Сейчас я перелистываю материалы о тех полных напряжения и тревоги днях, вспоминаю рассказы коллег-очевидцев. В январе, после захвата газет «Вэньхуэй бао» и «Цзефан жибао», постепенно устанавливается полный контроль над политической, экономической и культурной жизнью в городе, а в ночь на 4 февраля на улицах Шанхая запестрели плакаты: «Приветствуем рождение Шанхайской коммуны». Официально ее «рождение» провозглашено на следующий день — 5 февраля. Но до 5 февраля нужно было пережить муки, как при любых ненормальных родах, и дацзыбао коммуны «Дунфанхун» описывает их с завидной педантичностью. В «огне» «январской революции» родился «подготовительный комитет» Шанхайской коммуны, который возглавили Чжан Чунь-цяо и Яо Вэнь-юань. Чжан являлся заместителем председателя «группы по делам культурной революции при ЦК», Яо — членом этой группы. Чтобы привлечь в подготовительный комитет как можно больше «революционных» организаций, Чжан и Яо используют драконовские меры. Подготовка продолжалась в течение трех недель.
Трудности создавали не только открытые противники, и прежде всего «Генеральный штаб хунвэйбинов шанхайской армии» — организация, выступавшая против допуска хунвэйбинов на промышленные предприятия, но и сами «революционные организации», между которыми и внутри которых шла все возраставшая борьба. В ноябре один из членов Шанхайского ревкома заявит, что в Шанхае действовало семьсот «революционных организаций». Но когда в час ночи с 4 на 5 февраля «подготовительный комитет» собрался на совещание, в него вошли только тридцать восемь организаций. Сколько времени продолжалось это «совещание» — неизвестно. Только на следующий день, в два часа пополудни, было объявлено о создании Шанхайской коммуны. В тот же день «коммуна» опубликовала «манифест», возвестив о том, что в дельте Янцзы родилась «новая организация», что члены «коммуны» избраны на основе принципов Парижской коммуны, деятельность городского комитета КПК и Комитета народных представителей прекращается, а все распоряжения и директивы, изданные ими после 16 мая 1966 года, считаются недействительными. Манифест призвал также органы общественной безопасности включиться в борьбу с «противниками культурной революции». Кто знает, возможно, создатели Шанхайской коммуны хотели возвестить миру, что Китай «эпохи Мао Цзэ-дуна» является единственным продолжателем революционных традиций коммуны 1871 года. Может быть. Но этим замыслам не суждено было осуществиться. Коммуна просуществовала недолго — всего лишь двадцать дней. Но вот что странно. Коммуна создана, создана при непосредственном участии Чжан Чунь-цяо и Яо Вэнь-юаня, а в Пекине ее не признают. Не признает ее и сам «великий кормчий».
Почему?
Этот вопрос долго обсуждался дипломатами и политическими наблюдателями.
«Китайские руководители достаточно прагматичны, чтобы восторгаться идеалистическими идеями Парижской коммуны», — уверял меня в те дни пакистанский дипломат. Другой дипломат — европеец, долгие годы учившийся и живший во Франции, заявил еще категоричнее:
«Дух Парижской коммуны слишком свободен и демократичен, чтобы служить примером и образцом для диктатуры…»
Не могу сейчас вспомнить, кто именно, но кто-то из дипломатов привел в связи с этим высказывание Чжоу Энь-лая. Тогда я не записал его дословно, не обращался к нему и позднее, но смысл его таков: создание коммуны преждевременно. Создать коммуну по примеру и образцу Парижской коммуны — это означало бы предоставить 95 процентам населения — трудящимся, солдатам и студентам — право избирать и быть избранными, а условия «для этого еще не созрели».
Возможно, уже в то время у Мао Цзэ-дуна зародилась концепция «союза трех сил» — армии, «революционных» масс, части партийных кадров. Ведь еще 31 января теоретический орган ЦК «Хунци» опубликовал директиву, в которой разъяснялось, что «захват власти» не означает «снятия с постов и реорганизации сверху донизу», что не следует «выступать против всего, все отвергать, все громить…». «Когда к нам присоединятся известные революционные кадры, чтобы вырвать власть из рук небольшой группы людей, идущих по капиталистическому пути, мы должны поддержать массовые революционные организации…» Итак, директива дана, концепция ревкомов, концепция «союза трех», и особенно «третьей» силы в «союзе трех» — о кадрах, разъяснена.
