Я думал, его ничем не удастся пронять, но в конце концов он указал на дорожку:

– Я пущу вас, если вы подчинитесь определенным правилам. Дождитесь конца службы. Не обращайтесь к нему, пока он сам вас не заметит. Если настоятель не даст ему позволения говорить с вами, так тому и быть, попробуете завтра. Согласны? Если нет, я зову двух послушников, которым по душе физический труд.

Старик подбоченился:

– Ну?

– Даю вам слово, – проговорил Адам.

– Тогда торопитесь. Настоятель ждет.

Брат Тимоти повернулся и поспешно начал подниматься вверх по холму. Мне пришлось широко шагать, чтобы не отстать от него. У церкви старик юркнул в боковой вход, а мы вошли через центральный – старинные дубовые двери.

Церковь и впрямь была забита до отказа. Не обращая внимания на сердитые взгляды, Адам втиснулся на лавку в последнем ряду, я – в ряду напротив. Неф перед деревянными перилами был пуст.

Наверху загудел большой колокол.

Он прозвучал пять раз, нарушив царящую тишину. Сбоку распахнулись обшарпанные деревянные двери, и вошли монахи в темно-коричневых одеяниях с капюшонами, скрывавшими лица. Дойдя до алтаря, каждый останавливался, низко кланялся и шел к своему месту на одной из скамей между деревянными перилами и алтарем.

По рядам пробежал шепот:

– Вот он!

– Ш-ш-ш.

– Нет, не он.

– Он сидит…

Я поискал глазами капитана, но не узнал.

Настоятель, слабый старик в одеянии, подпоясанном красным кушаком, открыл Библию и начал читать скрипучим голосом.

В тринадцать лет я мечтал о военно-космической службе. Моим идолом был капитан Николас Эвин Сифорт. Когда к концу моего первого года учебы в Академии он уволился оттуда и ушел в монастырь, я заинтересовался вопросами религии.

Одно время с юношеским энтузиазмом я воображал, как торжественно отказываюсь от службы в ВКС и отправляюсь на послушание в монастырь. Естественно, в Ланкастере, хоть и не мог представить конкретно этот рай, в который удалился капитан.

Адам Тенер помог мне прийти в себя, за что я ему вечно буду благодарен. Тем не менее каждый раз, когда я присутствовал на богослужении, меня не покидало болезненное осознание, что моя вера не шла ни в какое сравнение с верой моего названого отца.

В результате я редко посещал церковную службу, за исключением тех случаев, когда это было необходимо в силу политических соображений.

Где-то там, среди одетых в темные одеяния монахов, выводивших слова песнопении и время от времени отвешивающих низкие поклоны, находился человек, к которому мы приехали. Хотя я посетил его дом всего две недели тому назад, здесь он выглядел совершенно иным, тем более что я не мог отличить его от остальных братьев.

Кое-кого из сидевших на скамьях для посетителей занимал сам ритуал, но большинство вертелись и ёрзали. Пожилой человек впереди даже не заглядывал в свою Библию. Он раскачивался вперед и назад, словно ему страшно нравилось сидеть здесь. На нем был спортивный костюм старомодного кроя, давным-давно вышедшего из моды.

Что чувствовал капитан, возвращаясь в место, которое прежде было ему домом, оказываясь под прицелом множества любопытных глаз? Должно быть, он привык к этому; ему приходилось выносить то же самое и в те годы, когда он жил здесь.

Две женщины, сидевшие на несколько рядов впереди нас, даже не пытались притворяться, будто их интересует служба. Толкая друг друга локтями, они показывали пальцем в открытую. Суровый взгляд старого настоятеля их нисколько не утихомирил. В конце концов он наклонился к одной из двух высоких фигур и указал на нарушительниц порядка. Два монаха в капюшонах вышли из-за ограждения и, скрестив руки, встали по обе стороны от ряда, в котором сидели женщины.

Наступила тишина.

Наконец служба закончилась.

Снова загудел колокол. Монахи поднялись, по очереди встали на колени перед крестом и направились к выходу. Теперь их лица стали видны.

Я поймал взгляд Адама. Он кивнул.

– Вон он! – Одна из женщин протянула вперед бумагу и ручку. – Генсек, не могли бы вы…

Еще один монах без всякой спешки встал между капитаном и женщиной, отодвинув плечом в сторону протянутый листок бумаги.

