«17. Х.67 г.

Сегодня агентство Синьхуа сообщило:

«…Большое число молодых революционеров пекинских средних школ недавно отправилось в автономный район Внутренняя Монголия, с тем чтобы жить и работать там в народных коммунах как простые коммунары. Таким образом они стали на путь, указанный великим вождем Мао Цзэ-дуном, на путь полного слияния с рабоче-крестьянскими массами…»»

И далее:

«Перед отъездом эти юноши и девушки собрались на площади Тяньаньмэнь. Став лицом к огромному портрету председателя Мао и подняв красные книжки с цитатами из произведений Мао Цзэдуна, они дали клятву всю жизнь руководствоваться указаниями великого вождя, всю жизнь сливаться с рабоче-крестьянскими массами и стать надежными продолжателями революционного дела пролетариата…»

В один из тех дней я побывал на огромной площади, вымощенной камнем и асфальтом, окруженной белокаменными зданиями Собрания народных представителей и Исторического музея и названной — неизвестно почему — «Площадью небесного спокойствия». Возможно, потому, что сейчас, в полуденный зной, она, как и небо, сера и бесцветна. Стоявшие перед огромным портретом юноши и девушки, как богомольцы в храме, кланяются, затем поднимают вверх «красные книжки», размахивают ими, произнося какие-то заклинания. Закончив «обряд», они вскидывают на плечи небольшие котомки и с «красными книжками» — цитатниками в руках отправляются в далекие, глухие края. После них останутся печальные, притихшие школы, пустые классы…

А солнце припекает. Пекин затих в полуденной жаре. Серое небо, огромная «небесная» площадь. В каменном безмолвии возвышается Памятник народным героям…

…«Указание» дано, и начинается «великое переселение», второе после начала «большого тайфуна» (первое «переселение» проходило под лозунгом «обмена революционным опытом»). И кто знает, возможно, оно станет «вечным поселением». Ни для кого из нас не была тайной причина приговора, вынесенного хунвэйбинам, он был преподнесен как «основное мероприятие» в борьбе против ревизионизма, как выполнение «великого плана» по воспитанию «преемников дела пролетарской революции, рассчитанного на сотни, тысячи, десятки тысяч лет».

Средства массовой информации поднимают вокруг «великого плана» пропагандистский шум. Печать, радио и телевидение превозносят его до самых небес. Начинается публикация исповедей молодых людей, которые «осуществили свою мечту», отправившись в село, чтобы «поднять революционный дух». Снова перелистываю страницы своих записных книжек, и мой взгляд задерживается на записи, сделанной в июне 1969 года. Агентство Синьхуа передало интервью с отправляющимися на «перевоспитание». «Мы, — говорили многие из них, — преисполнены решимости забрызгаться грязью на селе, набить мозоли на руках, закалить свое красное сердце и стать крестьянами нового типа…» В июне 1969 года «Жэньминь жибао» писала, что среди грамотной молодежи наблюдается «идеологическая неустойчивость», поэтому необходимо помочь молодым людям «изучить идеи Мао Цзэ-дуна».

«Гуанмин жибао» писала еще откровеннее: «В результате чистки классовых рядов возрос поток образованной молодежи, едущей в сельские горные районы»; «В провинции Гуаней только армейским пропагандистским отрядам удалось убедить молодежь отправиться в горные и отдаленные районы на постоянное поселение. Там бедняки и молодые люди из города вместе едят суп из горьких дикорастущих трав, вместе проклинают старое общество и вместе критикуют ревизионистскую линию Лю Шао-ци…»

Но суть не в цитатах и не в цифрах. Кто знает, возможно, когда-нибудь удастся установить точную цифру миллионов участников «великого переселения». Важнее другое — признание трудностей «в работе по отправке молодежи на село», трудностей в «политической, идеологической и организационной областях». О них говорилось и на специальном совещании Пекинского ревкома в середине мая 1968 года: в низовых организациях работа ведется «просто и примитивно», на молодежь оказывается «слабое политическое воздействие», работа по «мобилизации масс» находится на «низком уровне», некоторые учащиеся и главы семей имеют «невысокий идейный уровень», отправляются на село «по принуждению», а в тех местах, куда они переселяются, «идеологическая работа ведется плохо».

