– Рейд оонитов, их много.

– Почему?

– Не знаю. Они проводят такие рейды каждый год.

Я старался дышать равномерно.

Через какое-то время показалась лестница. Меня пугал долгий медленный подъем на поверхность. Снаружи доносился гул вертов да отдаленные вскрики людей.

Позади пещера заполнялась возбужденными сабами. Фити наконец пришел в себя как после долгого сна.

– Сэр, но ведь наверх выходить опасно. Не лучше ли подождать…

Крики в пещере усилились.

– С дороги! – Такого бешенства в голосе Халбера я никогда не слышал. – ГДЕ ЭТОТ ПРОКЛЯТЫЙ ФИТИ ВЕРХНИЙ?

– Помогает Чангу подняться по лестнице, – ответил ему кто-то.

Что-то пошло не так. Не знаю что. Я подтолкнул Фити вперед:

– Беги! Сию секунду!

Он непонимающе уставился на меня.

– ТАЩИТЕ ЕГО СЮДА! – проревел Халбер.

– Беги!

Парнишка кинул на меня отчаянный взгляд и помчался по лестнице в ночь, а я устало прислонился к стене, ожидая неизбежного.

Час спустя я все еще оставался в живых. Похоже, помогло, когда я поглядел главарю сабов в глаза и сказал, что Фити сбежал, услышав крики Халбера, а я слишком стар, чтоб удержать его.

Врать нехорошо, но иногда без этого не обойтись.

От злости, что он упустил Фити, Халбер даже говорить не мог. Он отправил вдогонку за парнишкой трех сабов. Ни один не вернулся. Но Халбер не стал вымещать свою злость на мне или сабах. Те ходили вокруг на цыпочках, чтоб не разозлить его еще больше.

Час за часом в пещеру прибывали перепуганные сабы. Я старался, как мог, оставаться в стороне в надежде, что вернется Рыболов. Если его пришили в Парке, нам никто не поможет.

Халбер рассказал дикую историю, будто Рыболов сам вызвал солдат, но я этому сразу не поверил. Такого просто быть не может. Тогда Халбер заявил, что это сделала жена Рыболова. Я в этом тоже сомневался, хотя у меня достало промолчать.

После всей неразберихи – оониты орудуют наверху, парки разбиты, Рыболов не приходит, столько сабов погибло – я оказался на сходке сабов. Все разговоры про потерянное доверие были забыты.

Я посоветовал Халберу пока даже не вспоминать про Парк и всем сабам оставаться под землей.

– Но парки снова захватят территорию, – с болью возразил Халбер. – Столько сабов погибло, и все зазря?

Я хмыкнул.

– Правительство стреляет в сабов из лазера, так? Думаешь, парков не тронут?

– Не, парков тоже стреляют, – Халбер ударил кулаком по стене. – Негоже такое выделывать даже с парками и крипснбладами. Их убивают без жалости, бутта бездомных собак!

– Оставайтесь под землей, – повторил я. Никто не спорил. Для сабов здесь родной дом.

За следующие несколько часов я узнал о сабах больше, чем за все годы торговли с ними. Они починили только два-три вагона, зато расчистили от камней колею с рельсами на юг почти до стены, о которую плещутся морские волны.

Прежде электричество подводилось к вагонам по колее, но сабы приспособились по-другому. Теперь у вагона был собственный источник питания – мои Вальдес-пермы, и он катится по рельсам. Я горжусь моими сабами.

Халбер попытался объяснить мне, что колея ведет в разные места. Есть множество линий. Ну и ладно.

К Халберу поступали сообщения со всего города. Никто их не приносил. Просто световые сигналы в темных туннелях могут быстро и далеко разносить новости.

Передали, что на 110-й солдат не так уж много. Видно, они появились там оттого, что потасовка сабов с парками привлекла к этому месту очень много нижних. Другое дело – улицы вокруг 42-й. Дюжины вертов, военные машины. Военные кричали в громкоговорители, двигались на юг.

На 14-й восточной было второе место приземления вертов. Отсюда оониты двигались на север в сторону 42-й. Я тревожился за нижних этих мест. Никто не согласится быть выпихнутым. Сегодня оборвется множество жизней. Снова и снова я пытался понять, с чего началась вся эта суматоха. На обычный рейд не похоже. Может, погиб кто важный из правительства? Про это я ничего не слышал.

