"Приходите", гласил он на двоичном коде, который будет преобразован в понятное десантникам слово в процессе передачи.

Это было эффективно во всех отношениях, но глубоко внутри вызвало обеспокоенность магоса, который сразу же после отправки сообщения начал процесс отключения связи с машинным духом. Возможно, тот повлиял на него сильнее, чем он думал, раз отброшена была важная возможность добавить понятных смертным эмоций. Возможность, которую Вульф обычно старался использовать. Кроме того, настораживало, что в этот раз запрос исходил от брата Дюа, выполнявшего роль адъютанта магистра. Глава Ангелов Ночи теперь считал, что с магосом-эксплоратором можно общаться через подчинённых? Вероятнее всего, этому способствовало то, что они ждали инквизитора, воспринимая Магенрада, как должного им, хотя реальность была несколько иной. Как бы то ни было, небольшое волнение магос действительно испытывал, поскольку Инквизиция была организацией весьма широких взглядов и сложно было заставить одного инквизитора отвечать перед другим, когда каждый из них считал себя избранником Омниссии. Или Бога-Императора, как они сами его называли. Потому было маловероятно, что что-то помешает инквизитору, инициировавшему создание ордена Ангелов Ночи, протянуть свои руки во владения Вульфа. К счастью, свои секреты Магенрад умел прятать хорошо и сомневался, что кто-либо, кроме разве что великих архимагосов, сможет их найти. К тому же, поддержка Инквизиции была у него неспроста и договоры, которые он исполнял, имели свои доли и с противоположной стороны.

Магенрад, полностью отключившись от духа-машины "Аксиомы", сосредоточился на своих текущих вопросах и, обрабатывая сжатые пакеты зашифрованных данных, которые частями передавались из Левиафана, в котором был заключен брат Гальярд, направился в свои покои. Это было удивительно, что Ангелы Ночи еще не нашли украденный кристалл, но, с другой стороны, они так же не могли найти и устроителя покушения на своего ставленника на Фрации. При этом указания на то, что брат Янтарь подорвался, пытаясь открыть контейнеры Механикус, явно имели под собой намерения очернить его, Магенрада Вульфа, имя. Возможно, стоило изначально действовать самому, обойдя тот факт, что Фрация теперь законный мир ордена Адептус Астартес, и отправить ловчих на поиски. Тогда бы и результат был более приемлемым. Но столкновение интересов на том этапе было бы неизбежным и отдалило бы решение главного для магоса уравнения возвышения. Определённо даже такой ценный ксеноартефакт этого не стоил. На тот момент.

Магос отправил исходные данные одному из двух своих ближайших помощников, чтобы тот встретил гостей, а затем передал активационный приказ Альфе своей единственной клады ржаволовчих и связал его протоколом подчинения Амакуру, специализированному на поиске информации техноадепту, который служил ему уже многие годы по одному из заключенных договоров. Приказы же самому Амакуру были просты: раскрыть местонахождение Франсуа Лефера и похищенного ксеноартефакта. И если первое еще можно было передать Ангелам Ночи, как нечто случайное, чтобы они сами могли разобраться с ним, то за вторым должны были отправиться ржаволовчие, потому что промахи и задержки были для магоса неприемлемы.

Фиррис была напугана и старалась держаться подальше от трупов, в которых могли оставаться живые паразиты, пока Микель методично давил черепа убитым и вылезающих из них мелких склизких созданий. Тогда на скитальце это было частью большего ужаса, потому воспринималось, наверное, менее жутко, но сейчас, на Фрации, подобное казалось кошмаром, который остался рядом даже после того, как она проснулась. Эти паразиты могли залезть и в неё, как в бедолагу, назвавшегося Матье, но по каким-то причинам заражать её не стали. Как летописица могла себе подумать, они не сделали этого потому, что надеялись на больший улов в лице Микеля, и, если бы тот вовремя не пришел в себя, то сейчас был бы на их стороне, какие бы тёмные планы они ни замышляли.

— Вроде бы всё, — закончив с телами, или точнее их головами, выпрямился Микель Холлстер, взглянув на всё еще сидящего у стены человека.

— Оставь его, он как-то борется, — сразу же подала голос Фиррис, чтобы десантник не убил и его.

— Я подумаю над этим, — кивнул в шуточной манере ангел смерти, после чего направился к туше мёртвого кота, которого проткнуло металлическими балками в паре мест и забросало камнями сверху.

Не нужно было говорить что он там хочет найти, потому что из-за Слезы они и оказались тут. Фиррис вернула взгляд на Матье и вспомнила что он им рассказал. Ангел Ночи стоял за исчезновением людей с побережья и заражением их паразитами. Значило ли это, что со скитальца кто-то вернулся уже зараженным и теперь действовал в интересах паразитов или врагов? И сколько их таких могло еще быть? Это могла быть внутренняя война ордена, в которой женщина самой себе показалась мелкой сошкой. Что она могла сделать, чтобы остановить это?

— Микель, — позвала она своего рыцаря, делая шаг в его сторону, — нужно остановить остальных.

— Остальные уже должны быть в столице и Сильве. Поздно останавливать, — бодрым голосом ответил Микель, чем вызвал раздражение Фиррис.

— Тогда нужно спешить! — воскликнула она, делая еще шаг к огромному трупу зверя.

— Да, согласен, — с невозмутимым видом отозвался сержант, потроша кота в поисках Слезы.

— Ты издеваешься надо мной? Паразиты на планете! Мы должны предупредить всех! Изолировать зоны, ввести карантин, проверки! — женщина начинала выходить из себя, видя беспечность ангела.

— Вообще-то, по просьбе магистра Сорнери чрезвычайное положение на планете отменяют, — поведал ей Микель, шаря во внутренностях убитого зверя.

Фиррис, услышав это, издала яростный стон и сжала кулаки.

— Вы с ума сошли?!

Десантник весь покрытый кровью и внутренностями зверя выпрямился во весь рост, держа между пальцев хрупкий кристалл.

— Доверься магистру, Фиррис. Во всех городах есть мои братья, а паразитам нужно время на размножение и это куда больше пары дней. Всё будет хорошо, — пообещал он.

Фиррис совсем не была уверена, что всё будет хорошо, но уверенность в словах Микеля подействовала на неё немного успокаивающе.

— К тому же, мы с тобой тоже летим в столицу, в Схолу Ангелорум, чтобы отдать твой бывший талисман брату-капитану Савелию, — Микель подошел к ней и ласково положил измазанную кровью убитых людей и зверя ладонь в керамитовой перчатке на её плечо.

Если бы это сделал любой другой десантник, она бы содрогнулась от ужаса, но у него это выходило естественно и мило, так что Фиррис инстинктивно подалась навстречу, обнимая его и измазываясь во всём этом сама.

Если он и испытал от этого неудобство или удивление, то вида не подал, и осторожно провёл кончиками пальцев по её спине, вызвав мурашки по всему телу.

— А потом мы задержимся там, чтобы помочь справиться с ситуацией, которая может возникнуть, — добавил он именно то, что она хотела услышать.

Почему этот ублюдок, выводя её из себя, потом становился таким потрясающе милым? Фиррис не могла заставить себя оторваться от него, пока ангел сам не отодвинул её ласково и не направился к всё еще массирующему виски Матье.

— Пока же подождём отделение брата Торазора, они скоро заберут нас отсюда, — пообещал он, сняв вопросы о том, как они отсюда выберутся, а заодно дав понять, что общался с членами ордена по воксу при выключенном внешнем динамике.

На то, чтобы добраться до столицы Фрации и предметно переговорить со всеми задействованными в неудавшемся похищении кристалла со станции Тибия-Альфа, у Никара ушли почти сутки. Было бы быстрее, если бы он действовал один, но помощь Имперского Кулака ему была нужна в качестве отвлечения внимания посторонних, потому приходилось терпеть медлительность перемещений Левиафана по городу и его периодические комментарии, звучавшие, как какой-то заученный текст из тех книжек, что последователи Трупа-На-Троне любят цитировать перед тем, как умереть. Впрочем, внушительные размеры и необычность такой машины на улицах Амброзио всё же перекрывала недостатки, а сам Никар позаимствовал самую обыкновенную грузовую машину, коих на дорогах появилась уйма с отменой чрезвычайного положения, накинул поверх своего хамелеолина обычный плащ местного пошива, и выглядел за рулём как обычный водитель, прячущий глаза за широкими тёмными окулярами. Это было даже забавно первое время, но ощущение того, что его ограничивают, постепенно росло внутри Никара и он с каждым часом всё больше думал о том, чтобы отделаться от великана.