Сделав столь «откровенные признания», Пекинский ревком заявил: «Мобилизация молодежи для отправки на село — главная задача в осуществлении основного курса Мао Цзэ-дуна…» Каждое предприятие, учреждение, каждый отряд, уличный комитет, каждая школа «должны использовать в организационной работе все имеющиеся средства и методы», редакциям газет и радиостанций «следует бросить все силы на пропагандистскую работу», на ведение «агитационной работы среди несознательных».

Сообщение о совещании Пекинского ревкома было опубликовано в «Бэйцзин гунжэнь» под заголовком «Откликнемся на великий призыв Мао Цзэ-дуна, добьемся нового подъема в деле ускорения отправки молодежи на село и в отдаленные районы». Но, видимо, ни «великий призыв великого кормчего», ни страстный призыв Пекинского ревкома не нашли должного «отклика», ибо через месяц эта же газета обратилась с новым призывом: «Обратить внимание на новую тенденцию в классовой борьбе», на «реакционный заговор небольшой группы классовых врагов», которая «всеми силами» саботирует «великий курс на отправку образованной молодежи на село».

«20. VII.69 г.

…Кампания по борьбе с преступностью продолжается. Квартальные ревкомы Пекина проводят собрания по разъяснению распоряжения Пекинского ревкома о возвращении убежавших из сел молодых людей. Мне кажется, что именно они, молодые люди, возвратившиеся в свои родные места, являются теми «преступными» элементами, с которыми сейчас призывается вести борьбу. Проводится проверка «домовых книг». Из них вычеркиваются фамилии лиц, направленных в отдаленные глухие провинции, они лишаются продовольственных карточек. Но на нас, дипломатов и наблюдателей, произвело впечатление другое: одновременно с кампанией по борьбе с преступностью в центральной печати началась кампания за укрепление дисциплины на предприятиях, в учреждениях, армии. И обе эти кампании проводились под лозунгом подготовки к войне…»

В конце концов после тяжелых родов, продолжавшихся в течение почти двух лет, появились последние два ревкома в двух «самых трудных» районах — Тибете и Синьцзяне. Но сейчас перед Мао Цзэ-дуном и его штабом возник ряд новых проблем, о которых говорилось в статье, опубликованной в шанхайской «Вэньхуэй бао» под заголовком «Что необходимо делать после создания революционного комитета?». Ответ прозвучал как приказ и как призыв: с первого дня «твердо вести классовую борьбу», проявлять бдительность, чтобы «классовые враги не проникли в революционные комитеты» и «не захватили их», регулировать отношения между «новыми и старыми кадрами», причем «старые революционные кадры должны горячо поддерживать новые революционные кадры», добиться «революционизации» руководящего органа… Позже стали известны и другие «указания»: революционные комитеты должны осуществлять «централизованное руководство», отказаться от «дублирования административного аппарата», стать «компетентными и оперативными», превратиться в «организованные, связанные с массами» руководящие группы. «Указания» приписываются Мао Цзэ-дуну. Я не знаю, когда и по какому поводу Мао дал эти «указания», но, видимо, ни эти указания, ни призыв «Вэньхуэй бао» не были услышаны, так как через месяц, в начале августа 1969 года, «Хэйлунцзян жибао» снова будет сетовать на то, что «враги пролетариата» все больше направляют «острие нападок против революционных комитетов и НОАК», организуют «контрреволюционные силы», усиленно раздувают «черный ветер правой реабилитации», пишут «контрреволюционные лозунги», «подрывают производство», создают «контрреволюционные инциденты», всячески подрывают «сплоченность между ревкомами и НОАК, между ревкомами и широкими народными массами», «сплоченность внутри ревкома».

Ревкомы были задуманы как новые органы власти, как основа политической структуры китайского общества. Но уже при их рождении возникли серьезные проблемы, касающиеся их состава и организации, политического лица, оперативной деятельности, прав. Пройдя через стадию «великого объединения трех сил» — армии, «революционных» кадров и «революционных» масс, они воплотили в себе настроения и противоречия внутри этих трех сил и между ними. Ревкомы все еще не имели ни ясного плана действий, ни ясной перспективы, ни опыта, ни опытных кадров, ни кровных связей с широкими народными массами, чтобы ставить и решать сложные задачи и острые социальные проблемы общественно-политической и экономической жизни…