Создание «вторых» ревкомов шло по другому пути. Сначала назначалась «подготовительная группа», состав которой определялся Пекином. В нее наряду с военными входили и кадровые партийные работники, подвергавшиеся, как правило, «обстрелу» хунвэйбинов и цзаофаней; представители последних в «подготовительную группу» не входили. Хунвэйбины и цзаофани должны были войти в «великое объединение», в «великий союз». Создание этого союза и являлось первостепенной задачей «подготовительной группы». После выполнения первой задачи следовало заняться решением второй — реабилитировать некоторых кадровых работников партийного и государственного аппарата.
Военные действительно начали «реабилитацию» старых кадров, потому что военные составляли основную силу новых революционных комитетов. Но «реабилитация» на широкой основе — это уже выходило за рамки нового «стратегического плана», создавало потенциальную опасность того, что процесс реорганизации партии пойдет по нежелательному пути. И Мао Цзэ-дун дает указание остановить процесс «реорганизации». Исчезают лозунги, призывы о «реорганизации» и… созыве съезда. С этого момента развернется борьба против «реабилитации» и ее «черного ветра». Поздней весной 1968 года в Китае развернется новое наступление «левых». Зловещим сигналом к нему послужит «мартовский взрыв», направленный против группы высших военных руководителей, и в первую очередь против Ян Чэнь-у, исполнявшего обязанности начальника Генерального штаба НОАК, секретаря системы партийных организаций в армии.
Поблекшие записи в моих блокнотах воскрешают воспоминания о тех днях. Мартовские события действительно начались внезапно, как «взрыв бомбы», и не только для нас, членов дипломатического корпуса. Мне кажется, они явились неожиданностью и для самих китайцев, которые уже начали привыкать к относительному затишью, наступившему в стране в осенние и зимние месяцы. И вдруг разразился «мартовский взрыв». О нем мы, дипломаты и корреспонденты, узнали 28 марта из плакатов и дацзыбао, которые в этот день наводнили улицы Пекина. А 26 марта Синьхуа сообщило о состоявшейся встрече Мао Цзэ-дуна с военными активистами. Вместе с Мао Цзэ-дуном в зал вошли Линь Бяо, Чжоу и руководители «группы по делам культурной революции». Во время встречи был выдвинут лозунг «не свертывать боевое знамя до тех пор, пока не будет достигнута полная победа». А на следующий день на стадионе «Рабочий» против Ян Чэнь-у и других был организован «стотысячный митинг». На митинге Чэнь Бо-да заявил, что «мартовский взрыв» является «пятой битвой», которую провела «великая пролетарская культурная революция».
«Эта великая революция продолжается уже около двух лет и провела несколько больших битв. Первая битва — это борьба за устранение Пэна, Ло, Лу, Яна (Пэн Чжэнь, Ло Жуй-цин, Лу Дин-и, Ян Шань-кунь. — Прим. авт.). Под руководством председателя Мао мы победили… Вторая битва — борьба против Лю, Дэна, Тао (Лю Шао-ци, Дэн Сяо-пин, Тао Чжу. — Прим. авт.). Под руководством великого вождя, председателя Мао мы победили. Третья битва — это битва, в которой мы разбили начавшееся весной прошлого года «февральское противотечение». Под руководством председателя Мао мы разбили «февральское противотечение». В четвертой битве мы уничтожили мелких агентов Лю, Дэна, Тао — Ваня, Гуаня, Ци (Вань Ли, Гуань Фэн, Ци Бэнь-юй. — Прим. авт.), которые являлись драконами, мелкими, жалкими пресмыкающимися, меняющими свой цвет. Пятая боевая битва — это разоблачение контрреволюционного лица Ян Чэнь-у, Юй Ли-цзина (политкомиссар ВВС. — Прим. авт.) и Фу Чун-би (начальник пекинского гарнизона. — Прим. авт.)». На митинге в конце марта против Ян Чэнь-у выступил Чэнь Бо-да. «Обвинительные речи» произнесли также Цзян Цин, Кан Шэн и Чжоу Энь-лай. Но дело не в митинге, о нем будет сказано в другой главе. Мартовские события послужили сигналом к новому наступлению «левых», которое проводилось под лозунгами «революционизирования ревкомов» и «чистки классовых рядов». В качестве образца проведения «чистки классовых рядов» превозносился «опыт комитета военного контроля при пекинской типографии Синьхуа по мобилизации масс на борьбу против врагов». Этот опыт был изложен в документе, подготовленном Яо Вэнь-юанем и опубликованном 31 мая в хунвэйбиновской газете «Цзин-ганшань» с пометкой Яо Вэнь-юаня: «Проверено председателем. В этом материале обобщены некоторые политические вопросы, возникшие во время чистки классовых рядов». Над «пометкой» резолюция Мао Цзэ-дуна:
