С тех пор прошел почти целый год. Они с Визерисом все еще не приблизились к тому, чтобы узнать, что Роберт Баратеон планирует с ними сделать, не приблизились к возвращению домой и не приблизились к тому, чтобы узнать, в чем заключается их предполагаемое «преимущество».

Визерис и Дейенерис не были ограничены поместьем Иллирио. Пока их сопровождала сотня вестеросских воинов, они могли идти куда им заблагорассудится. И все же они решили остаться с магистром, поскольку по эту сторону Узкого моря у них больше не было настоящих друзей.

Дейенерис была довольна тем, что стояла в стороне и ждала, пока их преимущество не даст о себе знать. Как бы то ни было, Визерис был полон решимости иметь что-то, что можно показать за их пребывание в Эссосе, прежде чем они вернутся в Семь Королевств. Дени знала, что он замышляет собрать собственную армию.

Он надеялся собрать эту армию тихо и незаметно. Конечно, поскольку солдаты Роберта держали их под пристальным вниманием, его возможности были весьма ограничены. Каждый раз, когда он пытался связаться с группой солдат, которые, возможно, сражались за него, его попытки пресекались их охраной.

Стражники были готовы помочь Визерису в этом начинании, поскольку рассуждали о том, что Вестеросу понадобится каждый воин, которого он сможет найти в грядущих трудностях. Визерис не хотел принимать от них такую помощь, но даже он не был таким дураком, чтобы отказаться от такого предложения.

Визерис мог рассчитывать, что никто из вестеросцев не отдаст ему свои мечи. Менее половины из сотни сражались на стороне Таргариенов во время Восстания, и большинство из них теперь были верны оленям. Вряд ли они повернут свои плащи во второй раз.

Пока Визерис был занят поисками своих войск, Дейни коротала время, узнавая больше об их родине. Некоторые из солдат были довольно сговорчивы и в этом отношении.

Из сотни солдат, оставшихся с Дэйни и ее братом, двадцать были членами Легиона без знамен. Хотя большинство их охранников хотя бы пытались быть рыцарственными, Дэйни обнаружила, что предпочитает компанию легионеров.

Поздним утром в середине 299 года от завоевания Эйегона Дэйни стояла на балконе своей спальни. Она смотрела на запад, в сторону своей родины. Она делала это по крайней мере раз в день. Особое внимание она уделяла Узкому морю. Ей нравилось представлять, как она плывет по этому бескрайнему водному пространству, пока снова не окажется на суше.

В отличие от своего жаждущего власти брата, Дэйни не желала короны. Ее бы устроил небольшой замок и горстка слуг. Возможно, после нашего возвращения Узурпатор подарит нам Драконий Камень. Она сомневалась, что король Роберт сделает это добровольно, но, возможно, Григор Клиган сумеет убедить его позволить Таргариенам их родовой дом. Если Гора смог убедить его разрешить одичалым приходить к югу от Стены, ему будет довольно просто говорить от нашего имени.

Дейенерис вывели из задумчивости голоса. Они доносились со двора под ее окном. Она высунулась, посмотрела вниз и увидела шестерых вестеросцев, беседующих друг с другом на земле внизу. Она потратила время на то, чтобы выучить имена и лица каждого из своих стражников. Через несколько секунд она узнала этих шестерых: сир Бонифер Хасти, сир Малькольм Бранфилд, Эддисон Толлетт, Алисанна Мормонт, сир Первин Фрей и Чизвик.

легионеры, каждый.

Дейенерис решила обратиться к ним. Она быстро покинула свою опочивальню и спустилась во двор. Она шла торопливо, но элегантно, как привыкла.

Малкольм Брэнфилд первым заметил ее. Он вежливо улыбнулся, слегка кивнул и сказал в знак признательности:

— «Доброе утро вам, миледи».

— «Доброе утро, сир Малькольм», — с улыбкой ответила Дэйни.

Один за другим остальные пять легионеров повернулись к девушке из рода Таргариенов и пожелали ей доброго утра, на что она ответила радушием.

Все шестеро столпились вокруг каменной скамьи. Первин Фрей и Эддисон Толлетт сидели на земле у основания скамьи, сир Бонифер Хасти и Чисвик сидели на ее поверхности, Алисанна Мормонт стояла, упираясь одной ногой в скамью, а сир Малькольм Бранфилд прислонился к спинке скамьи.

