Тогда Зверь опустил свою голову еще раз. На это раз он с хрустом откусил чудовищу голову. Тот час же Тень разлилась в черную жижу, которая почти сразу испарилась.

Зверь победил. Он выпрямился и сел, как сторожевой пес, выпятил массивную грудь, уставившись куда-то на полумесяц луны.

— Серконис, — прошептала Света.

— Что? — Тома удивленно оторвала взгляд от Зверя и посмотрела на сновидицу.

— Черный Бог-Волк Серконис, — сказала она, — это он. Пророчество — это правда!

— Какое Пророчество? — Удивилась Тома.

А потом Зверь завыл. Все, кто был в галерее, вздрогнули. Тома почувствовала, как холодок пробежал по спине, снова посмотрела на Зверя.

Он выл. Но она видела, как черная шкура стала превращаться в дым, а потом и вовсе развеялась. Там, где только что был верный Бог-Волк по имени Серконис, без сознания лежал Игнат Орловский.

Я открыл глаза, глубоко вздохнул. Первое, что я увидел — мазаный белой известью потолок. Пару мгновений мне было необходимо, чтобы осознать, что я лежу в теплой кровати. Из небольшого окошка в такой же мазаной стене пробивался теплый свет.

Да и мне самому было тепло. Я попытался пошевелиться, но понял, что это не так просто. Чье-то теплое тело привалило меня. Я чувствовал на себе нежность чужой кожи.

— Не вставай, — промурчала Катя, — полежи со мной немного. В последнее время мы не так часто видимся, как хотелось бы.

Понимание происходящего медленно являлось ко мне. Я лежал в кровати, а Катя, положив голову мне на грудь а ножку на бедра, лежала рядом. Она была теплой, словно уже жива.

— Как я здесь оказался? — Проговорил я хрипловато.

— Я не знаю. Я вернулась домой, а ты лежишь здесь, на кровати. Лежишь и сладко спишь. Я решила побыть с тобой.

— Чувствую себя уставшим, — сказал я, вглядываясь в потолок, — а во рту вкус крови.

— Ты уничтожил подосланного убийцу, — Катя приподнялась на локтях, — я видела это через твои глаза, — она заглянула мне в лицо.

Я же удивился ее красивым семеричным и пухлым губам, изящным скулам и тонкой челюсти. Ее белой коже, по которой так скучал.

— Теперь, — вздохнула она, — осталось только выяснить, кем этот убийца был.

— Я не очень помню, — признался я, — помню… смерть Лодычева. Помню отрывистые сцены драки. Словно сменяющие друг друга картины. Помню имя. Серконис. Кто-то будто бы назвал меня так.

— Знаешь, — девушка села сверху, мне на бедра, поцеловала в губы, а потом проговорила, — как я соскучилась.

— Знаю, — улыбнулся я.

Она прижалась ко мне, пропустила руки под шеей и обняла. Так мы пролежали некоторое время. Пролежали в абсолютной тишине. Потом девушка поднялась, сбросив с нас тонкое покрывало. Она была обнажена. Я любовался ее изгибами и красивым подтянутым животом. Положил руки на талию.

— Я очень скучала, — посмотрела на меня Катя из-под длинных бровей.

Я резко поднялся, обхватил ее за талию так, что она аж вскрикнула. Впился в губы. Спустя мгновение нас захлестнула страсть.

— Серконис, — сказала Катя, когда все закончилось, а она все также лежала на моей груди, — какое-то знакомое имя. Будто бы я когда-то слышала его.

— Я с ним не знаком, — сказал я тихо.

Мы снова немного помолчали. В нигде, было уютно и спокойно. Я решил не думать ни о чем, пока нахожусь здесь, в этом сладком сне.

— Я разгадала заклинание, которое мы так долго собирали с тобой. Оно звучит так: я мечтаю найти тело и возродится.

— Шестиступенчатое, — сказал я, — состоит из шести слов.

— Верно. Было тяжело разобраться. Но когда я нашла его, то почувствовала такую легкость, что сразу все поняла.

— Осталось заполучить круг материи, — сказал я, — и раздобыть ингредиенты для твоего нового тела. Если второе сделать довольно просто, то первое уже сложнее. Придется вырвать круг из мертвых рук моих врагов.

