— Ты не понимаешь, Варин! Остановись!

Мари с тревогой смотрела, как бабушка бежит с крыльца, пытаясь ухватить ее отца за руку. Тот лишь отмахнулся. Девочка еще никогда не видела бабушку такой взволнованной.

— Все, кто уезжает в этот город, они… Они не возвращаются! — прокричала бабушка.

Она убеждала отца, что ни в коем случае нельзя везти Мари и ее мать в Валд, мрачный город посреди леса.

— А почему нет, а? — раздраженно ответил отец. — Объяснишь уже, чем дело, старуха?

Он закинул в телегу очередной мешок с вещами, прежде чем повернуться лицом к матери своей жены. Высокий и грозный, с густой рыжеватой бородой, он с вызовом смотрел на пожилую женщину, скрестив руки на груди.

— Если там так опасно, то давай, расскажи мне всё! Или умолкни уже раз и навсегда.

Мари не знала, о чем именно бабушка должна рассказать отцу, но молилась про себя, чтобы та поскорее это сделала. Идея переезда в город, который бабушка так отчаянно ненавидит, ее изрядно напугала.

Но бабушка молчала. Она уже открыла рот, но ни звука не сорвалось с ее дрожащих губ. Только молчаливый страх, который Мари чувствовала даже с того места, на котором стояла.

Отец победно усмехнулся, глядя в испуганные глаза тещи.

— Как я и думал, — Он снова повернулся к телеге. — Мари, убедись, что матери удобно, мы едем.

Девочка бросилась к задней части телеги, чтобы проверить, достаточно ли у матери теплых одеял. Отец укрыл ее на славу — до приезда в город она точно не должна замерзнуть.

Мари подоткнула одеяло под бок матери, слушая ворчание отца. Он бормотал себе под нос что-то о глупых суевериях и сказках.

— Сочиняешь байки, Ильзе, только чтобы держать дочь у своей юбки.

Даже в предрассветной темноте было видно, как его лицо исказилось отвращением к теще. Мари не нравилось, что они уезжают так рано. Ей так хотелось еще раз увидеть родную деревню в лучах утреннего солнца, а не в мерцании факела.

— А я знаю, Варин, — сердито прокричала бабушка, — знаю, почему ты уходишь сейчас! Хочешь сбежать, пока мой муж на охоте! Задумал ускользнуть, как вор в ночи!

— Вор?

Отец Мари подскочил туда, где стояла Ильзе, и навис над ней, выдыхая ярость ей в лицо.

— Мы узнали про целительницу, которая может вылечить твою дочь, но когда я пытаюсь отвезти ее к ней, ты называешь меня вором?!

Его лицо покраснело от гнева, а каждое слово врезалось в сердце Мари, словно заточенный нож. Ей так хотелось умолять его остановиться. Почему они и правда не могут подождать дедушку? Он знал лес гораздо лучше, чем отец. Разве не правильным будет расспросить его?

Но Мари держала рот на замке. Она точно знала, что просьбы и мольбы только сильнее разозлят отца.

— Мари! — рявкнул Варин, все еще не сводя глаз с Ильзе. — Едем!

Он развернулся и забросил последний сверток в шаткую телегу. Потом запрыгнул в нее сам и щелкнул кнутом лошадь. Мари в растерянности застыла на месте.

Ильзе, не говоря больше ни слова, кинулась в дом.

— Бабушка! — взвизгнула Мари.

Она даже не попрощается? Нет, она не могла вот так бросить внучку, это невозможно. Девочка словно приросла к тому месту, на котором стояла. Телега проехала совсем немного и со скрипом остановилась.

Через несколько секунд Ильзе выбежала обратно, прижимая к груди большую красочную книгу в потрепанном кожаном переплете. Она сунула ее в руки Мари.

— Что бы ни случилось, — яростно прошептала она внучке, — ты должна убежать из этого леса!

Большие руки Варина сомкнулись на талии дочери. Он подхватил ее и забросил в телегу, словно еще один мешок. Они начали отъезжать, пока Ильзе бежала за ними вслед.

— Вернись несмотря ни на что!

