К этой подробности стоит присмотреться. Выше не раз уже шла речь об отступлении термитов в подземелье. А можно ли так говорить? Что же, эти насекомые дознались, что климат планеты меняется, и почли за благо зарыться в землю и воссоздать здесь необходимые им тепло, сырость, насыщенность воздуха CO₂?

Конечно нет, события развертывались и проходили сами собой — подобно тому, что мы наблюдаем воочию в осколке земляной губки. Действительно, похоже, будто обитатели гнезда стремятся удержать гаснущее дыхание дома. Не так же ли и палеотермиты в погоне за ускользавшими условиями жизни устремлялись в хранящие сырое тепло расщелины и норки, не так же ли в поисках спасения пробивались в глубину, замыкались в вырытых камерах?

Массы скрывшихся в подземелье насекомых перемещались здесь, и их движущиеся цепи стали осуществлять обмен питательных веществ, добычу воды, выделение и удаление отбросов. С движением цепей сплелись, слились дыхание, питание, пищеварение, рост, развитие всей колонии, физиологическое разделение функций между стазами.

Ученые, восстанавливающие историю мира насекомых по ископаемым следам и отпечаткам, полагают, что муравьи появились на земле примерно шестьдесят миллионов лет назад. Термиты, видимо, раза в четыре старше их.

Первая страница истории термитов связывается ныне с уже упоминавшейся выше палеонтологической находкой на Урале.

Найденный в 1937 году Юрием Михайловичем Залесским на берегах реки Сильвы отпечаток крылатого с восемнадцатимиллиметровым крылом представляет ископаемый вид уралотермес пермианум Залесского. Это памятник древнекаменноугольной эпохи, когда на Земле, покрытой гигантскими папоротниковыми и хвойными, еще не появились настоящие цветковые растения, среди насекомых еще не было бабочек, среди позвоночных еще не было птиц…

В отпечатке уралотермес пермианум ученые без колебаний признали крылатую форму одного из предтечей современных термитов. Поперечных швов — линии облома — на крыле не видно: эта часть крыла не отпечаталась в породе, так что неизвестно, имелись ли тогда эти линии.

Так или иначе, судя по находке Ю. М. Залесского, термиты за четверть миллиарда лет не очень изменились в строении. С другой стороны, отпечаток веско подкрепил мнение ученых о близком родстве древних термитов с уховертками и особенно с древними тараканами.

Среди тараканоподобных термитов особенно выделяются мастотермес. Этих термитов не раз находили и в Америке и в Европе, но только среди ископаемых. В прошлом они были, должно быть, широко распространены здесь. Сейчас единственный из оставшихся в живых вид мастотермес вместе с другими пережитками и памятниками минувших эпох встречается только в Австралии. Жилкование крыльев мастотермес напоминает рисунок на крыле тараканов. Самки мастотермес откладывают яйца, склеивая их в пакет, как тараканы, а не поодиночке, как высшие термиты. Постоянного гнезда мастотермес не строят. Не случайно их называют также эррабундус, то есть шатунами, бродягами.

Бездомный мастотермес — живой мастодонт мира термитов, наипростейшая форма термитной семьи. Однако и она поразительно слаженна, согласованна, совершенна в своей целостности. Здесь, как и у примитивных калотермес, питающихся крепкой древесиной, семьи невелики и еще нет рабочих как особой стазы. Строят ходы, добывают пищу и снабжают кормом родительскую пару молодые, не закончившие линек солдаты и крылатые. И делается это не в оседлой колонии, а в непрерывном походе.

Медленно продвигаются вперед термиты, выгрызая себе дорогу в поедаемой древесине. В древесине они живут. Они пропускают ее через себя, а отбросами заделывают дыры, заполняют пустоты, облицовывают стены. Окруженная молодью — фуражирами-строителями и солдатами, в дереве перемещается и родительская пара. На холодное время года все опускаются поглубже в грунт, с теплом вновь поднимаются, продолжая на ходу изнутри поедать древесину.

