И «новое» указание Мао Цзэ-дуна сразу было оформлено в «новый приказ» — приказ Военного совета ЦК КПК об участии армии в «культурной революции» и проведении «культурной революции» в армии. В новом приказе вновь указывалось, что «распоряжения о невмешательстве армии следует отменить». «Необходимо поддержать силы пролетарских революционеров, объединить и сплотить эти силы, решительно вести борьбу против правых». «Все офицеры, солдаты и политработники армии неотступно стоят на своих постах, активно участвуют в революции».

Но в «новом приказе» ясно проглядывали и новые моменты:

«Без приказа запрещается арестовывать и обыскивать командиров, закрывать какие бы то ни было учреждения, выносить или отменять приговоры. Запрещается надевать «колпаки позора» и вешать таблички, принуждать критикуемых вставать на колени. Категорически запрещается ведение вооруженной борьбы. Курсанты военных академий, члены художественных коллективов, инженеры и все, кто уехал для установления революционных контактов, должны вернуться в свои части и там вести борьбу. Руководящие инстанции и органы в армии могут быть подвергнуты критике только в тем случае, если точно установлено противоречие между массами и врагами. Запрещается критиковать командный состав. Запрещается разглашать планы военных приготовлений и любые военные тайны. Запрещается конфискация военных архивов и документов. Необходимо хранить в секрете все материалы и документы, изданные в ходе культурной революции. В воинских соединениях, начиная с дивизии и выше, культурную революцию следует проводить в рамках и в сроки, определенные соответствующими приказами. В небольших подразделениях революцию следует проводить с учетом конкретных условий, поддерживая силы революционных левых и в то же время не забывая о задачах по обороне государства. Все командиры, особенно высшие, должны воспитывать своих детей в духе идей Мао». Этот документ, видимо, является основным директивным документом об «ограничении революции» в армии, но не единственным. Дней через десять появилась «Инструкция» Линь Бяо и Чжоу Энь-лая о том, что ни в коем случае нельзя покидать «воинские части и рабочие места», если «это идет вразрез с интересами армии». Появились и распоряжения об «охране» военных учреждений. В конце февраля Линь Бяо издал приказ о восстановлении учебных занятий во всех военных училищах и академиях.

Вместе с тем все эти «распоряжения», «указания», «инструкции» свидетельствовали о разногласиях в руководстве, в «штабе», по главному вопросу — о методах проведения «культурной революции» в армии. Но страшно не это. Мао Цзэ-дуна и его «штаб» больше всего волнует то, что армия, включившись в «культурную революцию», в «борьбу за власть», которая ведется не на жизнь, а на смерть, ведется между сторонниками и противниками Мао Цзэдуна и его «особого курса», сама должна была решать, «с кем» и «против кого». Отсюда — новые противоречия. Отсюда и призыв к армии от апреля 1967 года: «Объединиться с широкими народными массами и вместе с ними бороться против врага». Конкретно этот призыв выльется в новое движение — «поддерживать армию, проявлять любовь к народу».

«15.IX.67 г.

Еще до моего приезда в Пекин, в августе, а возможно, еще раньше, в ответ на «великий призыв»: «Поддерживать армию, проявлять любовь к народу», выдвинутый неизвестно когда и кем, начинается «движение» за заключение договоров, «пактов», как их называет газета «Бэйцзин жибао» от 31 августа. В «пакте», заключенном «Постоянным комитетом революционных рабочих и служащих» города Пекина, дается «клятвенное обещание» «быть безгранично преданными нашему вождю-председателю Мао», «всепобеждающим идеям председателя Мао», «не щадить своей жизни для защиты пролетарской революционной линии председателя Мао по примеру великой освободительной армии, поставить изучение произведений председателя Мао на самое высокое, самое большое, самое первое и самое важное место, еще выше поднять абсолютный авторитет идей Мао»…».

