Крутя перед собой тару с макаронами, Аня со вздохом прошептала:
— Надеюсь, я с вами справлюсь.
За спиной послышался приятный мужской голос.
— Что ты сказала? — Николай положил руку на талию и развернул ее к себе. Их взгляды пересеклись, и тело прошиб электрический ток.
— Я… — кажется, Аня вовсе не ожидала, что ее застанут с поличным. — Тебе показалось, — она вынырнула из объятий и направилась к плите.
Найдя кастрюлю и заполнив ее водой, она потянулась к контейнеру с макаронами. Николай, стоявший у окна, упершись в него спиной, издал смешок, словно уличил ее в крошечном обмане. Потому предупредил:
— Сначала вода должна закипеть, Принцесса. Только потом стоит закидывать в кастрюлю макароны.
Аня, оценив его молниеносным взглядом, поставила контейнер на тумбу возле плиты и выдала:
— Я знаю, Мистер Серьезность. Просто…
— Задумалась? — пошутил он.
— Именно, — Аня зажгла конфорку и сложила руки на груди.
— Соль, — напомнил Коля, снова улыбнувшись.
— Мистер Серьезность, если бы вы не смотрели на меня так, то я бы не терялась на чужой кухне! — воскликнула Костенко и потянулась за солонкой. Щеки запылали алым от стыда. Она ведь действительно никогда не готовила. В Нижнем Новгороде это делала служанка, а здесь — Федя.
— Молчу, — он сцепил указательный и большой пальцы, сымитировав, будто бы застегивает замок у рта.
Через несколько минут вода закипела: большие пузыри лопались в накаленной кастрюле и немного выплескивались на плиту. Сделав важный вид, Аня открыла контейнер и высыпала в емкость макароны, перемешав их металлической ложкой с длинной рукояткой.
— Вот видишь, я справилась. Осталось натереть сыр! — Костенко по-детски высунула кончик языка, передразнивая Колю, и пошла в сторону холодильника.
Она думала, что ее мучения в готовке окончены. Даже попросила Николая не вмешиваться, потому что она — гуру по варке макарон. Но пока натирала сулугуни, позабыла о том, что на плите стояли макароны, которые давно пора было выключить. Спохватившись с места, она выключила конфорку и взяла из рук Коли дуршлаг, который тот любезно протянул. То, что в нем оказалось, было издевательством над итальянцами. Макароны разварились и слиплись, превратившись в одну большую массу.
— Ну-у, — заглянув в дуршлаг, протянул Литвинов. — Пирог из макарон я еще никогда не пробовал.
Коля пытался сдержать смешок, но не смог, как и Аня. Заливистый смех раздался на кухне. Жар прилил к девичьим щекам, покрывая их румянцем. Это же надо было опозориться перед парнем в тот день, когда закрылись ворота ада!
— Может, лучше закажем на дом поке? — предложил Николай, отправив макароны в мусорное ведро. Аня согласилась.
Николай медленно накалывал макароны на вилку и подумал, что за это время Аня выросла в готовке. По крайней мере, в этот раз ему удалось отведать макароны с сыром, над которыми карпела его девушка. Сулугуни тянулся тонкой нитью, поэтому Коле приходили крутить вилкой в воздухе, чтобы намотать на нее сыр.
Костенко села напротив, облокотившись на столешницу и подперев подбородок рукой. Аппетита у нее не было, и выглядела она немного задумчивой, будто бы о чем-то умалчивала. За три месяца между Аней и Колей выросла невидимая стена, которая отделяла их друг от друга. Да, они по-прежнему были вместе в свободные от тренировок минуты. Однако так мало разговаривали по душам, будто бы нить доверия порвалась в тот треклятый ноябрьский день. Зато Федя ликовал от того, что Аня вернулась домой и проводила больше времени с ним.
Между Николаем и Федором, как и прежде, были натянутые отношения. В жизни они перебрасывались парой колких фраз, а на льду испытывали выносливость друг друга: Коля — забросом шайб, Федя — их отражением. То знание, с которым жил Литвинов, отягчало его существование. Любимов вовсе не был лучшим другом Ани. Он любил ее. И, Николай был уверен, подвернись тому шанс, он не упустил бы возможности раскрыть свои чувства и приударить за ней. Но загвоздка была в том, что их отношения строились на свободе, а значит, Коля не вправе выбирать друзей для нее.
— Мне предложили стажировку в Москве, — на одном дыхании выдала Костенко.
Вилка повисла в воздухе вместе с мужской рукой. Новость ошарашила и порадовала Колю одновременно. Аня давно стремилась к тому, чтобы реализовать себя в любимом деле. За прошедшие три месяца прошла очередные курсы по секретным фишкам фотографии, кадрированию, обработке. Составила внушительное портфолио благодаря увеличению количества заказных фотосъемок. Она лучилась светом, когда брала в руки фотоаппарат и снимала. Потому Коля, опустив руку на столешницу и положив вилку, отодвинул тарелку в сторону и с искренней улыбкой взглянул на Аню. Он ожидал подробностей. Впервые за долгое время он ощутил уют: так на него действовал разговор по душам.
— Одно крупное спортивное издательство увидело мои работы, — продолжила Аня, поджимая губы. Ее терзала мнимость поступившего предложения. — Если стажировка окончится успехом, то будут сотрудничать со мной. Но…
— Ты сомневаешься? Это же такая классная возможность.
Костенко кивнула головой. Она на самом деле сомневалась, стоит ли эта игра свеч.
— Не хочу оставлять тебя здесь одного, — пояснила она, накрыв ладонь Николая своей. — Стажировка длится три месяца. Приступить нужно с февраля.
— Но ведь бывают отношения на расстоянии.
— Разве ты в них веришь? — с долей скептицизма спросила Аня.
Коля подался вперед и обхватил ее лицо руками. Оно горело от такого прикосновения. Уста приоткрылись.
— Я верю в то, что мы творцы своей судьбы, — сказал Николай, глядя ей в глаза. — Тебе выпал шанс проявить себя. Разве не об этом ты мечтала, прежде чем устроиться к нам пресс-секретарем? Быть фотографом — твоя мечта, отказываться от которой было бы нелепо из-за отношений, — он выдержал паузу и добавил: — Я не буду на тебя давить. Ты должна принять решение сама. Но знай, что я не против этой стажировки.
Губы Ани приоткрылись еще больше. От услышанного она не могла нормально ни говорить, ни дышать. В глазах Николая мерцали искры: он был мягок и смел в решении. То, что Коля никогда не ограничивал ее ни в желаниях, ни в действиях, ни в общении, нравилось Ане. Эти слова затянули ее в омут желания. Желания коснуться его губ.
Рука Ани потянулась к лицу Николая, ладонь прошлась по его скуле. На мужской шее дрогнула жилка. Коля сглотнул от трепета. Пережитое вмиг предалось забвению, когда она опалила горячим дыханием его кожу и коснулась уголка его уст пухлыми губами. Нежно, аккуратно, будто бы спрашивая разрешения. А затем решительнее, смелее, напористее. Этот поцелуй отбросил все сомнения, зародившиеся в сознании Николая. В груди вновь вспыхнуло то самое чувство, ознаменовавшее возрождение одной Вселенной на двоих. Он так нуждался в этом.
Хлопнула входная дверь. Коля и Аня резко отпрянули друг от друга, будто бы их застали врасплох за чем-то преступным. Догадаться было несложно, что вернулся Федя. Спортивная сумка плюхнулась на пол вместе с утепленными кроссовками. Когда Любимов избавился от верхней одежды и вошел на кухню, то застал их за разговором.
— Как планируешь провести завтрашний день? — как ни в чем не бывало, поинтересовалась Аня. Знала, что Федя не терпит их нежностей. Поджатые губы горели от поцелуя.
— Как обычно, — Николай попытался наколоть макароны, но выходило тщетно, потому он бросил эту затею. — Этот день для меня ничем не отличается от предыдущих.
Федя лишь закатил глаза и удалился.
— Как же так? — девичьи брови изогнулись от изумления. — День Рождения — это особый праздник. Раз в году!
Николай пожал плечами, кажется, вовсе не разделяя мнение Ани.
— В нашей семье было заведено одно правило: никаких праздников. Будь то день рождения, Рождество, Новый год или Пасха. Отец говорил, что семье Литвиновых пиршество ни к чему. Даже в школе я не мог нормально написать сочинение о праздничных каникулах, потому что и рассказывать было нечего.
