– Сегодня этот трупик мог оказаться под твоей ногой.

Хидео даже спрашивать не стал, почему его друг так думает.

– Знаешь, что было вчера? – продолжал Генджи, по-прежнему держа крысу за хвост. – Я разговаривал со своим отцом, и он сказал, что всех жертв с убийцей может связывать близкое знакомство. Папа разрабатывает эту теорию. Скорее всего, они готовятся к опросу семей погибших.

Хидео, все еще со смесью отвращения и интереса разглядывающий крысу, вдруг встрепенулся. Опять он об этом?

Видимо, крыса была лишь прелюдией к этому дикому разговору.

– И на что ты намекаешь? – спросил Хидео, вздернув бровь. – Тебе разве разрешено такое рассказывать?

– Официального запрета пока не было, плюс, я знаю, что ты эту информацию никому не передашь. Я тебе полностью доверяю. Ну, так что? Сходим сегодня к родственникам Мамору-сан?

– Погоди: что? Каким родственникам? Генджи, ты все еще думаешь, что отъезд Мамору как-то связан с серийным убийцей?

– Пока что я не опроверг эту информацию, значит, она все еще требует проверки.

Хидео хотелось его стукнуть. Нет на свете человека, который не зацикливался бы на преступлениях и тайнах так же, как это делает Генджи!

– А как же твой отец? Это его работа!

– Про пропажу Мамору-сан он не знает, – спокойно проговорил Генджи, покачивая крысу из стороны в сторону. – Я ему не сказал, так как знаю, чем это кончится: мне просто скажут, что я лезу не в свое дело и мне нужно это прекращать.

– Я уверен, что тебе просто хочется хоть что-то разгадать самостоятельно, – усмехнулся Хидео.

Эта упертость в характере Генджи всегда Хидео восхищала. Вот он – прирожденный детектив, готовый вгрызться в тайну и освободить, выпустить наружу правду.

– Не исключаю. Ну, так что скажешь?

– Прости, сегодня я пас. Меня Хамада позвала на свою вечеринку, и, кстати, предложила мне взять с собой друга, так что ты можешь пойти со мной.

Генджи сощурился, как будто пытаясь понять, почему причина, по которой Хидео отказывается от дела, может быть уважительной.

– И давно ты стал любителем вечеринок? – спросил Генджи равнодушно.

– Да я и сейчас не то чтобы горю желанием сидеть с незнакомыми мне людьми и веселиться почем зря, но Хамада меня так настойчиво просила об этом…

– Возьми с собой Рокэ, – резко перебил Генджи. – Своей склонностью к истерикам она замутит вам идеальную вечеринку!

Хидео закатил глаза; Генджи уже не раз намекал на психическую нестабильность Лили, ему как будто доставляло удовольствие смаковать на разные лады ее излишнюю эмоциональность, выставляя ее как истеричку. То, как едко порой Генджи насмехался над проблемами Лили, выводило Хидео из себя. Пару раз они ссорились, и после последней такой ссоры договорились не касаться этой темы вообще. Отчасти поэтому Хидео всячески старался избегать прямого упоминания Лили в разговорах с Генджи. И хотя Генджи теперь не высказывался в столь грубой форме, весь его вид выражал ярое сопротивление, выражение лица было презрительным, и от этого у Хидео сердце наливалось свинцовой тяжестью, как от неприятного постыдного воспоминания.

И вот сейчас клапаны, сдерживаемые до этого Генджи, совсем сорвало. Ядовитость его речей подействовала на Хидео отрезвляюще: он вдруг осознал, что перед ним стоит человек, неспособный на понимание и компромиссы. Да и человек ли он, а не бездушная машина?!

– Не смей так о ней говорить, понял? – вскипел Хидео. – То, что она тебе не нравится, еще не является поводом для оскорблений!

– Простите, ради бога, не знал, что я кого-то оскорбляю словом «истерика»!

– Кажется, сейчас истерику устраиваешь именно ты.

– Может быть, это потому, что Рокэ тут нет?.. Я отлично выполняю ее функции, не находишь?

– Ты своим ядом себе дорогу в ад прожжешь, – выдавил Хидео, едва сдерживая гнев.

– А ты бы предпочел истериками себе дорогу в рай мостить?..

– Да что с тобой случилось? Тебя эта крыса укусила что ли?