Слезы текли по лицу Мари, пока она смотрела, как бабушка падает на колени прямо в грязь. Телега набирала скорость, и бабушка казалась всё меньше, а расстояние между ней и внучкой всё больше и больше.

Когда солнце взошло, Мари уже знала, что ее родная деревня, лежавшая у подножия горы, осталась позади. Телега отца катилась по плоским полям, а не зеленой холмистой местности. Ряды виноградников сменились золотым океаном пшеницы и ячменя, но и тот вскоре исчез, когда семья пересекла черту леса.

Таких огромных деревьев Мари еще не видела. Нет, небольшие участки леса тут и там были разбросаны и рядом с фермой бабушки и дедушки, но те леса были ничем по сравнению с этим. Здесь сосны и ели настолько высокие, что за ними не видно неба. Вокруг — ни кустов, ни травы, а рядом с гигантскими корнями не растет ни единого цветочка. Кажется, отсутствие света задушило жизнь во всем, что могло бы прорасти под колючим пологом.

Девочке стало не по себе. Холодок пробегал по спине каждый раз, когда колеса их телеги ломали ветки, и хруст эхом разносился по лесу. Мари казалось, что это может вызвать гнев призраков. Она почему-то не сомневалась, что в таком месте должны жить призраки, обязательно.

Ничего ей не хотелось сильнее, чем повернуть назад. Чтобы отец признал свою ошибку, и они вернулись бы в безопасную деревню, на просторную ферму. Мужество почти покинуло Мари, и она готова была расплакаться, но напомнила себе о цели их переезда.

Ее мать, Амалия, не шевелилась, накрытая плотным слоем одеял. Мари осторожно заправила ей за ухо выбившуюся прядь волос — светлых, почти белых, как и у нее самой. Потом она судорожно вздохнула и, чтобы отвлечься от тяжелых мыслей, вытащила книгу бабушки.

Эта книга была сокровищем Ильзе. Она охраняла ее и берегла так, словно листы были сделаны не из бумаги, а из чистого золота.

— Чтение — это привилегия, Мари, — строго говорила бабушка внучке, когда та пыталась протестовать против уроков. — И большинство людей вроде нас такой привилегии не имеют. Но поверь мне, в какой бы передряге я не оказывалась, чтение всегда оказывалось ключом к разгадке самых чудесных тайн.

И теперь Мари начала ее понимать. Она перелистывала страницы, словно это поможет отогнать сгущающуюся тьму, и вчитывалась в аккуратный почерк бабушки. Разглядывала картинки, которые рисовал дедушка. Они записали в этой книге все приключения, которые им довелось пережить в молодости.

Мари пыталась притвориться, что ее собственная поездка — это тоже начало доброго приключения, но странные звуки из-за деревьев то и дело заставляли ее вздрагивать. Притворяться оказалось сложнее, чем она думала.

Они ехали весь день, но о наступлении ночи Мари догадалась только потому, что отец остановился и начал разводить огонь. В этом лесу день от ночи был почти не отличим. Варин, тихо ворча себе под нос, возился с трутом. Когда огонь, наконец, разгорелся до приличных размеров, отец принялся жарить соленую рыбу, которую они взяли с собой.

Мари еще раз проверила мать. Точнее, то, во что мать превратилась за год почти беспрерывного сна. Ее болезнь началась так внезапно, что Мари до сих пор было трудно в это поверить.

В день, когда всё произошло, они вместе трудились в маленьком аккуратном саду.

— Поработай сама над полынью, хорошо? — сказала Амалия и медленно поднялась на ноги. — Кажется, я перегрелась. Пойду прилягу на пару минут.

Неуверенной походкой она направилась в дом.

— Мама, всё хорошо? — встревоженно спросила Мари.

Амалия махнула рукой.

— Да, всё в порядке. Просто немного отдохну и всё.

На пороге она обернулась и тепло улыбнулась дочери. Мари еще не знала, что это последняя улыбка матери, которую она видела. Через минуту из дома раздался звук глухого удара и звон разбитой глиняной посуды.

Девочка вбежала в дом и увидела мать на полу, без сознания. В голове тут же пронеслось, что мама умерла, но всё-таки Амалия прерывисто и неглубоко дышала. Тогда Мари выбежала на дорогу и закричала:

— Позовите целителя!