Молчание.

– Сэр, это все? Тишина.

– Сэр? Чако?

– Холодно, – то ли вздох, то ли рыдание. – Господи! Значит, ухожу.

Я не нашелся, что сказать.

– Слышь, верхний… Халбер внизу, понял?.. Скажи, когда… Сабы атаковали на Пятьдесят девятой… аааа!

Тяжело дыша, он скорчился в конвульсиях. По лбу покатились крупные капли пота. Голос зазвучал с отчаянной спешкой:

– Мы достали только некоторых. Больше парков сбегли к деревам к северу. Я слыхал, толковали про заварушку у входа на Семьдесят девятой в рань.

– Чако, ваши слова… я не понима…

– Повтори ему мои слова! Запомни и скажи! Халбер поймет. Парки скучились у Стодевятой стены! Стодевятой стены. Сто… О боже, не могу… Сто… Господи Иисусе!

Это был крик мольбы, на который никто не откликнулся во мраке ночи.

Я поднял окровавленную руку Чако и прижал к своей щеке. Сам не знаю почему, я перецеловал ему пальцы, орошая их слезами.

– Я скажу ему.

– Верхний, прежде чем уйдешь…

– Да, Чако? – я старался сдержать дрожь в голосе.

– Не оставляй меня просто так… Парки найдут и вырежут печень прямо на живом.

– У меня не хватит сил тащить тебя…

– Прибей меня, верхний.

Потрясенный, я беззвучно открыл и закрыл рот.

– Прикончи меня.

– Нет!!

– Видел, чё… парки сотворили с другими? Сжалься, ради бога, верхний. Прошу.

– Я перелезу через стену, добегу до лестницы и приведу ваших друзей. Они унесут…

– В заварушку ни один саб не выйдет из укрытия, кроме как драться. Тебе нужно.

– Я не могу. Никак не могу.

– Слышь, паренек… до чего ж больно… Сам я могу только удержаться от крика… Кишки мои вывалились в грязь… Иначе я б сам себя пришил. Помоги мне.

У меня перехватило голос.

– Это грех! Пожалуйста, не…

– Всегда ненавидел проклятых верхних… думаете, владеете миром… ну да… вот чё, парень, со всем этим вышло. Ответ… – он тяжело дышал, – отв… ств… ность. Ты б не бросил собаку подыхать с выпавшими кишками. Закончи муки, Христа ради!

Я с трудом поднялся и, пошатываясь, пошел прочь. Господи, помоги! Не дай совершить то, о чем он просит.

Я уходил.

– Верхний, не бросай! – В голосе звучал неприкрытый ужас.

Объективно говоря, поразительно, на что ты способен, если частично отключить сознание.

Ты можешь встать и потянуться на душном ночном ветерке, чтобы размять ноющие мышцы спины.

Можешь заставить себя не слушать слабеющие мольбы выпотрошенного саба, пока беспорядочно ищешь камень или палку.

Можешь найти толстый обломанный сук, которым можно совершить непроизносимое вслух, и медленно вернуться назад к окрашенной кровью траве.

Можешь наклониться, поцеловать потный лоб и бесстрастно выслушать последнюю просьбу:

– Запомни мое… лицо… верхний… и отнеси Чако внутрь…

Можешь поднять сук над головой лежащего, со всей силы обрушить на его голову по траектории, которая заканчивается обезумевшими от страха глазами, и стоять, навалившись на сук всем телом, пока кровь из раздробленного черепа стекает под твои кожаные ботинки.

Можешь легкой походкой беззаботно удалиться прочь, пролезть сквозь колючки, перемахнуть через холодную каменную стену, а потом неспешно пройтись по улице, освещенной огнем костра, словно не боишься ничего на свете, и встать у темного входа в подземелье к сабам.

– Мне нужно… – Меня подвел голос; я попытался начать снова:

– Меня зовут Филип Таер Сифорт. У меня есть сообщение для мистера Халбера.

Мой голос эхом отразился от темных домов с осыпающимися кирпичными стенами, стоящих рядом.

Позади меня послышались приглушенные звуки. Я обернулся. Над стеной Парка показалась косматая голова. Я снова повернулся ко входу.

– Слышите меня?

– Давай, парка, попробуй сунься вниз, – донесся раздраженный крик с лестницы.

– Шшш, – тут же зашипел кто-то. – Не отвечай ему!

