— Есть! — хором отозвались Авил и Фил, отдав честь. Мариэн безмолвно мрачно кивнула.

Шарлотта глубоко вдохнула и тяжело выдохнула, словно глубоко в груди ей что-то мешало это сделать. Скатившись по стенке расселины и усевшись, прижав колени ближе к телу, Гриффин спокойным ровным тоном продолжила:

— Отвечу на все ваши вопросы, товарищи. На данный момент ни наши учёные, ни Военный Совет — никто вообще — не знают, как качественно и результативно противостоять фениксам. Мы сталкивались только с двумя представителями этой расы существ: 013 — имя ему Феанфил Лоцелур…

— Так они эльфы всё-таки? — перебил её Авил.

— Цыц! — подала звук Мариэн. Авил тут же хлопнул себя рукой по губам со слоем запёкшейся крови на них и замолчал.

— Феанфил Лоцелур действительно эльф в некотором роде… Но об этом нам некогда судачить, товарищи. Так вот. Второй же — Меридиана. К счастью для нас и нашего государства, мы смогли избежать конфронтации с этим существом благодаря… не суть. Смогли и всё. Что делать сейчас — я не знаю. У нас нет ресурсов, чтобы с ним сражаться. И да, Фил, скорее всего, он пойдёт за Эриной. Каждая частичка его условно называемой «души» была внутри всякого, кто происходил из рода Касенеда. Внутри Эрины — в том числе. После смерти всякого представителя этого рода эта «частица» никуда не испаряется: она делится на равные количества и утекает к оставшимся потомкам рода. Ты понимаешь, к чему я клоню? Да, к тому, что в Эрине находится чуть ли не половина от этой чёртовой души! Вторая — у него. И именно это не даёт Меридиане сейчас разойтись на всю катушку! Он неполноценен до тех пор, пока лично не поглотит её. А это, да, смерть… Не только Эрины, но и наша тоже.

Авил с интересом наблюдал за тем, как глаза Фила наливаются кровью, а нижнее веко правого глаза судорожно задёргалось. Реакция Ригера не заставила себя долго ждать:

— Пусть только посмотрит в её сторону… Я его обратно всего на куски порву! Ещё вечность собирать будет!

Авил тем временем решил высунуться наружу, проверить обстановку. Тело его всё ещё даже не ныло, а выло от боли.

— А этот… светильник-то наш что-то замышляет!

— Что там происходит? — тут же отреагировала Шарлотта.

— Он летает! Без всяких штучек! Короче. Он в небо поднялся… светит там, как солнышко средь ночи. Но что он… Не успел Авил договорить, как снова в голове эти сотни и тысячи голос, слившиеся в одну единую гимнодию, обратились к нему. И, видимо, не только к нему.

«Я ТРЕБУЮ ВАС ВЕРНУТЬ ТО, ЧТО ПРИНАДЛЕЖИТ МНЕ ПО ПРАВУ СИЛЫ И ЗВЁЗД, ПО ПРАВУ ПЛОТИ И КРОВИ, ПО ПРАВУ ДУХА И РАЗУМА».

Сквозь сотни тысяч сознаний. Сквозь сотни тысяч душ. Его голос звучал устрашающим божественным гимном, воспевающим его силу и мощь. Авил ощутил удушающий трепет внутри. Ужас, тянувшийся с самых небес до его нутра. В страхе эльф бы даже преклонил колени, как того велела странная воля, взывающая откуда-то из недр подсознания, но идеи разума не давали ему этого сделать — его личная воля пока была сильнее.

«Я УНИЧТОЖУ ВАС. УНИЧТОЖУ ВАШИ МИРЫ. ОБРАЩУ ИХ В ПЕПЕЛ, КОТОРЫЙ НАВЕЧНО ЗАТЕРЯЕТСЯ В БЕСКОНЕЧНОСТИ МЕЖ ЗВЁЗД. ЭТО БУДЕТ МОЯ ВОЛЯ И МОЯ ВЛАСТЬ».

Неизвестно, сколько бы Авил ещё мог противиться одновременно прекрасным и ужасающим кондакам этого существа, но тут он услышал ещё один голос в своей голове, прозвучавший целостно и едино, как громкая чёткая нота, разрубившая своим ясным звуком синхронный тягучий аккорд феникса, из-за чего все струны оборвались.

«ХОТЬ ПАЛЬЦЕМ ТРОНЬ, Я ТЕБЯ УНИЧТОЖУ».

Авил посмотрел на Ригера: глаза эльфа горели пурпурным светом. Воздух стал в разы горячее.

— Кажется, если нас не убьёт тот парень, то убьёт этот, — заключил Либкнехт.

— О чём ты? — Фил говорил с ним, как ни в чём не бывало. Но тут он поморщился и потёр глаза. — Жжётся.