Причиной суматохи могло быть появление на улицах сына Рыболова, но капитан не упоминал про оонитов и сам отправился вместе с людьми Халбера драться с парками. Похоже, он не знал, что оониты готовятся к атаке. Не знаю, что и думать.

– Беги, – сказал мистер Чанг. И я побежал вверх по лестнице туда, где стреляли войска.

Обычно, перед тем как последовать совету, я взвешиваю, стоит ли, но, объективно говоря, в крике Халбера крылась такая угроза, какой не было даже когда я рассказал ему, как умер Чако.

Не представляю, что его так разозлило. Выбежав наверх, я очутился на ночной улице, где из-за света прожекторов с земли и с вертолетов было светло почти как днем. Повсюду лежали тела сабов. Я заколебался, не обратиться ли мне к военным, чтоб попросить отправить домой, но все-таки бросился за угол и налетел на вооруженного солдата. От столкновения у него из рук вылетело оружие. – Ну-ка стой!

Но я вскочил на ноги и побежал на север. Лучше бы, конечно, повернуть на юг, к «Шератону», сделать перерыв и все обдумать как следует. Но улицы в южном направлении от площади были слишком ярко освещены, не стоило рисковать.

Маленький рост и темный костюм помогли мне раствориться в ночи.

Впереди несколько зданий было охвачено пожаром, и было видно как днем.

Честно говоря, я не знал, куда идти. На севере находилась стена 110-й, которой Чако и сабы придавали такое значение. Может, отправиться туда? Я плохо ориентировался в географии Старого Нью-Йорка.

Если судить по военным планам Халбера, у этой стены сабов должно кишмя кишеть. Если их главарь приказал своим людям схватить меня, идти туда ни к чему. В любом случае я не знал, что находится за этой стеной.

Но почему к площади стянуты войска? Я слышал, что правительство и трущобники в целом придерживаются негласного договора, стремясь не провоцировать друг друга. Что же вызвало такой рейд?

На площади я заметил эмблемы 6-го авиационного полка, 25-го бронетанкового полка и старой национальной гвардии. Мундиры в точности соответствовали военной форме батальонов моих солдатиков. Похоже, это нечто большее, чем простой рейд, особенно если учесть время суток.

Видимо, ооновцы намеревались установить контроль над улицами, пусть даже временный. Но почему?

Через какое-то время пришлось остановиться. Тяжело дыша, я прислонился к разбитому окну.

– Слышь, мид, они смываются?

Я моментально повернулся на голос, с трудом удержавшись от крика.

– Что?

– Оониты. Несколько часов назад тут прошла куча грузовиков. С тех пор их не видно.

Я с трудом различил три фигуры на пороге дома.

– Видел их вон там на площади, – показал я.

– Куда ты?

Я напрягся, вспомнив, как ревниво они относятся к своим территориям.

– На север.

– Ладно, иди. Щас не до потасовок.

– Спасибо.

Я снова тронулся в путь.

– Эй, гляди в оба у Пятьдесят пятой, – тут же крикнули мне вслед. – Парки рехнулись. Сабы вышли наружу.

– Знаю, – я прищурился, стараясь разглядеть их одежду, – Вы какого племени?

Послышалось презрительное фырканье.

– Северные броды, чучело.

– Спасибо.

Я поспешил уйти прочь.

Я устало тащился на север, минуя один бесконечный квартал за другим. Впереди доносился гул тяжелого транспорта. Опасаясь наткнуться в темноте на солдат, я свернул восточнее и двигался по темным улицам, усеянным камнями. Сверху надо мной нависли неясно видневшиеся покосившиеся верхние этажи. Наконец я вышел на широкую улицу, увидел невысокую стену и сообразил, что оказался у Парка.

Мысли мои путались. В голове засело «стена на 42-й». Я не знал, что это такое, но это явно означало определенное место, а никакого другого я не знал. Может, удастся узнать у кого-нибудь из сабов, за что так рассердился Халбер. А может, увижу, что происходит. Может… сам не знаю, что. Во всяком случае это была хоть какая-то цель, и я решил ее придерживаться.