И далее:

«НОАК является опорой диктатуры пролетариата и защитницей великой пролетарской культурной революции. Революционные рабочие и служащие, революционные массовые организации должны беречь революционный авторитет НОАК, проявлять бдительность в отношении преступной деятельности классовых врагов. Будем твердо придерживаться главного направления борьбы, точно направлять острие борьбы против группы лиц, находящихся у власти и идущих по капиталистическому пути».

В «пакте» хунвэйбинов высших и средних учебных заведений говорится: «Пролетарские революционеры и маленькие революционные хунвэйбины должны решительно доверять НОАК и опираться на нее. Запрещается под каким бы то ни было предлогом направлять острие борьбы против НОАК, использовать различное оружие, снаряжение, материалы, принадлежащие НОАК. Необходимо обеспечить абсолютную гарантию от нападения на руководящие органы НОАК и от вторжения в расположение воинских частей».

«Пакты», «пакты», «пакты». Все они появились по условленному сигналу и были похожи друг на друга как две капли воды: одинаковые заверения в «преданности» председателю, его идеям, его штабу и… угрозы в адрес каждого и всех, кто не согласен с этой линией.

И опять возникает вопрос: для чего нужно было это «движение»? И этот шум?

Ответ дали сами китайские руководители. В те дни Линь Бяо заявил, что «административный аппарат уже не существует». «Армия является единственной организованной, относительно монолитной, способной к действиям силой», но использование армии для подавления народного негодования снижало ее авторитет, подрывало доверие к ней. А это уже было «опасно». Мао Цзэ-дун и его штаб увидели эту опасность.

В связи с этим большой интерес представляют две речи Цзян Цин: 1 сентября, произнесенная за день до моего приезда в Пекин, на заседании Пекинского ревкома, и 5 сентября, с которой она выступила перед двумя враждовавшими «революционными фракциями» в провинции Аньхуэй. Об этих речах нам стало известно из хунвэйбиновской печати. Первая была опубликована в органе «бунтарей» при Управлении гражданской авиации «Минхан Фэнлей», вторая — в «Хунци», органе «бунтарей» при Институте аэродинамики. Во время этих выступлений Цзян Цин заявила, что лозунг о разоблачении «небольшой группы, находящейся у власти в армии», является неправильным. Он «создает лишь беспорядки в нашей армии». Он, по существу, разбивает «великую стену». «В результате все военные округа стали объектом атаки, без учета того, хорошие они или плохие. Ни в коем случае нельзя допускать беспорядки в боевых частях. Боевые части, армия у нас хорошие. Нельзя красть оружие у армии. Мы издадим строгий приказ о передовой линии обороны». Интерес вызывало не столько «новое отношение» к проведению «революции» в армии, сколько то, что о «новом отношении» говорила «тигрица» Цзян Цин, супруга Мао, которая являлась советником «группы по делам культурной революции в армии», а ведь именно эта «группа» была ярым сторонником «разжигания до конца культурной революции» в армии.

«Три поддержки, две военных»…

Задачи, связанные с «поддержкой» промышленности и сельского хозяйства, были конкретизированы еще в первые месяцы 1967 года. Так, в марте ЦК КПК оповестил рабочих о том, что направляет армию для оказания «содействия» их работе и «поддержки» промышленного производства, а «Жэньминь жибао», в свою очередь, призвала их «хорошо сотрудничать с товарищами из Народно-освободительной армии». И «товарищи» из Народно-освободительной армии создают «комиссии по проведению революции и стимулированию производства». Печать в те дни сообщала, что в провинции направляется более 50 процентов военных кадров и большое число солдат, что на предприятия и заводы посылаются «военные пропагандистские бригады, чтобы помочь промышленному производству». Это был официальный мотив, а неофициальный — установить военный контроль и осуществить «революцию».

Для выполнения третьей части формулы — о «поддержке» сельского хозяйства — армия была направлена еще раньше. Еще в феврале ЦК КПК призвал: