Эрина растворялась в этом умиротворении, подобно капле краски, упавшей в банку с водой: её цвет там терялся. Цвет, мысли, боль, страхи, разочарование. Только летний ветерок легко ласкал бледную кожу её одинокого образа и доносил до девушки запахи, сложно дающиеся описанию. Но то малое, что ещё оставалось от неё, давало ей вспомнить всё то мягкое, уютное, тёплое, что она ощущала в глубоком детстве, о котором давным-давно позабыла.

Тут она была не одна. Не одинока. Не брошена.

Эрина с какой-то трепетной боязливостью посмотрела на свои руки, и то были детские нежные ручки с небольшими ссадинами и царапинами на мягкой коже. Вместо курсантской формы на ней красовалось голубое платье в белую клеточку. Девушка его вспомнила! С таким приятным, но горьким уколом, будто бы вечность её бытия замкнулась в одном потерянном мгновении, который ей удалось именно сейчас ухватить за лавандовый облачный хвост. Ей снова пять лет. В её сердце ещё не было обиды и боли от потери матери, не было полного понимания того, что отец не рядом. Детская наивность и лёгкость стояли в поле незрелых подсолнухов, которые только-только расстались с последним солнечным светом, и к ним кралась холодная тень вечера.

Тёплое дуновение вынудило маленькую Эрину обернуться и напротив себя увидеть до жути знакомого незнакомца. Он кротко улыбался, его радушное лицо одновременно манило своей неизвестностью, но в тот же момент пробуждало доверие тем, что казалось до щекотки внизу живота знакомым.

Спокойствие. Безопасность. Ветер, дувший со стороны незнакомца, был слегка горячим и игриво подхватывал длинные золотистые локоны его волос, которые в такт движениям воздуха ласкали его ангельское лицо. Такой юный, солнечный и прекрасный, в белой рубашке и тёмных брюках — одновременно простой и яркий, — он завораживал блеском своего образа, пробуждал внутри Эрины одновременно и трепет, и умиротворение. Ей хотелось обмякнуть и упасть в его объятия, раствориться и стать с ним единым целым. Воссоединиться навсегда. Обрести себя. И этот вечный тёплый покой. В его крепких руках.

— Эрина! — её кто-то позвал. Низкий, но звонкий голос растёкся эхом между зелёными стеблями подсолнухов и слился с приближающимися тенями сумерек.

Эрина никого не увидела, после чего сделала робкий шаг в сторону незнакомца, затем снова её окликнул голос. Как раскат грома, он пытался вырвать её из нежного сна. Обернувшись назад, Эрина увидела, как над полем сгущаются угрюмые тучи: что-то рьяно норовило отобрать у неё всё то, что она так долго искала.

Снова посмотрев вперёд, она видела незнакомца на фоне чистого розовеющего неба. Он медленно протянул руку и мягко сказал:

— Теперь ты не будешь одна. Пойдём со мной…

Его голос звучал так мягко, так тепло и уютно. Он словно бы заполнял собой всю ту пустоту, что таилась внутри у Эрины где-то за рёбрами и едко колола. Но именно в этот момент всё окропилось нежным теплом, пустоты не стало — она обратилась живым морем. Земля из-под ног точно уходила, — Эрина была готова лететь.

Лететь вместе с ним. Ведь с ним она не будет одна.

***

— Что за хуйня там происходит?

Фил выглядывал из расселины в земле, в которой укрылся он и его товарищи, внимательно наблюдая за светящимся некто. Время от времени эльф зажигал в руке магический огонёк, который связывал его и кольцо, что он дал Эрине. Но творилось что-то странное: Фил чувствовал, как что-то пытается разорвать эту связь, как что-то огнём и мечом прорывается туда, где ему не место.

— Что ты видишь? — строго спросила его Шарлотта. — Что он делает?

Щурясь от яркого света Фил ответил:

— Нихрена он не делает. Завис в воздухе, ладошки кверху и парит. Сияет, как солнышко в день съезда КПСМ (Коммунистическая Партия Союза Миров)… Жуть.

— Ты ничего не слышишь? — очередной вопрос отчеканила маршал Гриффин.

Фил насупился и снова уставился туда, где светил их недруг. Что он должен был слышать? Как он должен был услышать? Фил терялся, но что-то подсказывало ему, что то, о чём спросила его командующая, действительно важно. Эльф старательно вслушивался в треск магии, что хаотично и звонко заполнял воздух, пока частицы сияния, подобно снегу, оседали на выжженную огнём землю.

