Центральное разведывательное управление за ценой не постоит. Называй нужную сумму для проведения задуманной операции, и деньги найдутся. Тут же будет выписан чек для соответствующего банка в любой части света. Но зря на ветер ЦРУ деньгами не бросается. Здесь точный бухгалтерский учет. Деньги даются на эффективные подрывные действия, в надежные руки тем, кто, не жалея своей жизни, сможет осуществить замыслы заокеанских хозяев. А здесь с афганскими мятежниками разобраться сложно, кому давать деньги и оружие, на кого делать свою ставку. Публика недружная, разобщенная на партии и группировки. Чуть что, друг друга за глотки берут… И все шлют срочные телеграммы. Просят, умоляют, требуют денег и оружия, клянутся Аллахом, что будут сражаться до последнего человека против своих заклятых врагов.

В Пакистан срочно направляется оперативная группа опытных разведчиков. Им предстояло объединить все партии и группировки мятежников, создать единый фронт борьбы против Афганистана. Обучить, оснастить новейшим оружием и благословить тысячи афганцев на братоубийственную войну. Задача, прямо скажем, не из легких, но другого пути для ЦРУ не было.

…Редко кому из агентов оказывается такая честь, какую оказал мне шеф. Он пригласил отобедать с ним в его загородной вилле.

В назначенное время я прибыл на такси к решетчатой ограде, обвитой виноградной лозой. Нажал на кнопку звонка, автоматически открылась калитка, пропуская гостя в тенистый сад. Здесь под большой зеленой шапкой одной из чинар меня ждал сам хозяин. Я знаком с ним по фотографии. Там он выглядит этаким моложавым бодрячком, на лице кровь с молоком играет, веселый, добродушный дядя… А здесь навстречу мне шел сгорбленный, с усталым лицом, пожилой человек и улыбался, кажется, через силу, так, ради приличия. Я вытянулся по-военному, бойко отрапортовал:

— Согласно приказанию, прибыл в ваше распоряжение!

Он поморщился брезгливо, сказал тихим голосом:

— Пожалуйста, без всяких церемоний, Салех… Я этого не люблю. Рад вас видеть в полном здравии и благополучии!

Протянул руку, лицом вроде просветлел, легла улыбка на тонкие губы.

— Наслышан, наслышан о ваших подвигах. Читал отчет, ценные сведения принесли для нас. Но о делах потом… Сейчас милости прошу в дом!

Оказывается, он тоже любил обедать на восточный лад. Сняли обувь, уселись на богатый узорчатый ковер в одной из просторных комнат. Шеф трижды хлопнул в ладоши, и как из-под земли вырос слуга в черном смокинге, с галстуком-бабочкой. Он поставил перед каждым из нас кувшин с водой и медный тазик. Мы совершили омовение, вытерли руки о теплые салфетки. На ковре уже стояли два объемных блюда плова, отдельно еще блюдо с мясом, гора лепешек, зелень, вместительные чашки с айраном.

— Приятного аппетита! — пожелал мне шеф и первый протянул руку к плову.

…Кофе и коньяк пили уже в его кабинете на втором этаже, утопая в мягких кожаных диванчиках. За обедом ни слова о деле, а вот здесь пошел разговор серьезный. Собственно, говорил один шеф, а я почтительно слушал. Рюмка доброго коньяка пошла ему на пользу. На щеках румянец появился, ожили глаза.

— Вы уж извините меня, Салех, за плохое настроение при встрече… Недобрые вести получили из-за перевалов. Опять разгром! Целая дивизия попала в окружение. Часть перебили, а другие сдались в плен! И командир ее Наби Ходжа руки вверх поднял, не мог застрелиться, трус несчастный. Тьфу!

Он даже сплюнул на ковер от досады. Одним духом осушил остатки коньяка в своей рюмке, поморщился, наполнил снова до краев.

— Я на формирование и обучение этих молодцов целый год ухлопал! А они в один час разнесли добровольческую дивизию в пух и прах. Нет, с вашими вояками много не навоюешь. Медленно, но уверенно они движутся к краю пропасти!

