Кто возьмется предсказать, какие практические всходы даст этот результат, подтверждающий, что семья пчел — живая модель живого, принципы работы которой приобретают все большее значение для более глубокого понимания природы инстинкта, а также для теории и практики конструирования самоуправляющихся и саморегулирующихся систем?

Объясненный биологами и математиками вопрос об оптимальном варианте естественных ячей нашел применение в современном блочном строительстве. Принцип воплотился в «сотопласт» — сеть прочных шестиугольных ячей, заполненных легким пластмассовым изоляционным материалом. Этот материал применяется в областях повышенной сейсмичности. В районах сильных ветров шестигранник получил новое приложение: архитекторы отказались от обычных прямоугольных кварталов, где улицы могут превратиться в естественные аэродинамические трубы, и стали строить шестиугольные кварталы, где ломаные линии улиц летом защищают от пыльных бурь, а зимой от метелей…

Пчелы в полете ориентируются по положению солнца на небе, но они летают и в пасмурные дни, когда самого солнца не видно, а между туч и облаков разбросаны только клочки синего неба. Как такое им удается? Выяснили: фасеточные глаза пчелы различают степень поляризации солнечного света на разных участках неба, как бы далеко ни увел их сбор, по этим небесным вехам находят дорогу домой к летку своего улья. Биологи разобрались в физиологии восприятия пчелами поляризованного света, а это помогло конструкторам построить прибор, которым летчики пользуются в зоне полюсов, где обычные компасные приборы отказывают. Этот прибор, взятый на вооружение штурманами полярной авиации, — «кисточка Гейдингера» — родился на свет благодаря раскрытию тайн пчелиных фасеток. Но, думается, от пчел можно в плане бионическом ждать большего. И не только для техники, но и для биологии, медицины.

Известно, мухи — переносчик инфекции. Стоит комнатной мухе прогуляться по поверхности агар-агара в чашке Петри, как спустя некоторое время невидимые следы проявятся, обрастут заметными на глаз кружками — колониями бактерий. Если теперь произвести платиновой петлей пересев на свежий агар-агар, станет ясно, насколько разнообразен бактериальный ассортимент на лапках мухи, хотя ей самой эта ноша нисколько не вредит. Но мухи-грязнули не исключение: любое насекомое, побывав в зараженной среде, представляет опасность.

А как же улей, куда ежедневно и многократно слетаются десятки тысяч пчел с сотен тысяч мест, и не обязательно только со свежераспустившихся цветочных венчиков? Однако улей здоров. Пробежка пчелы по агар-агару бактериальных следов не оставляет. Больше того, — когда разных участков пчелиного тельца, от конца усиков и до последнего сегмента, касались платиновой петлей с последующим ее переносом на свежий агар-агар, на нем и тогда ничего не прорастало, потому что пчелы оказались «одеты» в некий бактерицидный скафандр.

Что он собой представляет, пока не ясно, но придет время, и его формула будет определена в биохимической лаборатории, а когда люди сумеют синтезировать неведомое пока вещество, медицина получит новое оружие самого широкого действия.

О чудотворных свойствах меда и разных лекарственных препаратов, связанных с жизнедеятельностью пчел, уже говорилось. Гораздо меньше известно в этом смысле о воске.

Пчелиный воск для большинства живых существ несъедобен, как, впрочем, и подавляющее большинство искусственных пластмасс, созданных за последние десятилетия. Однако существует бабочка моль, чья личинка только воском и кормится. Это серьезный вредитель пчелиных сотов.

Известны и птицы-воскоеды из рода меропс-апиастер, которых называют также «индикаторами» и «медоуказчиками»

Десять видов индикаторов-указчиков обитают в Африке, два — в Южной Азии. Первым обратил внимание на этих птиц миссионер-доминиканец Хосе Дос Сантос, живший в XVI веке в мозамбикском селении, где он построил часовню. Птицы впархивали в окно, подлетали к алтарю и склевывали восковые свечи.

После Дос Сантоса изучением птиц-индикаторов занялись серьезные натуралисты. Птица эта живет в одиночку, подобно кукушке откладывая яйца в чужие гнезда. Обнаружив в лесу воздушную пчелиную дорогу, по которой следует пчела-сборщица, индикатор принимается громко петь-трещать. Сидя на нижних ветках дерева, птица перебирает крыльями, демонстрируя яркие полосатые участки оперения. Она определенно старается обратить на себя внимание четвероногих любителей меда, но ее устраивает и двуногий. Завидев человека, птица-индикатор снимается с занятой позиции и на небольшой высоте перелетает на другое дерево, продолжая свои крики. Охотники заверяют: птица оглядывается, словно проверяя, поспевает ли за нею человек. Обычаи и верования африканских и азиатских народов запрещают причинять зло птице-индикатору. Когда она приводит охотника к гнезду диких пчел, то умолкает, терпеливо сидит поблизости на дереве и ожидает, пока человек дымом тлеющей травы, грибов, лишайника, трухлявой древесины выкурит пчел из гнезда и соберет медовую добычу. На месте останутся обломки немедовых сотов. Они-то и нужны птице. Теперь птица-индикатор приступает к трапезе: склевывает не содержимое сотов, а самый воск, не обращая внимания на кружащих вокруг пчел.

Удивительная способность птицы-индикатора питаться воском заинтересовала биологов. Оказалось, что у птицы-индикатора, как у восковой моли, в пищеварительном тракте живут особые микробы и дрожжи, превращающие воск в усвояемые соединения.

Открытие это заинтересовало медиков, потому что возбудители таких страшных болезней человека, как туберкулез или проказа, одеты в «восковой панцирь», защищающий их от действия лекарства, а поиск соединений, способных переварить восковую оболочку, долго ни к чему не приводил. Теперь нужные лекарства созданы, а поучительная история забыта. И зря. Сейчас самое время начать поиск простейших организмов, способных питаться пластмассами, которые в наши дни составляют основную массу мусора и хлама, загрязняющего сушу и Мировой океан…

Эти факты, эти идеи, эти планы новые, но, конечно, не последние.

Ведь семья пчел — живой пример системы, которая, в отличие от других высокоорганизованных форм, существует, никого и ничего не поедая. Она поддерживает себя отходами цветения, причем не наносит ущерба растениям, наоборот! Система работает, развивается, размножается почти как утопическая солнечная машина, не только высокоэкономичная, но и умножающая резервы жизни. По мере того, как наука будет прояснять узлы и детали этой системы, пчелиная семья может оказаться кладезем идей.

Похоже, что это будущее давно уже было увидено человеком, с благоговением, обожанием, любовью и удивлением наблюдавшим пчелу, которую он запечатлевал во всех видах художественного творчества.

Согласно древнеегипетскому мифу, пчелы появились из слез бога Ра, так же как воск и мед. В древней Индии считали, что Вишну и Кришна родились из нектара. Вишну даже изображали в виде пчелы, пьющей мед, причем пчела была синей, цвета эфира, порождающего богов. Индиец, отбирая мед из гнезда, должен держать в руке цветок базилика. Это растение было когда-то прелестной девушкой, удостоившейся любви Кришны, после чего он превратил ее в этот цветок. В древнеиндийских текстах «Вед» немало сюжетов, развернутых позже в древнегреческих мифах, где пчелы изображены также посланцами муз, одаряющих человека красноречием. И в индийском эпосе, и в греческих мифах мед — субстанция жизни, наиболее угодное богам приношение. У народов древней Америки — майя и ацтеков — на кадильницах изображены боги пчел, которым посвящен был пятый месяц в конце сухого сезона. Праздничные церемонии должны были умилостивить их и обеспечить богатую медовую добычу.

В племенах бразильских туми такие празднества не проводятся уже много лет. И тем не менее когда антропологи Ч. Воглей и Е. Кальвао, работавшие там недавно, попросили познакомить их с песнями пятого месяца, туми наотрез отказались. Запрет, грозивший карой всякому, кто посмеет повторить ритуальные песнопения не вовремя, оставался в силе, хотя само празднество давно отмерло.