– Что завтра важный день, – прошептала она, скалясь. – Завтра – день нашей смерти. Запомни его.

День

Нашей.

Смерти.

Запомни.

– Через два дня приезжает отец, – такими словами сонного Хидео встретила мать. – Сказал, что привез нам сладостей.

– Как будто у нас их здесь не хватает, – буркнул Хидео, лениво завтракая.

Мама пожала плечами; нервозность Хидео была вполне объяснима. В последнее время он не высыпался, под веками словно просыпался песок, а мысли то и дело норовили ускакать в такие места, где Хидео не мог их достать. Он все чаще стал клевать носом, на уроках его внимание существенно снизилось, и учителя грозились уведомить об этом родителей, но Хидео благополучно игнорировал все угрозы. Его больше не пугала ни Мичи, ни сновидения, в которых она ему являлась, все словно бы утратило новизну, а потому больше не приводило Хидео в трепет. Даже такая жизнь, полная ненормальных случайностей, рано или поздно приедается.

Он зевнул, отгоняя вялые мысли прочь. Лучше пусть голова будет совсем пустой, чем он будет думать о таких глупостях.

– Когда ты с ним в последний раз разговаривал? – спросила мама, садясь напротив.

– В прошлый четверг, кажется, – пробормотал Хидео, не поднимая взгляда от стола. – Я не помню, мам.

– Тебе нужно позвонить ему, – проговорила Ёсико.

– Скажи, – вдруг подал голос Хидео, – а отец о тебе знает?..

– У нас нет секретов друг от друга, – холодно ответила мама, вставая. – Ты вроде бы опаздываешь.

– Да какая теперь разница, – меланхолично заметил Хидео, – есть вещи поважнее школы.

Внезапно он почувствовал мягкое прикосновение к щеке и резко поднял голову, встречаясь с мамой взглядом. Она разглядывала его с беспокойством – оно тавром отпечаталось в каждой складке ее немолодого лица. На мгновение Хидео задумался: если его мама кюби, то сколько же ей на самом деле лет?!

Она тихо заговорила, и каждое ее слово, подобно острию, врезалось в Хидео:

– Будьте осторожны. Чувствую, что этот день добром не кончится.

– Главное, что он вообще кончится.

Хидео встал, едва не сшибая стол неконтролируемым телом. Его трясло, трясло как в лихорадке, и даже мама, стоящая рядом, не могла ему помочь. Тяжесть предыдущей недели навалилась на него всем своим неподъемным грузом, и Хидео едва мог удерживать равновесие. Ему хотелось куда-нибудь скрыться, сбежать далеко от этого проклятого места, чтобы навсегда отстраниться от происходящих в окрестности событий. Необоснованный страх, навеянный многочисленными сновидениями, неимоверно душил, выбивая почву из-под дрожащих ног. Хидео едва сумел добраться до комнаты, чтобы одеться в школу. Ему казалось, что еще мгновение, и он потеряет сознание от волнения, которое волнами образовывалось в желудке. Он пробовал дышать, глубокими резкими вдохами втягивая воздух, наполняя им легкие, но тут же выдыхал, не в силах успокоиться.

Ему хотелось с кем-нибудь поговорить, все равно с кем, лишь бы этот кто-то его поддержал, выслушал, дал совет. Он хотел позвонить Мичи, но побоялся показаться ей слабаком, поэтому бросил эту затею, пуще прежнего кляня себя за трусость.

Раздалась оглушительная трель телефона, и Хидео дернулся так, что едва не ударился локтем о стену, у которой стоял. Глядя на телефон как на неопознанный и потенциально опасный объект, он осторожно приблизился к нему, со странным облегчением понимая, что звонит отец. Значит, мама решила организовать разговор отца с сыном во что бы то ни стало.

Взяв вспотевшими ладонями телефон, Хидео принял звонок и откликнулся на папин возглас.

– Как ты там поживаешь? – спросил Хидео, ловя время в силки взгляда.

Если он будет смотреть на часы, они остановятся. Закон времени.

– О, все отлично! – сказал отец задорно. – Хотя, конечно, я бы уже давным-давно свихнулся, если бы не бар неподалеку. Тут, знаешь ли, даже сходить некуда, и я восемьдесят процентов времени сижу в номере в отеле и опустошаю мини-бар. Или бар неподалеку. По настроению. А ты там как? Шкодишь?