Генджи застыл с открытым ртом – он на автомате хотел что-то съязвить, но не успел, только сейчас обратив внимание на крысиный хвост, который по-прежнему машинально сжимал в пальцах. Взгляд Генджи остекленел, пальцы разжались, роняя труп вниз – с тихим шлепком животное ударилось об пол и замерло, больше не шелохнувшись.

– О… ну да, конечно, – рассеянно сказал Генджи, рассматривая пустоту в освободившихся пальцах.

– Ты в порядке? – с легким беспокойством спросил Хидео.

– Я? Вполне, – ответил Генджи с небольшим опозданием. – Ты это… извини. Попроси лучше пойти с тобой Рокэ-сан, думаю, она не откажет. Вы теперь всегда ходите вместе?

– Ах, вот оно что! – воскликнул Хидео, хлопая себя по лбу. – Ты видел нас утром, да? Прости, для меня самого это было неожиданностью сегодня. Она догнала меня по дороге и вцепилась мне в руку, не отпуская ее до самых дверей школы. Это все было несерьезно, так что можешь не ревновать.

– Ревновать? – Генджи растягивал это слово, пробуя его на вкус. – К кому я могу ревновать?

– К Рокэ-сан! Я понимаю, что мы должны больше времени проводить вместе, мы ведь друзья, но, правда, сегодня я не могу.

– Да кто она такая, чтобы к ней ревновать? – Генджи засмеялся. – Успокойся, чувак, я не ревную. Просто немного расстроен, что ты не составишь мне компанию. Ну, тогда в другой раз.

Он уже собирался уходить, когда Хидео спросил:

– Так ты не сходишь на вечеринку со мной?

Генджи немного помедлил с ответом – лицо помрачнело, а губы сжались, выражая явную неприязнь к этой затее.

– Вряд ли, – пробормотал он. – Я буду занят. Извини, дружище.

– Ничего… страшного.

Генджи ушел, а сразу после его ухода коридоры оглушил звонок, означающий начало урока.

Хидео с досадой отметил, что за одно только это утро успел побывать в объятиях Лили, в визуальной стычке между Лили и Мичи, успел согласиться на вечер в компании незнакомцев, успел поругаться и помириться с Генджи и, что самое главное – успел наглядеться на дохлую крысу.

Она и сейчас валялась на полу прямо перед его ногами.

– Вот ты где, – послышался угрюмый голос Генджи.

Лили обернулась с растерянным видом. На душе было так тяжело, что голова отказывалась думать – сейчас там гуляла лишь пустота.

– Чего хотел? – спросила Лили с напускным безразличием.

Напускным – мягко сказано. Любое проявление интереса к ее персоне она расценивала как если не злую насмешку, то точно повод поглумиться.

– Нам нужно продумать тему и детали совместной работы, ты помнишь об этом? – спросил он, приближаясь к ней.

Лили кивнула, прислонясь горящей спиной к холодной стене. Рукой небрежно прикоснулась ко лбу, проверяя температуру. Она казалась самой себе такой горячей. Можно было бы сходить в медпункт, чтобы померить температуру, да только что это даст? Лили знала, что не больна, хотя и чувствовала себя намного хуже, чем обычно. Дело было не в физической болезни, которую при должном уходе можно было спокойно пережить. То, что чувствовала она – то, что болезненно бродило под ее кожей – никак нельзя было пережить или вылечить.

– Помню, – шепнула она одними губами.

– Ну, так что? Надо будет встретиться и обсудить все. Можешь прийти ко мне.

– Ладно.

Она ожидала, что Генджи развернется и уйдет наконец прочь, но он продолжал стоять и выжидающе смотреть на нее. Лили не видела его глаз, лишь воспаленной кожей чувствовала, как он прожигает ее взглядом.

Может, самой уйти первой? Вдруг он стоит, ожидая от нее именно этого?

Лили подняла голову и вздрогнула – Генджи оказался гораздо ближе, чем она предполагала.

– Что с тобой? – спросил он своим обычным, жестким тоном, не терпящим возражения.

– Что?

– Да, что? Я спрашиваю: что с тобой?

– Ничего.

– Ты уверена? Выглядишь так себе.

– Это как? Я выгляжу бледной?

– Нет, – он пожал плечами, – выглядишь так, что готова расплакаться прямо здесь и сейчас.