Затем он подобрал свой меч, прикрепил его к поясу и зашагал к выходу с поляны. Остальные четыре черных брата не сводили с него глаз, пока он удалялся.

Перед тем как остановиться, сир Веймар Ройс пожал плечами и пробормотал в знак признательности:

— «Конечно, Уилл».

Он так же нервничает, как и все мы. Неудивительно.

После короткой паузы Веймар Ройс посмотрел на остальных и произнес:

— «Нам надо поскорее успокоиться. Я проверю лошадей, прежде чем отправлюсь спать».

Скорее всего, это был просто предлог, чтобы скрыться от остальных.

Сир Уолен не сомневался, что сир Ваймар каким-то образом попытается заставить его заплатить за то, что он назвал его «мальчиком». Впрочем, он не особенно беспокоился. Он не видел причин бояться рыцаря вдвое моложе себя, даже если этот рыцарь был родом из высшего общества.

К этому моменту Гаред, Кожаный и сир Уолен Фрей были единственными, кто собрался у костра. Гаред сосредоточился на том, чтобы согреть руки и ноги (или то, что от них осталось).

Через пару минут Кожаный поднялся на ноги, подошел к сидящему Уолену и сел рядом с ним.

Устроившись поудобнее на новом месте, он посмотрел на рыцаря Фрея и риторически спросил:

— «Вы скучаете по своей жене, сир Уолен?»

— «Очень», — честно ответил Уолен.

Положив раскрытые ладони на угли костра, Кожаный попросил более молодого человека:

— «Расскажи мне о ней».

Уолен Фрей повернулся к одичалому и пытливо спросил:

— «Какой у тебя может быть интерес к этому?»

— «Мне нравится знать людей, с которыми я работаю», — пояснил Кожевенник, — «Я считаю, что нельзя по-настоящему узнать человека, пока не узнаешь его семью».

Сир Уолен слегка усмехнулся и заявил:

— «Чтобы рассказать вам о моей семье, потребуется гораздо больше времени, чем ночь».

— «Так я слышал», — сказал Кожаный с ухмылкой, — «Но вашей жены будет достаточно».

Это гораздо более разумная просьба.

— «Очень хорошо», — согласился Уолен. Он сделал небольшую паузу, чтобы подбросить в огонь еще одно полено, а затем начал:

— «Ее зовут Сильва. Она родилась в Серпентине. Она дочь сира Халмона Пэге, хозяина дома. Так случилось, что мой старший полноправный брат Джаммос женат на ее старшей сестре Саллеи. Но моя свадьба была первой. Мы поженились в Близнецах в конце 286 года от завоевания Эйегона».

— «Встречались ли вы с ней до этого дня?» — поинтересовался Кожаный

— «Однажды, — вспоминал Уолен, — когда она и ее сестра посетили Близнецов по просьбе моего отца. Мы не обменялись ни единым словом. Она даже не обратила на меня внимания».

— «Я полагаю, она компенсировала это в вашу брачную ночь?» — задиристо пробормотал одичалый.

— «О, это так», — шутливо подтвердил Речник, — «В течение всей церемонии укладывания в постель я чувствовал себя так, словно я — властелин переправы».

— «Есть дети?»

поинтересовался Кожаный.

— «Конечно, — укорил Уолен, как будто это был самый глупый вопрос, который он когда-либо слышал, — я происхожу из самой плодовитой семьи в стране. Почти у всех моих старших братьев есть хотя бы один ребенок. Исключение составляют лишь мои сводные братья Люсон и Дэнвелл. Один из них — септон в Королевской Гавани; у другого есть жена, пережившая множество выкидышей и мертворождений. Но кроме них, почти каждый взрослый сын моего отца имеет собственное потомство».

— «Сколько их у тебя?»

спросил Кожаный.

— «Двое», — пояснил Уолен, — «Мой сын Хостер видел двенадцать именин, а моя дочь Мерианна — одиннадцать».

— «Где они сейчас?» — спросил Кожаный.

— «В Серпентайне с их матерью», — ответил ему Уолен, — «Перед тем как отправиться на север, я попросил Сильву вернуться в дом ее предков. Мне показалось, что там ей и детям будет безопаснее, чем в Близнецах».

— «Потому что там было так тесно?»

предположил Кожаный.