Когда Дэйни подошла к ним, Алисанна убрала ногу, а сир Бонифер и Чизвик отошли в сторону, чтобы освободить ей место. Дэйни с радостью заняла место в центре скамьи.

— «Надеюсь, я ничего не прервала», — скромно заявила она.

— «Вовсе нет, — заверил ее сир Первин, — мы просто болтали».

— «Болтать?» — произнесла Дэйни, не знакомая с этим выражением.

— «Термин, придуманный нашим командиром», — просветил ее сир Бонифер, — «Он означает непринужденный разговор на различные темы».

— «О, хорошо, — сказал Дэйни. Я должна добавить это в список достижений Горы». Она решила затронуть эту тему. — «Строительные материалы, оружие, языки, песни, союзы… а теперь еще и речь. Есть ли что-нибудь, в чем лорд Григор не попробовал свои силы?»

— «Что-то такое должно быть», — утверждал Первин Фрей, — «Но я не могу осмелиться предположить, что именно».

— «Может быть, потому что он уже внес свой вклад во все области, в которые стоит вносить вклад», — предположил Чизвик.

— «Во всяком случае, лорд Грегор практически произвел революцию в современном мире, каким мы его знаем, — пробормотал Эддисон Толлетт, — Он сделал больше, чем любой из нас мог надеяться сделать. Или, по крайней мере, что мог бы сделать я».

Дэйни усмехнулась. Эддисон Толлетт был прозван коллегами печальный Эдд. Это было прямым следствием его очень мрачного и пессимистичного чувства юмора. Хотя он, похоже, обладал очень низкой самооценкой, Дэйни ценила его замечания. Как бы то ни было, они часто заставляли ее ухмыляться.

— «За последний год я очень много слышала о Григоре Клигане, — размышляла вслух Дейенерис, — Я знаю о нем как о лорде, как о генерале, как об изобретателе и как о дипломате. Но я еще не знаю его как человека. Скажи мне, каков он как мужчина?»

— «Для начала, он — великан среди людей, — пояснил Долорес Эдд, — остальные по сравнению с ним — просто карлики».

— «Так он действительно такой высокий, как я слышала?» — предположила Дэйни.

— «О, да», — пробормотал Первин Фрей с улыбкой, — «Миледи, он так же высок, как магистр Иллирио широк».

Дэни и остальные разразились смехом над этим замечанием. Через несколько секунд Малкольм шутливо заметил:

— «Я не уверен, что он такой высокий, Первин».

Раздалось еще больше смешков. Все-таки он должен быть высоким. Любой, у кого были глаза, мог ясно видеть, насколько тучен магистр Иллирио Мопатис. Если бы он перестал есть, Вестеросу, возможно, хватило бы еды, чтобы пережить следующую зиму.

Затем она вспомнила, какой будет следующая зима. Она быстро выкинула эту мысль из головы и решила вернуться к первоначальной теме разговора. Она обвела взглядом легионеров и любопытно спросила:

— «Насколько хорошо вы знаете Гору? Лично, я имею в виду».

— «Прежде всего, он предан своему делу, — убежден Бонифер Хасти.

— «Чему именно?» — спросила Дэйни.

— «Выносливости и процветанию Вестероса», — уточнил сир Малькольм.

— «Насколько я знаю, это было его целью на всю жизнь», — заявил Чизвик. Он знал; он был приверженцем Горы дольше, чем большинство других. Дени знала, что Чизвик был оруженосцем Григора Клигана еще до создания Легиона без знамен.

— «И он уже многого добился на пути к своей цели», — утверждал печальный Эдд.

— «Под его руководством королевство процветает как никогда прежде», — призналась Алисанна Мормонт. — «Простите меня за эти слова, миледи, но я считаю, что Гора сделал для Вестероса больше, чем любой из королей Таргариенов».

— «Я слышала», — откровенно произнесла Дэйни. Визерис пришел бы в ярость от такого заявления. Дейенерис была немного более непредвзятой и объективной, чем ее брат.

— По крайней мере, Гора отлично справился с уборкой беспорядка, который устроил мой отец». — И тут ей пришла в голову еще одна мысль. Она высказала ее легионерам: — «Если Гора так полезен для королевства и так любим его жителями, может быть, когда-нибудь он сам станет править Семью Королевствами?»