Уже по тому, как яростно атакуются семьи простейших австралийских мастотермес простейшими австралийскими муравьями понеринами, можно судить о том, к каким древним временам восходит начало муравьино-термитной войны.

Многие виды понерин питаются термитами. «Я никогда не видел их с другой добычей», — пишет Пултон. Когда муравьи мегапонера фэтенс (фэтенс — значит зловонный), нагруженные еще живыми трофеями, захваченными в атакованном термитнике, возвращаются к себе, их колонии производят на марше отчетливый звенящий звук — стридуляцию. «Чем это не песнь победы?» — спрашивает Хег.

Муравьи нападают и на термитов, гнездящихся в самых толстостенных сооружениях. Конечно, кочевые муравьи дорилины во время своих подземных походов подкапываются под термитники, врываются в них снизу. Даже носачи эутермес, вооружённые железами, вырабатывающими клей, ядовитый для других насекомых, не всегда могут отбиться от острожвалых и почти втрое более крупных муравьев-ткачей.

Правда, термитники не только для муравьев являются лакомой приманкой. Круглый год привлекают они всевозможных насекомоядных хищников. Их уничтожают ящерицы, некоторые птицы проклевывают извне кровлю и добираются до сердцевины гнезда. Из млекопитающих большой и частый ущерб наносит термитникам муравьеды, трубкозубы, броненосцы, ехидны, ежи, землеройки. Но все эти враги менее опасны, чем муравьи.

Не без основания находят многие специалисты, что именно война с муравьями так усовершенствовала оборону термитников и наложила печать на многие строительные повадки термитов, на нравы их семьи.

Отступая под непрерывным натиском муравьев, термиты еще глубже стали закапываться, еще прочнее стали бронировать свои подземелья. Но та же война усовершенствовала и наступательное оснащение муравьев и их охотничьи повадки.

Весьма поучительна поэтому и заслуживает самого пытливого внимания вспыхивающая тотчас, едва они входят в соприкосновение, борьба почти всех видов этих двух насекомых. За ними стоят два мира.

Многое может поведать человеку борьба крошек-гигантов, представляющих разные живые системы, которые в новом направлении продолжили поток органического развития. Эта системы, независимо одна от другой возникшие в разные эпохи, разделенные гигантским периодом в двести миллионов лет, убедительно иллюстрируют верность положения материалистической философии о том, что чем выше, тем быстрее идет дело.

В естественной истории постепенно открываются относящиеся к древнейшим временам и повествующие о весьма важных событиях страницы.

К числу их относится, как это на первый взгляд ни странно, и рождение связей между термитами и простейшими, обитающими в их кишечнике, между термитами и грибами, возделываемыми в термитниках. Симбиоз с грибами и простейшими превратил почти никем больше в животном мире не используемую древесину в основной источник питания термитов. Плодами победы термиты пользуются по сей день.

Именно на этом пути и столкнулся с ними человек.

Если легенда о трех китах, на которых держится мир, и имеет какой-нибудь смысл, то такими тремя китами были бы Камень, Металл и Дерево. В их разнообразные сочетания и производные облачены вся цивилизация и культура на нашей планете.

А термиты, питаясь древесиной, уничтожают не только нужный людям материал, но и то, что из этого материала сделано.

Ни в одной тропической, субтропической и просто жаркой стране мира нет другого насекомого, которое с такой методичностью губило бы всевозможные творения рук человеческих. На десятках языков, в сотнях книг, в тысячах статей, на десятках тысяч страниц приводятся свидетельства, подтверждающие и обосновывающие это заключение.

Вот рассказ китайских строителей. Они заявляют, что перед атакой коптотермес могут устоять только прочно цементированные стены и фундаменты; кладка на известке здесь недолговечна.

Вот рассказ землемеров с Гвинеи. Вечером они вбили колышки, чтобы с рассветом продолжить работу, а наутро вместо колышков нашли одни их подобия, склеенные не то из глины, не то из папье-маше.