Здесь тоже всё как раньше — помещение небольшое, но с высокой кроватью посередине. Тумбочка, умывальник, зеркало, кукла в красном платье сидит на полке… А запах чуть не заставил ее заплакать. Пахло тут примерно так же, как от ее матери — сушеной ромашкой.

За окном послышались приглушенные голоса. Мари поняла, что слышит разговор бабушки и дедушки, и хоть часть ее понимала, что подслушивать нехорошо, она была слишком сбита с толку, чтобы винить себя за эту шалость.

— …только что закончили траур, — простонал Ленз.

— Мари жива, — мягко ответила Ильзе. — Мы должны не грустить, а радоваться.

— И мы собираемся потерять ее снова!

На этот раз голос дедушки был наполнен гневом.

— Это Создатель нас наказывает, Ильзе! Мы могли бы вернуться, но не сделали этого! Он зол на нас!

— А что, если это не наказание? Что, если это шанс сделать что-то правильно?

— Этот мальчишка не сможет ничему научиться вовремя. У них не может быть больше двадцати пяти дней! Нет, ей придется остаться здесь. Мы не можем позволить ей вернуться.

— Ты видел, как она на него смотрит?

По голосу бабушки Мари поняла, что та улыбается.

— Она молода, — усмехнулся дедушка. — Просто думает, что любит его.

— Мы были даже моложе их. Если Мари захочет остаться с ним, сомневаюсь, что мы сможем ее остановить.

Они немного помолчали, а потом Ильзе вздохнула.

— Давай хотя бы попытаемся насладиться этим вечером с нашей внучкой, а? Обсудим всё это позже.

Ленз начал что-то отвечать, и Мари поняла, что голоса удаляются. Бабушка и дедушка возвращались в дом. Она бросилась обратно к столу, по дороге чуть не споткнувшись о табуретку.

Дедушка остановился в дверях и скрестил руки на груди. Он часто примерял на себя этот суровый образ, когда рядом с ним был Варин. Но сейчас он смотрел на Курта.

— Поскольку ты тут с эскортом, — начал Ленз, — я могу только предполагать, что за кровь течет в твоих жилах.

Он вопросительно вскинул брови, а Курт просто кивнул.

— Тогда зачем тебе это? Почему ты позволил ей вернуться сюда?

Губы Курта изогнулись в кривой усмешке.

— Ты должен это знать не хуже других. Наше существование — ад на земле.

Ленз бросил несчастный взгляд на свою жену, но та слабо улыбнулась, и он обреченно вздохнул.

— Что ж, хорошо. Я помогу тебе, но ты должен поклясться мне, что будешь жить в этом доме по моим правилам. Во-первых, это означает, что вы с твоим дружком будете спать в сарае…

— Дедушка… — попыталась вмешаться Мари, но Ленз поднял руку, требуя тишины.

— Кроме того, ты научишься драться.

Курт недоуменно нахмурился и ждал объяснений.

— Ты спрашивал, как я разрушил чары, — сказал дедушка. — Тот колдун и его приспешники стали волками, потому что не могли принять себя, найти свое место в мире. Избавиться от их наследия можно, если сделать то, что им оказалось не под силу в любом из обличий. Лично мне помогло боевое искусство мастеров Токайды — пока я изучал его, я научился успокаивать свой разум в движении. Если хочешь, чтобы я тебе помог, то это единственное, что я могу предложить.

Курт посмотрел на Йохана, который неохотно кивнул.

— Не думаю, что у меня есть выбор, — пробормотал он, прежде чем согласиться.

— Отлично, — сказал Ленз. — Начинаем прямо сейчас.

Когда мужчины вместе вышли из комнаты, Мари и Ильзе остались вдвоем. Бабушка не переставала с любовью и нежностью смотреть на внучку.

— Ты такая красивая, — прошептала она. — Так похожа на Амалию.

У нее вырвался всхлип.

— Я уже и не надеялась увидеть тебя снова.

У Мари перехватило дыхание, когда они с бабушкой снова крепко обнялись.

Ужин прошел гораздо лучше, чем утренние посиделки за столом. Мари нравилось помогать бабушке на кухне, а Курт и Йохан были счастливы видеть еду. Что бы с ними не сделал Ленз, вернулись они вспотевшие и покрытые плотным слоем грязи и травы.

