Светофор наконец-то зажегся зеленым цветом, и Коля плавно тронулся с места, стараясь сконцентрироваться на залитой дождем дороге.

— Где тебя черти носят? Тренировка уже давно закончилась! — разъяренно выпалил Литвинов-старший. Его рык сдавливал виски.

— Если это все, что тебя интересует, то волноваться не о чем. Я уже заворачиваю на нашу улицу, — ответил Николай и сбросил вызов, не дождавшись обратной связи.

Не успел Коля заехать во двор, как наткнулся на отца. Александр Юрьевич, нахмурившись, спрятал одну руку в кармане легкого черного пальто, из-под которого виднелся темно-синий галстук, а во второй держал черный зонт. Его глаза сузились в подозрительном прищуре. А, возможно, и поднявшийся осенний ветер раздражал слизистую его глаз. Выглядел он озадаченным.

— Хорошо вы готовитесь к играм, — бросил Литвинов-старший, едва Николай вылез из салона автомобиля.

— Неплохо, — Литвинов захлопнул переднюю дверцу и отдал ключи охраннику.

— Вместо того, чтобы тренироваться на льду и пытаться преодолеть свою никчемность, вы разъезжаете по пикникам. Звягинцеву стоит сначала советоваться со мной, прежде чем принимать такие опрометчивые решения.

— Если по твоей просьбе Сергея Петровича сделали главным тренером нашей команды, это не значит, что ты можешь им манипулировать, — парировал Николай. Капли дождя испортили укладку, и зачесанные назад волосы упали на лоб. — Кажется, ты никогда не понимал хоккей. Думаю, вряд ли тебе стоить осуждать нашего тренера. Понятия «сплоченность» и «командный дух» тебе чужды.

— Тебе хватает смелости мне дерзить? Я ведь могу раздавить тебя, как таракана!

— Попробуй, если хочешь лишиться единственного наследника НИС-групп. С правом отца ты уже распрощался.

Литвинов-старший подскочил к Коле и схватил его за ворот спортивной жилетки. Хищный оскал озарил его морщинистое лицо. Сквозь пробирающий нутро ветер ощущалась и всевозрастающая злость Александра Юрьевича. Его губы не шевелились, а дыхание из спокойного превратилось в рваное. Еще немного и он точно поднимет сына в воздух и отбросит на промокшую газонную траву или мощеную дорожку.

— Мне казалось, что в деловом мире заключенные сделки что-то значат. Важные люди играют по правилам, разве нет? — процедил Николай сквозь зубы.

Александр Юрьевич выдохнул и отпустил ворот жилетки. Коля встряхнул плечами и покрутил головой. Кислород снова поступил в его легкие.

— Играют. И в этот раз у нас дополнение к контракту.

Николай истерически усмехнулся.

— Какое по счету? Что ты потребуешь от меня в этот раз? — Коля пнул ногой вымощенную камнем дорожку и стер мыс черного кроссовка. — Сократишь срок поднятия в турнирной таблице? Заставишь быть на льду не два, а три раза в день? М? — он буквально сорвался на крик.

— Ты нужен мне в НИС-групп, — холодно сказал Александр Юрьевич, словно слова сына для него были пустым звуком.

— Это не обсуждается! Я на такое не подписывался! Наш договор теряет смысл.

Александр Юрьевич бросил взгляд на охранника, наблюдавшего за их перепалкой, и, взяв Николая под локоть, повел его в сторону дома.

— Ты нужен мне на время тендера. Дело очень серьезное!

— Не можешь поступиться своей жадностью и отдать победу конкуренту? — заглянув в отцовские глаза, поинтересовался Николай. Он знал, что это так.

— Ты поможешь выиграть тендер и точка!

Когда они дошли до входной двери, Николай отпрянул от отца, вырвав локоть из его хватки. Осмотрел испачканную обувь и пару раз топнул. Условия отца казались ему противоречащими заключенной между ними сделке.

— А что, если я откажусь?

— Меня не волнуют твои возражения. Я пропускаю их мимо ушей.

— Ах, да. Глава НИС-групп не предлагает, а раздает приказы, — съязвил Литвинов. — И когда ты прикажешь мне изучать эту гребаную документацию? У меня тренировки, — он положил ладонь на коричневую пластиковую ручку и приоткрыл стеклянную дверь.

