День летел за днем, ночь — за ночью, месяц — за месяцем. «Лисы» с каждым матчем приближались к плей-офф, зарабатывая больше очков и поднимаясь в турнирной таблице. За спиной оказалось десять матчей с дивизионом Тарасова, пять — с дивизионом Харламова. Каждая игра была суровой борьбой, потому что каждая команда желала показать свое первенство, но не каждая сумела это сделать. Николай помнил все матчи, как удачные, так и проигрышные, и вместе с Сергеем Петровичем оставался дополнительно после тренировок, чтобы проводить работу над ошибками в индивидуальном порядке. Это ни в коем случае нельзя было счесть за привилегии, просто он хотел расти, как профессионал, и добиться таких же успехов, как Звягинцев, пусть и в столь юном возрасте.

Соперники других дивизионов оказались еще более непредсказуемыми, чем те, с которыми им до этого удавалось вступить в схватку. Они были быстрее, сильнее, слаженнее и более технически подкованы. «Торнадо», «Дикие львы», «Буйволы», «Молниеносцы», «Титан», «Смерч», «Варриорс», «Соколы», «Амуровцы», «Полярные медведи» — ничего не значащие наименования для половины континента, но имеющие вес в хоккее. Названия этих команд уже сходу говорили о темпераменте противника в отличие от «Лисов», которых в новых дивизионах считали дилетантами КХЛ. Почему-то при столкновении с экспансивными и пылкими оппонентами забывались те успехи, что были достигнуты в дивизионе Боброва. Достижения превратились в крошечную пыль. Поэтому «Лисы» тренировались больше, благодаря чему одержали победу в семи матчах.

На носу предстояло столкновение с новой командой из дивизиона Чернышева. ХК «Викинги» неоднократно становился обладателем кубка Гагарина, и в прошлом сезоне не изменил этой традиции. Эмоциональные, жесткие, не идущие на попятную. «Викинги» легко считывали действия соперника и работали на опережение. Им завидовали за неисчерпаемый источник энергии и способность отдаваться делу с особой страстностью и порывистостью. Сергей Петрович отмечал на тренировках, что «Викинги» импульсивны и стремительно реагируют на ситуацию и что, когда дело касается захвата их зоны, резко меняются в настроении и атакуют силой.

Николая не тревожила возможность падения или травмы: в хоккее это обычное дело. Больше всего его беспокоила техника, которой владеют «Викинги». Поэтому перед матчем с противником он пропадал на льду до закрытия ледовой арены. Ему хотелось быть во все оружие в момент, когда «Викинги» и «Лисы» впервые столкнутся на льду. Все игры с дивизионом Чернышева были выездными, а «дома» шансов одержать победу больше хотя бы потому, что есть болельщики. А их гул — движущая сила. Только вот у «Лисов» этой силы на выездах всегда меньше.

Из-за нагрузки перед окончанием первого этапа регулярного чемпионата Николай видел Аню редко. В основном на утренней и вечерней тренировках, когда она приходила и усаживалась на трибуны, набирая пальцами что-то в компьютере. Бывали дни, когда они пересекались в промежутке между тренировками, но эти встречи были короткими. Как-то Аня обмолвилась, что из-за хоккея они мало видятся, но Коля просил не ревновать его ко льду и пообещал, что после выхода в плей-офф все будет по-прежнему.

Одним январским вечером, накануне своего дня рождения, Николай заехал к Ане на квартиру, пока Феди не было дома. Это был единственный вечер за долгое время, который они смогли провести вместе. Коля сидел на высоком табурете, облокотившись на столешницу, и смотрел на Аню, которая стояла у плиты. Она была одета в мешковатую серую футболку, достающую до колен, и черные лосины, а на голове был завязан небрежный пучок. Почему-то такой домашний образ вызывал улыбку на его лице.

Наверное, Коля хотел, чтобы так было всегда: он и она вместе на их собственной кухне. Однако пока это оставалось далекой мечтой. После похищения они больше не заводили разговор насчет того, чтобы переехать на съемную квартиру. То ли потому, что происходящие события спутали мысли и сбили с толку, то ли потому, что боялись заводить эту тему после того, как Морозов одной лишь фразой заставил их усомниться в искренности чувств. То ли потому, что не хотели торопить события. Поэтому жили они порознь: Николай — в таунхаусе, Аня — у Феди. Но, как могли, заглядывали друг к другу.

— Готово! — радостно воскликнула Аня, развернувшись лицом к Коле. В руках она держала тарелку. — Макароны с сыром.

Услышав название блюда, Николай прикрыл рот ладонью. Так он скрывал усмешку, сорвавшуюся с уст.

— Эй, — наигранно обидчивым тоном сказала Костенко, поставив тарелку на стол и ткнув его пальцем в плечо. — На этот раз все вышло прилично!

Коля поднял руки вверх в знак капитуляции, оценив блюдо и согласившись с Аней. В сознании всплыл забавный момент, когда он узнал, что его девушка совсем не умеет готовить. Момент, когда под тяжестью навалившихся событий, они стойко держались, сохранив отношения.

Сумерки давным-давно легли на город. Небо уже обволокло темное полотно с россыпью ярких звезд. Ночи в декабре становились холодными, отчего ладони зябли, лицо щипало от мороза. Спасали только посиделки у камина под махровым пледом и горячий шоколад. Магия позднего вечера ознаменовалось снегопадом, хаотично распространившемуся по столице. Снег хлопьями кружил в морозном зимнем воздухе и приносил счастье. Счастье тем, кто без забот ожидал Рождество и Новый год. Но не тем, кто больше месяца пытался справиться с главным врагом.

Николай, сняв зимнее пальто, упал на диван и прикрыл веки. Судебный процесс с Морозовым вымотал его так, как не изнуряли хоккейные тренировки. Когда Вадима забирали в участок, он и представить себе не мог, что разбирательства отнимут столько времени и сил. Показания Ани, конечно, сыграли весомую роль, повлиявшую на срок заключения. Однако похищение и попытка убийства не стали главными атрибутами ареста.

Александр Юрьевич, как бизнесмен с акульей хваткой, не мог позволить себе, чтобы после выхода из тюрьмы его конкурент купался в деньгах. Он настоял на расследовании и уличил Морозова в экономических преступлениях: финансовые махинации, оффшорные счета. Литвинов-старший добился того, чтобы «Стройнижвет» выставили на торги, и инвестировал в компанию. В итоге НИС-групп превратилась в холдинг, а строительный проект перешел в руки Александра Юрьевича.

— Ты, наверное, голоден, — тихим голосом отозвалась Аня, подойдя к дивану и обвив шею Коли руками.

— Есть немного. После последнего заседания суда пришлось ехать сразу на тренировку.

— Тогда я останусь сегодня у тебя, — предложила Костенко, прикусив нижнюю губу. — Приготовлю тебе что-нибудь.

Николай натянуто улыбнулся и повернул голову в ее сторону. Он правда вымотался, и сил на длительные разговоры действительно не было. С судебным процессом у них в принципе не было времени поговорить о них самих.

— Ты хоть готовила когда-либо?

— Нет, — она отрицательно мотнула головой. — Но неужели ты думаешь, что я не справлюсь с обычными макаронами? — Аня с вызовом уставилась на Колю.

— Тогда кухня в твоем распоряжении, — Николай поцеловал ее запястье и задержал руку на нем.

Такое легкое и нежное прикосновение подействовало как успокоительное. Как огромная доза успокоительного. Ощущение Ани рядом снимало скопившееся во всем теле напряжение и тоску на душе. Все-таки Морозов глубоко ошибался насчет ее чувств: они были во главе всего. Даже воцарившееся на короткое мгновение безмолвие отдавалось теплом. Отпустив ее руку, Николай призадумался, не заметив, как Аня ушла на кухню.

Кухня пустовала: в такой час экономка была в своей комнате и готовилась ко сну. Костенко, скрепив пальцы в замок на животе, изучающе расхаживала вперед-назад, предполагая, где бы Екатерина Андреевна хранила бакалею. Глаза разбегались от множества подвесных и напольных шкафчиков. Живот заурчал от голода, потому Аня решила не гадать, а открывать дверцы кухонных тумб и активно искать макароны. Шаг за шагом, дверца за дверцей — и высокий пластиковый контейнер с серебристой крышкой оказался у нее в руках.