Начинается движение за организацию временных органов власти — революционных комитетов, ревкомов. Оно начнется в конце января, а в начале, в первые дни месяца, «Революционный рабочий штаб бунтарей Шанхая» обратится к населению города с тревожным воззванием, которое по личному указанию Мао Цзэ-дуна опубликовано в «Вэньхуэй бао»… Он призывал трудящихся приступить к работе, вдохнуть жизнь в замершие заводы и другие промышленные предприятия, электростанции и железнодорожный транспорт, а также отказаться от нараставшей борьбы за свои интересы и права, потому что это — «экономизм», а «экономизм» — это «контратака» буржуазии, «политический опиум», «буржуазный снаряд в сахарной оболочке». Через несколько дней со страниц «Вэньхуэй бао» это воззвание прозвучит вновь. Его подхватит родившаяся Шанхайская коммуна, которая издаст серию указаний и распоряжений: о возвращении бастующих рабочих на предприятия, об экономии угля, против «революционных» поездок для «обмена опытом». И снова парадокс: призывы о соблюдении порядка и дисциплины исходят от «Революционного рабочего штаба» хунвэйбинов и цзаофаней, то есть от тех, кто создал беспорядки и хаос. «Революционный штаб» не только призывает, но и действует. Одна из его первых «революционных» мер — разгон «Генерального штаба хунвэйбинов шанхайской армии», организации рабочих. Эти действия приведут к первым столкновениям между защитниками коммуны — всевозможными «революционными организациями» и ее противниками. На улицах Шанхая запестрят лозунги и предупреждения: «Разобьем собачью голову каждому, кто выступит против Шанхайской коммуны». Однако эти предупреждения не испугают ее противников. Они усилят борьбу и критику, и на двадцатый день со дня создания коммуны в городе появятся новые плакаты: «Поздравляем городской революционный комитет». На таком же массовом митинге, как и в тот день, когда было провозглашено ее создание, объявлено о «смерти» коммуны и возникновении нового Шанхайского революционного комитета. Это был первый ревком, первый орган власти, созданный в Китае в процессе «культурной революции» самими организаторами «революции»…
И в это время огромные толпы хунвэйбинов будут тащить по шанхайским улицам в нахлобученных больших «колпаках позора» измученных бессонницей недавних партийных и административных руководителей города на очередной «митинг самокритики».
А напряжение будет нарастать. В этой накаленной атмосфере иногда промелькнут короткие сообщения о столкновениях на отдельных заводах и предприятиях…
События в Шанхае получили благословение Пекина. В своей поздравительной телеграмме от 11 января руководители «культурной революции» не только приветствовали, но и рекомендовали распространить «опыт» шанхайских цзаофаней по всей стране и открыть фронт борьбы против «экономизма». На том этапе этот «фронт» станет чуть ли не главным… В тот же день появились еще два документа, направленные против «экономизма». Неделей позже в «важной речи» по вопросу о «захвате власти» против «экономизма» выпустит снаряд Чэнь Бо-да, а затем появится целая серия инструкций и распоряжений, которые, в свою очередь, вызовут поток статей.
В конце декабря газета «Хэйлунцзян жибао» назовет материальный стимул «политическим опиумом», поскольку он усиливает «частнособственнические замашки», мешает «популяризации передового опыта», нарушает «единство между рабочими и служащими», влияет на «качество», ведет к «ограблению государства», «разрушает семью»…
Немного позднее газета «Хунань жибао» «заклеймит» «десять больших зол» материального стимула, среди которых отметит недооценку «политической стороны» этого вопроса. Пекинская газета «Бэйцзин жибао» в передовой статье призовет «окончательно ликвидировать контрреволюционный экономизм», обвинит «руководящие кадры и руководителей революционных массовых организаций» в том, что они не борются против «плохого ветра контрреволюционного экономизма», «не убеждают и не воспитывают ту часть масс, которая требует увеличения заработной платы…».