Сопротивление Николая еще больше распаляло гнев Александра Юрьевича.

— Ты на льду не весь день. Меня вполне устроит время между тренировками.

— А меня — нет. Не посягай на мои аналитические способности и разгребай эту кашу сам. Моей ноги в НИС-групп не будет, — отчеканил Николай и, переступив порог, захлопнул дверь перед отцовским лицом.

— Это мы еще посмотрим, — бросил ему в спину Литвинов-старший и отправился в свое крыло таунхауса.

В день игры с «Черными драконами» Александр Юрьевич назначил официальный обед у них дома, на котором обязал присутствовать и Николая. В подробности Литвинов-старший его не посвящал, но Коля прекрасно сознавал, к чему все вело: отец планирует обсуждать какие-то дела по тендеру, который должен был состояться семнадцатого октября. Николай не дал отцу положительного ответа и при удобном случае увиливал от разговора, но сегодня настойчивый тон Александра Юрьевича заставил его согласиться хотя бы на обед. В конце концов, официальная беседа не принуждала Колю к участию в тендере. По крайней мере, он на это искренне надеялся.

Зайдя в столовую, в которой было накрыто на три персоны — для Александра Юрьевича, его правой руки и Николая, Коля закатил глаза. Его тошнило от той помпезности, которой веяло в этой части таунхауса. Серый круглый стол, рассчитанный на шесть человек, был обставлен большим разнообразием сытных блюд: паэльей, дорадо, запеченной с орехами и гранатом, луковым супом, овощными и фруктовыми нарезками. Где-то среди тарелок стоял коньяк Henri IV и скромный графин со свежевыжатым апельсиновым соком. Узорчатые салфетки лежали на столе вместе с серебряными приборами, но оказались такими же неприметными, как и стеклянные бокалы в этой напыщенной роскоши.

Екатерина Андреевна заканчивала приготовления и с натянутой улыбкой встретила Николая. Она крутилась, как ужаленная, с самого утра, и ее усталость слышалась через учащенное дыхание. Ее рыжая челка на курчавой голове сильно взмокла, как и лоб, на котором проступила испарина. Белый фартук, повязанный поверх черного платья, выбился из ровного положения, и экономка короткими полноватыми ручонками пыталась его поправить.

— Отец еще не пригласил гостя за стол? — уточнил Николай, присев на стул, спинка которого была обита мягкой серебристой тканью.

— Александр Юрьевич вместе с Павлом Петровичем еще в кабинете, — обмолвилась Екатерина Андреевна и, склонив голову, скрылась в дверном проеме.

Литвинов томно вздохнул и уставился на стену перед собой. На него смотрели две оленьих головы, сделанных из серебра, висящих по обе стороны от прямоугольного зеркала в ажурной металлической рамке. Декорации практически сливались с полосатыми серыми обоями. Взглянув на свое отражение в зеркале, Николай ухмыльнулся. В свете большой люстры, висевшей над столом, его лицо на мгновение показалось чужим. Он явно был лишним в этом богатом мире. Стиль декаданс, в котором была оформлена столовая, ему никогда не нравился. Слишком вычурно. А хотелось бы попроще. Но в империи Литвиновых все должно быть роскошно. Так нужно было Александру Юрьевичу, но не Николаю.

Коля с удовольствием переехал бы в неприметный домик на окраине города. В дом, в фасаде которого не отражался бы свет шаровидных фонарей. В дом, переступив порог которого, он носом улавливал бы запах свежеиспеченного хлеба из теплой кухни. В дом, на чердаке которого бы притихшие ласточки свили гнездо, где хранились бы старые вещи в больших коробках или стоял бы телескоп, чтобы можно было наблюдать по ночам за звездами. В дом, во дворе которого можно было бы лежать на гамаке и мокнуть под проливным дождем, укрывшись лоскутом покрывала. Если бы это было возможным, он бы стал поистине счастливым. Но Александр Юрьевич никогда не позволит ему переехать из этого чистилища.

Через пару минут послышались шаги, ослабившие внимание Коли к оленьим головам и к своим мыслям. Туфли на низком каблуке пробивали паркет, а их обладатели направлялись к столу. Даже в испортившуюся осеннюю погоду их обувь была натерта до блеска.