– Смотрите на его глаза!

Мне хотелось придушить этих шептунов. Неужели они думают, что он не слышит?

Старик, который раскачивался на скамье, встал с места, наклонился вперед и отчетливо произнес:

– Остановись во имя своего народа!

Капитан взглянул на его лицо. Узнал. Но с каменным выражением лица пошел дальше. Послушник проложил себе путь в толпе, схватил старика за плечо и насильно усадил на место:

– Пожалуйста, успокойтесь. Монахов не положено беспокоить.

Старик снова заговорил хриплым голосом:

– Во имя Эдди Босса и мэйсов. И сабов! Ради них, не ради меня! Прошу!

Капитан сделал еще два шага, почти поравнявшись с рядом Адама. В его глазах плескалась боль. Он оглянулся:

– Пожалуйста, оставьте меня в покое.

– Не могу. Только несколько слов. Должен!

– Нет, я… – Капитан склонил голову. Руки сжались в кулаки. Остальные монахи ушли вперед. Старый настоятель приблизился к капитану:

– Идем, брат Николас.

– Да, отец. Этот человек, он… из прошлого. Он не приехал бы сюда, если бы… вы позволите поговорить с ним?

– Ты уверен, что хочешь этого?

– Нет, сэр. Я уверен только в том, что должен поговорить с ним.

Настоятель кивнул головой:

– В саду.

И продолжал идти. За ним последовал капитан. Он прошел совсем рядом с Адамом, который ничего не сказал.

Старик стряхнул с плеча руку послушника, встал и пошел за ними.

Растолкав прихожан, я выбрался в проход и позвал:

– Сэр, я…

Стальные пальцы впились в мое плечо. Адам Тенер.

– Нет.

– Но почему? Он…

– Я дал слово. Он не захотел заметить меня.

– Этот глупый старик, – с горечью произнес я, – не давал слова. Кто он такой…

– Понятия не имею.

– Что ж, я слова не давал. Идем, я постараюсь перехватить его взгляд.

– Роб, – суровый тон гардемарина, обращающегося к кадету. Я умолк.

– Возможно, он согласится встретиться с нами после того, как поговорит со стариком. Если нет, подождем до завтра.

У меня забилась жилка на виске. Да кто он такой, этот Адам, чтобы осуждать мое поведение? Я член Генеральной Ассамблеи от приморских городов, а он всего лишь помощник отошедшего от дел политика, который…

– Извини, – не мог не произнести я. В общем-то, он был прав.

Мы ждали у дверей церкви, в то время как другие посетители постепенно уходили к своим машинам. Капитан, сидя на каменной скамье ярдах в двадцати от нас, внимательно слушал, задавал вопросы. Наконец старик закончил.

Капитан встал и принялся расхаживать взад и вперед. Потом что-то сказал старику и покачал головой.

– Пожалуйста, – донеслось с порывом теплого летнего ветерка.

Капитан снова покачал головой, словно извиняясь, положил руку старику на плечо и еще раз покачал головой.

– Нет. Это бы означало… Нет. Больше никогда.

Не оглядываясь, он прошел через арку на территорию монастыря, куда посетителям вход был запрещен.

Удрученный старик заковылял вниз по холму к воротам.

– Все сорвалось, – пробормотал я. – Теперь придется затратить уйму усилий, чтобы добраться до него.

– Будем ждать до завтра, как и обещали.

– Джаред и Ф.Т. сейчас…

– Вспомни, сколько сейчас времени. Если бы сейчас пришлось отправляться в обратный путь, мы прибыли бы на место уже за полночь и все равно ничего бы не смогли сделать.

Я пнул ногой скамью.

– На кой нужно было приезжать, если придется ждать до…

– Извините, – обратился к нам молодой монах. – Служба закончилась. Посетителей просят удалиться. Мое нетерпение было слишком велико.

– Мы приехали, чтобы увидеться с капи…

– Уже уходим, – Адам крепко взял меня за руку. – Когда ворота открываются утром?

– С рассветом.

– Мы придем поговорить с настоятелем. Монах слегка поклонился. Я сопротивлялся, но Адам повел меня прочь от церкви.