Не знаю почему, но шеф был очень откровенен со мной. Большие соединения повстанцев успешно громила народная армия. И это омрачало настроение моего шефа.

— Да, да, вы правы, Салех, в своем отчете… Проведенная реорганизация в армии Бабрака сказалась на ее боеспособности. Она прекрасно оснащена современным оружием и военной техникой. Согласен, выросла военная культура офицеров, высок моральный дух у солдат… Черт его знает, как это удается сделать коммунистам.

— Сейчас они начали формировать добровольческие отряды из числа рабочих и молодежи, — вставил я свое слово в наш разговор.

— Конечно, все члены партии?

— Да, есть члены НДПА и ДОМА[20]. Но много и беспартийных, и даже муллы.

— Не может быть! Этого нам еще не хватало!.. А наши герои все грызутся между собой… Горбатого, говорят, могила исправит. Надо объединяться, собраться в кулак, а они как в бузкаши[21] играют — тянут барана в разные стороны, на части разрывают! Бандиты с большой дороги, а не силы народного сопротивления, вот что я скажу, уважаемый Салех!

— Это точно! — охотно поддакиваю я шефу.

Действительно, замучились агенты ЦРУ с афганскими группировками за рубежом. Они раздроблены, действуют несогласованно, бывают случаи, поднимают друг против друга оружие. С большим трудом американские разведчики попытались их как-то объединить. В январе 1979 года состоялась встреча лидеров некоторых групп, на которой был создан «комитет обороны». Видимость единства удалось показать и на сессии исламской конференции. Ее участники имели возможность познакомиться с делегацией так называемого объединенного исламского фронта. Нельзя же тратить на афганских мятежников одни американские доллары. Объединенный исламский фронт попытался выжать оружие и деньги из арабских стран. Конференция прошла, и кончил свою недолгую жизнь исламский фронт, развалился, как карточный домик. Опять пошли споры и пересуды, разногласия и столкновения между лидерами партий.

Еще в Кабуле я получил подробную информацию о группировках мятежников, нашедших приют на территории Пакистана. Мне пришлось скрупулезно изучать методы вооруженной борьбы, биографии главарей. Наиболее влиятельной личностью среди афганской эмиграции считается Гульбеддин Хекматьяр. Он эмигрировал из родной страны еще до Апрельской революции. Владелец одной из крупных контор по продаже автомобилей в Кабуле неожиданно становится руководителем исламского института в Копенгагене. Теперь Гульбеддин Хекматьяр лидер крупной и лучше всех организованной исламской партии — «Хезбе ислами». Он располагал крупными военными формированиями, большинство из которых уже разбито народной армией. Читая программу этой партии, я не переставал удивляться ее сумбурности и противоречивости. Она явно рассчитана на недалеких и малограмотных людей. Учение ислама используется только для своих преступных целей. Главную задачу партия «Хезбе ислами» видит в свержении народного строя в Афганистане, в поголовном истреблении всех неверных. Программа не раскрепощает, а возвращает человека вновь к обычаям и порядкам феодальной жизни. Особенно жестоко относится Гульбуддин к судьбам мусульманских женщин… От них требуется рабская покорность и ношение с юных лет и до самой смерти паранджи. Прячутся за учение ислама, как за дымовую завесу, и две другие крупные группировки мятежников. Это «Исламский националистический революционный совет» и «Фронт национального освобождения Афганистана». Лидеры группировок Саяд Ахмад Гилани и Сабатулла Моджаддеди имеют наследственный религиозный титул пира[22]. Но мало кто из правоверных знал, что почтенные пиры занимались далеко не святыми делами. Гилани до революции спекулировал на продаже автомобилей «Пежо». Нечистым на руку оказался и Моджаддеди. Правительство Мухаммеда Дауда приговорило пира Моджаддеди к тюремному заключению, но он вовремя сумел убежать в Данию. За спасение мусульманской веры призывают в бой против народной республики лидер партии «Джамиате ислами» бывший профессор Кабульского университета Бурхануддин Раббани и лидер «Харакате Инкилабе исламийе» моулави Мухаммед Нади…