— Ты это сделаешь, Паша.

— Сделаю, — сказал я,и приманил к себе Катю, поцеловал ее в губы.

Когда я открыл глаза уже в реальном мире, первое, что увидел — сновидицу Свету.

Девушка сидела у моей кровати, держа в руках черную книгу. Ту самую, где была заключена память отца моего нынешнего тела.

— Света, — я попробовал пошевелиться и почувствовал, как болит голова, — ты че тут делаешь?

Она не ответила, раскрыла книгу и тут же принялась шариться по пустым, казалось бы, страницам.

В нигде мне было хорошо и легко. Здесь же, в реальном мире, тело болело так, будто я целые сутки таскал тяжести.

— Почему ты ничего мне не сказал⁈ — С настоящей претензией сказала Света.

— Не сказал что? — Не понял я.

— А. Вот, — она остановилась на такой же, как другие, пустой странице, — лучше, конечно, читать это через сомниум, но долго. Попробуем жестким путем. Дай руку.

Без задней мысли я протянул ей ладонь. Девушка схватила ее. В руках Света блеснула булавка. Она кольнула мой палец и тут же капнула кровью на странице.

Я увидел, что именно эта страница была отмечена большим восклицательным знаком. Как только моя кровь попала на бумагу книги, на ней тотчас же стало что-то проявляться.

Я нахмурился, когда увидел, что это черный, сделанный от руки рисунок. Рисунок черного зверя, покрытого красными глазами.

— Вот! — Света развернула в мою сторону книгу.

— Что это? — Повторил я, не понимая, что она хочет этим сказать.

— Почему ты не сказал мне, что ты божество⁈

— Чего? — Рассмеялся я, — какое еще божество?

— Черный Бог-Волк Серконис, — будто бы удивилась Света.

— Никогда об этом не слышал, — Я встал на кровати.

— Ну вот же! — Она стала тыкать в черную книгу, — вот он!

— Да я вижу, — я взял дневник в руки, принялся рассматривать картину, — и правда, похоже на одну из моих сил.

— Откуда это у тебя? — Раскрыла глаза Света, — откуда эта сила⁈

— Ну уж не от божества. И никаким богом-зверем я точно не являюсь. Поверь. Я вообще не верю в богов.

— Да я тоже! Можно?

Я вернул Елене дневник.

— Смотри, — внимательно начала листать страницы девушка, — часть информации в книгу засунул твой отец, да. Но не все из этого — его воспоминания. Далеко не все. Я бы сказала, меньшая часть.

— А остальное?

— А остальное это текст из другой книги. Ночного труда, одного забытого предсказателя.

Не ответив, я вопросительно приподнял бровь.

— Ты когда-нибудь слышал про Ивана Звягинцева?

— Слышал, — кивнул я, — это маг-ученый из прошлого века. Кажется, он пытался докопаться до сущности источника маны. Понять, что же это, на самом деле такое, и почему, когда началась, большая война мана стала уходить из родовитых семей.

— Да, — Лена кивнула, — когда я начинала учиться сновидчеству, в моей академии все еще изучали труды Звягинцева. Но, — она смущенно опустила глаза, — я недоучилась, а сейчас, по слухам, его работы запрещены на территории всей империи.

— Почему?

— Не знаю, — пожала плечами она.

— Дай угадаю. В черной книге содержатся воспоминания о его запрещенном труде?

— Не просто воспоминания. А целые тексты! Похоже, твой отец заучил их наизусть и запечатал в книгу через сомниум. Запечатал так, чтобы мало кто смог докопаться. У меня же была твоя кровь. Ну и сам — она указала на свою подушку, расшитую золотыми узорами, — сам сомниум. Поэтому я и смогла их расшифровать.

— И о чем там? В этом труде? — Посмотрел я уже с интересом.

— Конечно, — Света встала и заговорила тоном, которым обычно вещают отличницы, — многие работы Звягинцева считаются ненаучными. Другие околонаучными. А по-настоящему научных всего несколько, — Света презабавно зашагала по комнате, — можно назвать настоящими плодами науки. То, что здесь, в книге, не считается научно обоснованным. Да и я бы никогда в жизни в это не поверила, если бы не вчерашняя ночь. Ты явил собой то, о чем он пишет здесь.

— О божествах? — Хмыкнул я.