– Стараюсь, – хмыкнул Хидео, по-прежнему не сводя напряженного взгляда с циферблата. – Я не такой проказник, как ты, шкодить не в моих приоритетах.

– Весь в мать, – усмехнулся отец. – Та тоже всегда старается поступать правильно.

«Вот только у нее не получается», – хотел сказал Хидео, да вовремя опомнился. Ему не хотелось разговаривать о матери с папой, тем более сейчас, когда он так страшно опаздывает, а в животе образовался туго стянутый непроходящий узел, из-за которого Хидео даже вздохнуть нормально не может. Чертово волнение, когда же оно пройдет?!

– Мама сказала, что ты сладости привезешь, – сказал вместо этого Хидео, мучительно думая о том, наступит ли вообще когда-нибудь день, когда отец приедет.

– А то как же! – в его голосе послышались гордые нотки добытчика. – Я тут столько екана съел, что теперь видеть его не могу! Вам тоже взял, он тут превосходный.

Хидео улыбнулся, чувствуя, как острая тревога немного отступает. Даже если день, когда его семья воссоединится, никогда для него не наступит, он хотя бы будет знать, что в какой-то из реальностей отведает екан вместе с матерью, прямо как в детстве. Зачастую предвкушение счастья намного лучше самого счастья.

– Я по тебе очень сильно скучаю, – прошептал Хидео в трубку.

Он мысленно представил себе Мичи, которая раньше старательно воссоздавала иллюзию присутствия отца в своей жизни – она часто упоминала о его интересах, говорила, что ей всегда не хватало его внимания, потому что отец вечно был в разъездах и допоздна засиживался на работе, приходя домой ко времени, когда она уже спала. Хидео тогда и в голову не могло прийти, что все эти рассказы об отце, которые сквозили в их разговорах, были о мертвеце, которого она, хотя и не позиционировала как живого, старалась все же сохранить в памяти, раз за разом оживляя его образ в своих воспоминаниях.

Хидео подумалось, что если бы он вот так внезапно потерял родителей, то сошел бы с ума от горя. Это чувство потери нельзя понять, ни разу не почувствовав его на собственной шкуре. Ему и не нужно было понимать, он просто знал, насколько тяжело терять родных людей. Знал и сочувствовал.

Отец, судя по всему, сильно удивился словам Хидео, потому что ничего не ответил, хотя и пытался что-то пробормотать, но выходила бессвязная каша.

– Я опаздываю в школу, – констатировал Хидео, со смутной тревогой продолжая наблюдать за нервным дерганьем минутной стрелки.

– Я тоже по вам скучаю, – выдавил отец, вмиг растеряв весь свой шутовской тон. Теперь в его голосе сквозила неприкрытая тоска. – Скорее бы вернуться домой.

– Вернешься, – горько улыбнулся Хидео, до боли вжимая телефон в щеку. – Ты обязательно вернешься домой.

Теперь, когда Генджи был ограничен в передвижениях, ему нужно было как можно скорее встретиться с сэнсэем Сузу, но того, как назло, нигде не было до самого последнего урока. Он словно бы догадывался, зачем Генджи его ищет, и тщательно избегал встречи, не предвещающей ничего хорошего.

Генджи не пошел обедать с Хидео, хотя тот настоятельно просил его составить ему компанию. Помимо этого Генджи ни разу так и не встретился с Лили – после того, как они расстались, она старалась не попадаться ему на глаза. Между ними образовалась странная, глухая стена, которую даже Генджи не мог проломить ни доводами рассудка, ни чувствами, которые испытывал. Ему показалось, что их и без того хрупкие отношения разбились вдребезги, и осколки разнесло ветром по разным континентам. Как будто он потерял нечто важное, необходимое для того, чтобы вновь вернуться благосклонность Лили.

Сейчас ему было не до нее, хотя она не покидала его мыслей ни на минуту, и каждый свой шаг он взвешивал с оглядкой на нее. Как бы сейчас ни развивались их чувства, он должен помнить, что прежде всего нужно сохранять безопасное пространство для Лили. Быть может, их разрыв был к лучшему – он чувствовал, что просто не способен противостоять своей природе, а потому всегда будет стремиться к раскрытию тайн, тем самым подвергая дорогих ему людей опасности. Возможно, Лили тоже это понимала и больше не лезла.