— «Хотя я верю в святость брачных обетов, некоторые из моих братьев не столь верны. На самом деле, еще до того, как были составлены наши брачные узы, Джаммос сказал, что надеется получить Сильву вместо Саллеи».

— «Тогда я понимаю ваши опасения», — признался Кожаный.

Двое мужчин сидели в тишине около тридцати секунд, а затем одичалый черный брат обратился к рыцарю Фрею:

— «Если вы не возражаете против моего вопроса… почему вы их оставили?»

Уолен нахмурился на это заявление, но не позволил ему спровоцировать гневный ответ. Кожаный просто неудачно выбрал слова. Он мог представить, о чем хотел спросить старец.

Уолен Фрей переключил свое внимание обратно на огонь и искренне ответил:

— «Чтобы защитить их».

— «От чего?»

с любопытством спросил Кожаный.

— «Две вещи, — сказал ему сир Уолен, — Во-первых, от нищеты. Большой дом требует большой казны, а учитывая, насколько большим мой отец сделал дом Фреев, существовала вероятность, что наша казна в конце концов иссякнет. Льготы, которые король Роберт предлагал семье любого мужчины, добровольно вступившего в Дозор, были весьма привлекательны. Потраченные с осторожностью деньги, которые получили моя жена и дети, достаточны, чтобы прокормить их троих в течение многих лет».

— «Неужели сир Халмон не захотел поддержать их в Серпентайне?» возразил Кожаный.

— «Нет, он принял их с радостью, — пояснил Уолен Фрей, — но я не собирался навязывать ему внуков, не дав ничего взамен. Ни один человек не пытается полностью отказаться от своих обязанностей у ног своего свекра».

— «Ни один человек с толикой самоуважения, вы имеете в виду», — возразил Лезерс. Когда младший кивнул головой, одичалый поинтересовался:

— «А второе, от чего ты хочешь их защитить?»

Сир Уолен Фрей постепенно повернулся к одичалому и мягко сказал ему:

— «То самое, от чего бежит твой народ».

Одно это предложение говорило о многом само по себе. Кожаный казался довольным, во всяком случае. Он не попросил никаких разъяснений. Слава богам, меньше всего нам нужно говорить об этом страшном событии.

— «Тогда я уважаю вашу причину взять черное», — заявил Кожаный, — «У меня у самого есть ряд подобных причин для этого. У меня есть целый список».

— «Список?»

сказал Уолен, заинтригованный.

— «Это список имен моих сыновей и внуков», — уточнил Кожаный.

В этом есть смысл.

— «Я здесь для всех них», — заявил Кожаный, — «Так же, как вы здесь для своей жены и детей».

Что ж, значит, у нас больше общего, чем я смел думать.

Странно, но эта мысль заставила сира Уолена почувствовать себя немного спокойнее.

— «Они поселились рядом со Стеной?»

спросил Уолен.

— «Да, они в лагере у вершины Дара, недалеко от Кротового городка», — сообщил ему Кожаный.

— «Вы поддерживаете с ними контакт?»

с интересом спросил Уолен.

— «Ни они, ни я не умеем писать, поэтому письма — не вариант. Поэтому они время от времени приезжают на Стену, чтобы навестить меня. Они никогда не остаются надолго, но я дорожу этими визитами».

— «Еще бы, — заявил сир Уолен, — я бы хотел, чтобы меня посетила моя собственная семья. Увы, Север слишком негостеприимен для них».

— «Из-за холода?»

предположил Кожаный.

— «В основном», — подтвердил Уолен.

— «Скоро вся остальная страна станет такой же негостеприимной», — заметил старший мужчина.

— «Я это понимаю», — утверждал Уолен.

Два черных брата сидели в тишине несколько минут. Затем Уолен повернулся, чтобы посмотреть на Кожаного, и заметил на его лице тревожное выражение. Он спросил:

— «Что с тобой?»

Кожаный продолжал смотреть на огонь, но услышал вопрос рыцаря. Он торжественно ответил:

— «Я был одним из первых Свободных людей, заключивших союз с Мансом. Я был одним из первых из моего народа, кто перебрался на юг от Стены, и я был первым из них, кто стал одеваться в черное. Почему-то я не могу отбросить мысль о том, что я тоже могу быть одним из первых, кто погибнет».

Уолен мог понять эту тревожную мысль. Несколько раз за последние три года он тоже задавался этим вопросом. Тем не менее, он надеялся, что в тот вечер этот вопрос не будет затронут.