— Ну да, чел, у тебя огонь из глаз! Фиолетовый такой! Ты что, себя не слышал? — ошарашенно восклицал Авил. Глаза Мариэн стали больше прежнего, в них был истинный ужас. Шарлотта тоже не могла скрывать ошеломление. Но её выражение лица и взгляд являлись олицетворением целого букета эмоций и чувств, которые она испытывала, при этом не в состоянии выронить ни слова, хотя её губы дрожали в желании что-то сказать.

Авил не решился вставить что-то едкое, колкое или забавное — сейчас действительно был не тот случай. Оставалось только наблюдать за грядущим… с глубоким интересом и искренним опасением за свою и чужие жизни.

— Эй, Фил! Столица не лучшее поле боя. Может, ты что-нибудь придумаешь?

— Что? Да о чём ты?

— Ты же сейчас пойдёшь героически бить ему рот?

— Если только шелохнётся в сторону…

— Твоей подружки! Мы поняли! Так он уже во всю!

* * *

До обращения Меридианы.

— Пока всё тихо, — подметил Вилм. Рядом сидела несколько потерянная Фрида. Её лицо было не безэмоциональным, каким его все видели чаще всего, а именно с маской полного смятения. Эльфийка не торопилась хоть с каким-то ответом. Но ясно Вилму было точно: ей тоже страшно. Может, даже чуточку страшнее, чем ему. Ему хотелось в это верить, ведь она всё-таки девушка. Хотя, кто знает: вдруг, Марц храбрец, каких ещё поискать? Он решил с ней заговорить напрямую:

— Ты как?

— Жива и ладно, — коротко, сухо и ясно. Фрида даже не удостоила его своего взгляда. Парень уже ожидал неловкого молчания, но эльфийка продолжила, посмотрев на потолок: — Я чувствую, что произойдёт что-то реально ужасное. К такому меня не готовили, знаешь… Возможно, мы все умрём.

— Да брось ты! — возразил шумно Вилм, шлёпнув себя по ноге. В идеале он хотел успокоить её, но теперь ему нужно было успокаивать себя. — Всё будет круто. Наша армия лучшая! Мы всех там уделаем! И этого 013, или как его там!

— Ты такой простой…

— Что ты имеешь в виду?

— Ещё многого не понимаешь. Мы хотели это предотвратить, хотели всё изменить… но…

— Мы? Кто? Ты о чём?

Глаза Фриды чуть округлились, а зрачки расширились. Вилм готов был поклясться, что они стали синее, чем были прежде, словно внутри них, в самой радужке, что-то загорелось. Резко она повернула голову на него: её прекрасные глаза действительно горели, а от этого становились ещё пленительнее и прекраснее прежнего. На мгновение парень потерял не только дар речи, но и способность сделать хоть один короткий вдох.

— Не бери в голову.

Тишина и её пристальный взгляд не особо-то и успокаивали его, а шёпот настораживал.

— Знаешь, — вдруг продолжила она, — если у меня будет шанс, я постараюсь тебя спасти. Пойдём, — она резко поднялась на ноги, схватила его за руку, подняла с пола и уволокла за собой на верхние этажи. По лестницам они пробрались на крышу через пыльный чердак, заваленный всяким учебным барахлом и старой сломанной мебелью. Снаружи было морозно и свежо, несмотря на вкрапления ароматов дыма и гари. Сияние всё также в танце блуждало по небу, озаряя ампирный город, раскинувшийся на островах и близь чернеющего в ночи залива золотым блёклым светом. Фрида продолжала держать парня за руку, отчего у него всё внутри странно скрутило, а к щекам прилила кровь. Он прежде никогда не держался вот так с девушками за руки, тем более в такой обстановке. Хотя её сложно было назвать романтичной, но что-то по-своему прекрасное Вилм в этом находил, с трудом отстраняясь от залпов зениток, ракетных выстрелов и прочего военного шума на соседнем острове.

— Мы знакомы совсем недолго, но мне кажется, что ты хороший человек, Вильгельм Гроссенштайнберг.

От неожиданности Вилм выпучил на неё свои голубые глаза. Чуть смуглое лицо ещё более явно покраснело.

— Ты запомнила моё полное имя?!

— Это было просто.

— Да уж. Ты удивительная девушка. И любого парня через прогиб кидаешь, и взрывов не боишься, и имена сложные запоминаешь…

— Спасибо, — ответ Фриды звучал несколько холодно. И с таким же отстранённым взглядом она смотрела вдаль. — Вилм, Эрине нужна помощь. Я должна идти.

— Что? Ты о чём это?

— Он пришёл за ней. Это феникс Меридианы. А твоя подруга — последний потомок рода Касенеда.