Ильзе велела им умыться, а во время еды развлекала гостей рассказами о детских проделках Мари. Курт искренне смеялся над этими историями, и даже Йохан несколько раз улыбнулся.

Единственным, кто казался равнодушным к веселью, был дедушка. Его страдальческий и задумчивый вид портил Мари настроение.

В ту ночь, лежа в своей старой кровати, Мари молилась Создателю, чтобы он помог Курту пройти по пути Ленза и найти покой в душе, что бы это не значило. Она пыталась придумать, как внести свой вклад в это дело, но для ее уставшего сознания это оказалось непосильной задачей. Поэтому она разрешила себе просто уснуть.

— Мари, живо в дом! — скомандовал дедушка, бросив посох в сторону Курта. — Мы можем случайно тебя задеть.

Мари нахмурилась, но встала и сделала, как ей сказали. В доме бабушки и дедушки мало что изменилось, и в том числе обращение Ленза с Мари. Прошедших пяти лет он решил не замечать и всё еще вел себя с ней так, будто ей тринадцать.

Сначала она даже находила это милым, но прошло уже две недели, и раздражение одолевало ее всё сильнее из раза в раз.

— Он боится тебя потерять, ты же знаешь, — сказала Ильзе, не поднимая головы, когда Мари вошла в дом. Бабушка резала картошку за столом. — Он отчаянно пытается найти способ удержать тебя здесь.

Все еще раздраженная, Мари взяла нож и присоединилась к бабушке в нарезке овощей.

— Что случилось с его ногой? — сменила она тему.

То, как дед хромает, она заметила на сразу, а примерно на третий день, когда он оставил посох в доме и ходил по двору без него. Мари пыталась спросить у дедушки лично, но он хранил гробовое молчание и удалялся каждый раз, когда она об этом говорила.

И бабушка тоже сделала паузу после вопроса внучки, но всё-таки решила ответить.

— Он пытался спасти тебя.

Мари чуть не выронила нож, но взяла себя в руки и продолжила слушать.

— Он вернулся домой на следующий день после того, как вы уехали. Я рассказала ему, куда тебя повез отец, и он бросился за вами в погоню. Ни еды, ни воды не взял, старый дурак, — Ильзе нахмурилась и покачала головой. — Лошадь загнал так, что она чуть не издохла. Когда он подъехал к Валду, его там встретили несколько человек. Они отказались его пропускать. Он, конечно, пытался бороться, но был измотан и в итоге его прогнали. Он сломал лодыжку, пока бродил по этому несчастному лесу.

Мари попыталась сглотнуть ком в горле. Подумать только. Дедушка был так близок в тот день, когда ее мать умерла.

Закончив с овощами, Мари перевела взгляд на окно. Несмотря на больную ногу, дедушка вертел своим посохом так, будто он был частью его. Он тренировал Курта каждый день, и каждый день они заходили в дом грязные и не в духе.

Йохан тоже пытался тренироваться, но быстро оставил эту затею.

— Как всё это поможет Курту обрести покой? — с сомнением спросила Мари.

Бабушка сухо рассмеялась.

— Твой дедушка находит эту практику… хм, расслабляющей. Он тренировался с одним мастером, когда мы жили на востоке. Собственно, так он разрушил заклинание. Он говорит, что в этих движениях есть что-то, что помогает ему сосредоточиться и посмотреть на жизнь в перспективе. Ничего волшебного, конечно. Чистая сила воли и духа.

Ильзе тоже глянула в окно и тепло улыбнулась.

— Может показаться, что это не так, но он делает всё, что в его силах, чтобы помочь Курту.

Несмотря на заверения бабушки, Мари не была уверена, что тренировки успокаивают Курта так, как на то рассчитывал дед. Пот струился по его лицу и шее, заставляя его тонкую рубашки липнуть к его груди и спине.

Только когда бабушка снова тихо рассмеялась, Мари поняла, что таращится на Курта во все глаза, уже не сочувствуя ему, а наслаждаясь видом, открывшимся перед ней. Было так трудно поверить, что это тот самый мальчик, которого она встретила в лесу. Он всё еще был жилистым, но за прошедшие годы всё-таки успел стать крепче и прямее. В нем чувствовалась сила. А странное изящество его движение заставляло Мари трепетать рядом с ним, как смехотворно застенчивая девчонка.