«Товарищу Вэнь-юаню
Предлагаю распространить этот документ по всей стране…»
«Резолюция» Мао Цзэ-дуна датирована 19 мая, а в «Сообщении» от 25 мая, адресованном «ревкомам» и подготовительным комитетам по созданию ревкомов в провинциях, городах центрального подчинения, автономных районах, комитетам военного контроля, руководству крупных и провинциальных военных округов, ЦК КПК и «группа по делам культурной революции» предписывали: «…Мы надеемся, что, согласно указаниям председателя Мао, вы изучите опыт типографии Синьхуа по развертыванию борьбы против врагов, обратив внимание и на обобщение опыта на местах. Проведение чистки от классовых врагов на предприятиях, в учреждениях, в области культуры и образования должно осуществляться на основе тщательной, внимательной проверки. Необходимо решительно и до конца проводить пролетарскую революционную линию председателя Мао, различать два различных по своему характеру противоречия, по-настоящему изучать и усваивать курс и политику председателя Мао в области борьбы против врагов…»
Главным фронтом «борьбы против врагов» стала «чистка классовых рядов». Ее цель — обеспечить создание «чистых» ревкомов, верных «пролетарскому штабу», неподверженных «черному ветру» реабилитации. Замысел имел дальний прицел: ревкомам и возникшим кое-где при них партийным группам впредь отводилась главная роль в осуществлении указания о реорганизации партийных организаций. «Чистка классовых рядов» являлась главной задачей нового наступления «левых» летом 1968 года, но она была не единственной, так как именно летом 1968 года китайская пропаганда открыла «огонь» еще по одной цели — «экономизму», «анархизму», «фракционизму», «групповщине»… Разглядеть корни этих «ядовитых трав» не трудно: «большой тайфун» свирепствовал уже два года, он глубоко затронул трудящиеся слои, обострил социальные вопросы, углубил противоречие между насущными нуждами рабочих и их удовлетворением. Все это вызывало недовольство среди трудящихся, требовавших увеличения заработной платы, оплаты в натуре, пассивное и активное сопротивление. В результате напряжение усиливалось, вызывая новую борьбу. Эта борьба на трудных мучительных зигзагообразных путях «относительной» стабилизации приобретала различные формы и получала различные названия: то борьба против экономизма, то борьба против «фракционизма» и «анархизма». Мне кажется, что первый призыв к удару по «анархизму» и «фракционизму» и на этот раз раздался из Шанхая. Ведь еще в первой половине января 1968 года «Вэньхуэй бао» подвергла обстрелу «10 больших преступлений фракционизма», и, возможно, «самыми большими» из этих «10 больших преступлений» были: игнорирование указаний «пролетарского штаба», невыполнение «самых высших указаний», создание препятствий «на главном направлении», что мешало осуществлению «великого стратегического плана Мао Цзэ-дуна», оказание сопротивления «проведению чистки классовых рядов». Через месяц «Вэньхуэй бао» опубликовала новую, на этот раз передовую, статью, озаглавленную «Две тыквы на одном черном корне». «Две тыквы» — это «фракционизм и анархизм». «Анархизм — это наш враг», — вынуждена была признать газета, он проникает туда, где революционные силы сравнительно слабы, создает хаос и нарушает новый порядок. Именно поэтому анархизм превратился в «оппозицию без знамени». В это же время или несколько позднее «Хэйлунцзян жибао» в статье «Решительно остановим вредное поветрие анархизма на селе» писала: «Наша борьба с анархизмом — суровая, классовая борьба не на жизнь, а на смерть». Газета «Хэбэй жибао» призывала «начать решительную атаку против классовых врагов, потому что, если не разбить врага, он сам перейдет в наступление и попытается отнять власть».