– Я не парка. Мне нужно увидеть Халбера. – Оглянувшись назад, я заметил, как парка перескочил через стену. – Я спускаюсь вниз.

– Спустишься – пришью.

– Ладно, – мне было все равно. Я только надеялся, что сначала успею передать сообщение. Чако просил меня это сделать.

Позади послышался шум бегущих ног. Я задержался на первой ступеньке. Внизу из мрака выступали лица сабов, слабо освещаемые светом фонариков. Я крепче ухватился за перила и начал спускаться.

В этот момент раздался яростный крик, и позади меня в проходе появился человек и швырнул вниз пику. Она проткнула бы меня насквозь, если бы за секунду до этого меня не отдернули в сторону с такой силой, что я врезался в стену и, никем не замеченный, кубарем скатился по ступенькам вниз на лестничную площадку.

С полдюжины всклокоченных парков, размахивая ножами и дубинками, бросились в проход.

Началась неистовая схватка. Кто-то наступил мне на руку, но рев множества сабов, в неистовой контратаке бегущих вверх по ступенькам, заглушил мой крик.

Завязалось отчаянное сражение. Лестница стала скользкой от крови, главным образом крови нападавших парков.

Вскоре снова наступила тишина. Доносилось только тяжелое дыхание защитников.

Кто-то поднял меня на ноги:

– Чё за племя?

– Меня зовут…

Мне влепили затрещину такой силы, что зуб>1 застучали.

– Племя?

– …Филип. Я верхний, из Вашингтона.

– Пришить его!

Из открывшейся раны кровь стекала мне прямо в глаза. Я не шевельнулся, чтобы вытереть ее или попытаться освободиться. После встречи с Чако я узнал, что смерть – не самое страшное.

– Можете пришить меня, но сначала я должен передать Халберу сообщение от Чако.

– Врет!

– Где он?

– Умер.

– Его парки пришили?

Я набрал в грудь побольше воздуха.

– Я.

Кто-то схватил меня за подбородок, запрокинул назад и прижал к себе. Сверкнул нож. Острое лезвие коснулось моей кожи на шее. Я закрыл глаза.

– СТОЙТЕ!

Все застыло. Только мое сердце бешено колотилось в груди.

– Пусть паренек скажет Халберу, чё хотел. Пришьете после.

– Халбер не…

– Скоро будет. Слушайте!

Из-под земли доносился грохот, сопровождаемый визгливым скрежетом. Он становился все сильнее, а потом вдруг сразу прекратился. Раздались громкие голоса. Они звучали все ближе.

– Понял? Халбер привез помощь.

– Ну и взбесится же он, когда узнает, чё ты впустил верхнего.

– Неважно. Все одно я его прикончу.

Через несколько секунд нас окружило множество сабов в одежде крикливых расцветок совершенно диких сочетаний.

Меня схватили за шкирку и поволокли сквозь толпу, потом по темному коридору к другой лестнице.

Свет. Шум мотора.

Я увидел углубленную в землю колею, на которую налетел в темноте. Теперь она была освещена светом от длинного вагона, стоящего с открытой дверью. Трущобники сгрудились вокруг крупного высокого человека. Он, медленно продвигался сквозь толпу, отдавая распоряжения и время от времени указывая на что-то на колее.

Меня за ворот вытащили вперед и швырнули к ногам этого человека:

– Поймали проклятого верхнего.

– Под землей? – не поверил высокий.

– Сам спустился по лестнице, будто хозяин. После хочу получить его шкуру. Он пришил Чако. Из груди вожака вырвался яростный рык.

– Говорит, сначала должен поговорить с тобой.

– Поставьте его.

Кто-то поднял меня с земли.

– Ладно, парень. Чё хошь?

– У меня сообщение для мистера Халбера, – дрожащим голосом проговорил я.

– Я Халбер, главарь сабов.

Я стряхнул с себя руку, шагнул вперед и встал прямо перед высоким человеком – так, как я встаю перед отцом в кабинете, когда докладываю о своих проступках.

– Снаружи, наверху, я встретил одного из ваших людей. Он был ранен и просил помощи.

– А ты его пришил! – взорвался саб, притащивший меня сюда.

– Это потом. Чако заставил меня пообещать передать вам, что парки…

– Почему он не…

Халбер шевельнулся:

– Заткнись, Кролл.

И обратился ко мне: