Литвинов нехотя развернулся. Ему уже было все равно. Если смерть способна унять внутреннюю боль, то он добровольно пойдет на этот риск. Про вызванную подмогу он уже и позабыл. Настолько был рассеян из-за молчания Ани, которая даже не попыталась опровергнуть слова Морозова и просто стояла, прижав руки к ногам.

Вадим начал обратный отсчет, прицелившись прямо в грудную клетку, как неожиданно для них обоих Аня подорвалась с места и пальцами ухватилась за спортивную куртку Коли. Подавляя остатки беззвучной истерики, она со страхом потери уставилась на Николая.

— Не слушай его, прошу, — молила его Костенко, уткнувшись носом в грудь. Толстовка пахла мятой и кедром, и она потерлась о нее кончиком носа. Ей нравился этот аромат. — Возможно, в тот день я и пришла к тебе за защитой. Но также сильно я нуждалась в твоей любви. Я не лгала, клянусь. Все мои эмоции рядом с тобой были настоящими. Я полюбила тебя до того, как он появился в городе. Это глупое стечение обстоятельств. Правда.

Аня запрокинула голову назад, чтобы посмотреть на Колю. Выражение его лица оставалось неизменным. Лишь судорожно подрагивали густые ресницы. Дыхание было сбивчивым и рваным.

— Да, он сбил нас с ног. Но я протягиваю тебе руку, потому что не смогу проделать путь до луны и обратно в одиночку, — Костенко вслепую нашла руку Николая и переплела их пальцы. — Прошу, поверь мне.

— Ну, хватит! — сердито выпалил Морозов и силой оттянул Аню от Коли.

Костенко упала на пол, проехавшись ладонью по бетонным осколкам. Кожа на внутренней части ладони оказалась стертой, кое-где просачивалась алая кровь. Николай подался вперед, однако грубая мужская рука преградила ему путь.

— Я сказал, что хватит! — повторил Вадим и приткнул дуло пистолета к грудной клетке Николая. — Насмотрелся на нее в последний раз?

— Как бы не так, — криво улыбнувшись, ответил Коля.

Морозов не сразу понял, к чему были сказаны эти слова. Он смерил Николая насмешливым взором и смолчал, позволив напоследок противнику колкие фразы в свой адрес. Вадим уже почти нажал на спусковой крючок, как услышал на первом этаже чужие шаги, а на улице — гул милицейской сирены. Растерянно оглядевшись по сторонам, он выругался и снова повернулся к Коле в надежде выстрелить. Но потерял контроль. Николаю все уже удалось выбить пистолет из рук Морозова и сбросить его ногой в пропасть.

— Дьявол! — возмутился Вадим и завел руку за спину, чтобы совершить удар, однако сзади появился Любимов. Он заломал его руку и заставил упасть на колени.

Федя, что было силы, удерживал Морозова, придавливая его к бетонному полу, до прихода отряда. Как только сотрудники правоохранительных органов оказались в здании ангара, на втором этаже, то Любимов ослабил хватку, напоследок пнув Вадима ногой. Безусловно, он жаждал расправы и свершения личного правосудия, но сдержал себя только ради Ани.

— Господин Морозов, вы арестованы за похищение человека и незаконное применение огнестрельного оружия, — сказал тип в форме. — Прошу не сопротивляться, — он надел на Вадима наручники и попросил подняться.

Морозов плюнул в ноги Литвинову и с оскалом дикаря посмотрел на него.

— Может, я и правда недооценил твои умственные способности, — сказал он. — Ты оказался достойным противником. Однако не думай, что сможешь засадить меня за решетку.

Николай спокойно пожал плечами и ответил:

— Может, вы и король в Нижнем Новгороде, но здесь вы никто. Моя фамилия имеет вес и открывает все двери. Поверьте, мы уж постараемся сделать так, чтобы вы гнили в тюрьме до конца своих дней.

На долгую перепалку времени не хватило: люди в форме уводили его из ангара. Один из них помог Ане подняться и осведомился, все ли с ней в порядке. Когда она одобрительно кивнула головой и отказалась от какой-либо медицинской помощи, мужчина сказал, что им нужно последовать за ними в участок и дать показания, потому что беспричинно держать Морозова они не могут. Все согласились.

— Мы с Лешей поедем вместе, а вы поезжайте с Аней, — сказал Феде Коля, когда они вышли из ангара. — Только обработай ей рану на руке.

Миронов недоуменно взглянул на друга, но тот попросил ни о чем не спрашивать. Федя пожал плечами и протянул Ане руку, чтобы она последовала за ним. Костенко ничего не оставалось, как повиноваться, но, следуя за Любимовым, она не переставала оглядываться назад. Ей важно было поговорить с Колей и еще раз все объяснить, доказать, что она не хочет отказываться от него. Однако времени на личные дела не было: их торопили сотрудники милиции. Надо было разобраться с прошлым, чтобы от него не осталось следов в настоящем.

Поездка до участка заняла полчаса, пребывание в нем — больше часа. Колю, Аню, Лешу и Федю допрашивали поочередно, чтобы составить полный протокол. Николай поведал о нечестных торгах и угрозах в сторону семьи, Леша — о том, что знал поверхностно об этом человеке, а Аня и Федя рассказали предысторию, чтобы объяснить мотивы похищения. Парней отпустили быстро, а вот Костенко придержали в кабинете. Ее спросили о каких-либо доказательствах, и она хотела показать эс-эм-эс в телефоне и пару записей с диктофона, но потом вспомнила, что Морозов выбросил ее мобильник из окна автомобиля в момент похищения. Стало так досадно, что Аня поджала губы и опустила голову. Сотрудник милиции ее успокоил и сказал, что на сегодня допрос окончен. Бесконечные расспросы изнурили ее, поэтому из кабинета она вышла понурая, еле передвигаясь.

— Закончили? — осведомился Николай, когда распахнулась дверь.

— На сегодня да, — ответила Аня и подошла к нему, окольцевав руками его стан. Она прижалась к Коле, чувствуя себя в безопасности, и тихо спросила: — Поедем домой?

— Думаю, что тебе лучше переночевать сегодня у Феди, — зная о его чувствах, сказал Коля. Отпускать Аню к Феде не хотелось, однако сегодня ночью ему нужно было все переосмыслить.

— Но… — она подняла на него глаза, бегло рассматривая его лицо.

— Так будет правильно.

— Ты теперь мне не доверяешь? — спросила Аня. В ее голосе улавливалось отчаяние.

Николай промолчал. После слов Морозова он был настолько обескуражен, что не мог выдавить из себя подходящий ответ. Верил ли он ей? Определенно. Дорожил ли ею? Несомненно. Он любил ее всем умом и телом. Его любовь — это мгновенно вспыхивающие искры чувств, разгорающиеся при каждом взгляде на нее. Он не желал ее отпускать, но хотел прийти в себя, чтобы под давлением собственных эмоций не обидеть ее.

— Я не хочу тебя терять, слышишь? — прошептала Аня, сжав края его куртки.

— Знаю, милая, знаю, — Николай провел рукой по ее волосам, оставляя поцелуй на макушке. — Мне неважно, пришла ты ко мне за защитой в тот день или нет. Важно лишь то, что твои чувства искренни. Там, в ангаре, когда ты взяла меня за руку и сказала, что не сможешь проделать путь до луны обратно в одиночку, я понял, что фальшь — это не про нашу любовь.

— Тогда почему я не могу поехать с тобой? — Аня выдавила улыбку и с непониманием посмотрела на Николая.

— Потому что тебе, как и мне, нужно переварить произошедшее. Сегодня крайне эмоциональный день, из-за чего мы можем наговорить друг другу плохие вещи. Я этого не хочу, — признался Коля. — К тому же, приводить тебя снова к себе домой равносильно тому, что пустить Иисуса на порог к Люциферу.

— Пора ехать, — перебил их Федя, стоя поодаль от Литвинова.

Аня напоследок прижалась к Коле, крепко стиснув его в объятьях. Уезжать с Федей не хотелось. Если их любовь — бесконечная Вселенная, то она желала бы нежиться в его горячих объятьях вечность.

— Тебе стоит отдохнуть, правда, — произнес Николай, разрывая объятья. — После вечерней тренировки мы с тобой не встретимся, но я приеду к тебе завтра.

Аня нехотя отпрянула и, ненадолго остановив внимание на его усталом лице, направилась к Феде. Она верила, что Николай не оставит ее: его глаза говорили об этом.