Вдруг, белый шум. Белый шум! Фил напрягся. Он что-то услышал. Не зная, как это делать, но эльф усилием воли стал, точно радиоприёмник, настраиваться на этот звук. Каждая его мысль, каждая клетка мозга старательно пыталась ухватиться за искрящееся дребезжание в воздухе. В голове то и дело вспыхивали белые пятна, причиняющие Филу дискомфорт. Но это значило одно: он делает всё правильно.

Внезапно всё то, что было вокруг, в одну секунду перестало существовать. Ни развалин, ни окопов, ни воплей раненых солдат, ни рёва драконов. Даже звона магии не было слышно. Только пустота. Удушающая тишина. И только после в лицо эльфа ударил холодный ветер, несущий за собой ароматы грозы. Открыв глаза, он увидел, что стоит в поле подсолнухов. Над ним сгущаются тучи, гремит гром, сияют молнии, а впереди розовеет умиротворение, спокойствие и тепло.

Фил осознал в это же мгновение, что его путь лежит прямо туда. Но стоило ему сделать рывок вперёд со всех ног, как он почувствовал, что с его телом что-то не так: оно словно более лёгкое. Это вынудило Ригера остановиться. Вытянув руки перед собой, внимательно осмотрев их и ладони, эльф сразу понял, что это руки подростка.

Попытавшись украдкой оглядеть себя с ног, Фил с удивлением выявил на себе форму старшеклассника и аккуратно завязанный красный галстук пионера. Коснувшись головы, он также с удивлением для себя обнаружил, что его вьющиеся волосы едва ли длиной доставали мочек ушей. Что-то здесь откинуло его порядком на четырнадцать-пятнадцать лет назад. Но времени на удивление не было. Фил, отринув всё своё смятение и даже лёгкий испуг, бросился дальше в поле нерасцветших подсолнухов, прорываясь сквозь тугие заросли их тугих стеблей. Он чувствовал — она рядом.

Не только Эрина. Кто-то ещё. Долго думать Филу не пришлось: это тот чёртов светильник. Эльфа одолела злость, что вмиг прибавила ему скорости и напористости. Он готов был не просто пробираться сквозь подсолнухи, а рвать их, чтобы поскорее добраться до Эрины и этого мерзкого типа. Первую спасти, а последнему — надрать зад. Мысль о том, что это чудовище может причинить вред Эрине, выводила Фила из себя, он чувствовал, как не только кровь, но и что-то более горячее и ощутимое зациркулировало по его телу.

Чем сильнее это нечто наполняло тело эльфа, тем сильнее становились порывы ветра вокруг. Казалось, что ещё чуть-чуть, и гроза ярости поглотит этот розовый мираж умиротворения.

Наконец Фил увидел вдали золотистые локоны, развевающиеся на ветру, а вслед за этим его глаза уловили хрупкий маленький силуэт девочки в голубом платьице. Не успел эльф облегчённо вздохнуть, как картина омрачилась образом мужчины, тянущим свою руку к маленькой и беззащитной Эрине.

Некто был до одури похож на Эрину. Это осознание током ударило Фила: «Неужели этот урод пытается притвориться кем-то из её родственников?», — в мыслях догадывался Фил, понимая, что Эрина уже доверилась этому образу и была готова взять его за руку, и ничего хорошего это не сулило.

Фил не мог этого допустить.

Жгучая злость вырвалась изнутри, обратившись ярчайшей вспышкой света в тёмном небе над его головой и чудовищным раскатом грома, сотрясшим воздух во всей округе.

— Эрина! — вскричал он в унисон с молнией и громом.

Девочка в испуге обернулась, его голубые глаза широко-широко распахнулись. В них мелькал огонёк ни то изумления, ни то страха. Не поддаваясь смятению, Фил вновь её окрикнул:

— Эрина! Скорее, подойди ко мне! — сейчас совсем юный эльф протянул маленькой Эрине свою руку.

Смятение поразило девочку, отчего она попятилась. В момент, когда Эрина прижала маленькие белые ручки к груди, испуганно и вопросительно уставившись на Фила, остатки нежного неба стянуло сизыми зловещими тучами. Фил же заметил, что лицо неизвестного помрачнело, брови скучились к переносице, а рот скривился от ярости. От радушного солнечного лица ничего не осталось — такая мина заставила напрячься Фила. Вот он, враг, стоит прямо позади беспомощной Эрины.