– За что ты на него злишься? – полюбопытствовал учитель, глядя на меня насмешливо.

Он перегораживал вход, будто намекая, что без ответа не пропустит. Угроза, конечно, так себе – не сложно прогуляться до чёрного хода. Но упустить повод нажаловаться на Лаврика…

– Вильфрид, вы после вчерашнего ещё спрашиваете?

– А что такого вчера произошло? – невинно поинтересовался чародей.

Вот напрашивается же! Он что думает, знание, что я вампир, даёт ему какие-то привилегии? Вот захочу и съем, только потом неизвестно, где доучиваться.

– Он меня напоил! – начала я.

– Иногда можно выпить и расслабиться.

– Не обязательно при этом танцевать на столе!

– Танцы – прекрасное занятие!

– Это был не вальс, не менуэт и даже не мазурка – это было безобразие.

– Брось, посторонние же не видели.

– Я танцевала с ним в обнимку!

– И что?

– Он меня облапал!

– Уверена? Ты была сильно пьяна, вдруг показалось?

– Он помогал переодевать мне платье, – замогильным голосом выдала я последний аргумент и скрестила руки на груди.

Но чародей и после этого не впечатлился. Мужская солидарность, чтоб её – отвратительная вещь.

– Эния, – вздохнул учитель, будто собираясь сообщить мне трагичное известие. Я напряглась. Вечер я помнила не весь – вдруг позабыла более весомые божественные прегрешения? – Когда ты только появилась у нас, то боялась мужских прикосновений. Я не знаю причин, но это было ненормально и благодаря Лаврику прошло.

Естественно прошло! Если бы я пугалась каждый раз, как бог меня хватал, давно бы уже умерла от сердечного приступа. Или разнесла бы особняк. По сорок раз на дню – я как-то считала! Тут проще смириться и позже отомстить сразу за всё. К тому же в процессе я поняла, что способна за себя постоять – как чародейка или как вампир, но больше не позволю никому себя обидеть.

– Не думаю, что им двигали благие намеренья, – предельно мягко возразила я.

– Как сказать… – озадаченно почесал Вильфрид затылок. – Он явно не со зла, а ты уже взрослая девочка…

И чародей замялся, не зная, как поступиться к скользкой теме: всё-таки я была юной барышней, а он – мужчиной в годах. Хотя в каких годах, учитель признаваться отказывался.

– Пестики-тычинки? – намекнула я, уже и об этом поговорив с Лавриком, которого ничего в жизни не смущало.

– Да! – обрадовался Вильфрид, избавившись от тяжёлого бремени.

– Не с ним, – коротко сообщила я, тоже не вдаваясь в детали.

– Да, конечно, далеко не все мужчины нравятся девушкам, – задумался чародей, видимо, впервые оценивая своего приятеля по критериям жениха. – Лаврик, конечно, не красавец. И не слишком умён. Не деликатен…

Пока мужчина перечислял, моя улыбка становилась всё подлее. Когда учитель, наконец, это заметил, осёкся на полуслове и заверил:

– Но он очень обходителен!

Я вздёрнула бровь – едва заметного движения хватило, чтобы учитель снова стушевался:

– Хотя это тебя скорее раздражает. Но ведь он бог…

– Поверьте, – тяжело вздохнула я, понимая, что стала каким-то странным обстоятельством в мужской дружбе, – ему уже ничто не поможет. А бог – это вообще не оправдание.

Лицо Вильфрида снова приняло задумчиво-озадаченное выражение. Я с ехидцей улыбнулась, похлопывая чародея по плечу, пожелала:

– Приятно подумать, – и спокойно прошла мимо чародея в дом, чтобы наконец-то привести себя в порядок.

Встречались в жизни такие вопросы, на которые мой учитель – очень умный человек – с ходу ответить не мог. И занимали они его почти как головоломки – Вильфрид иной раз зависал часами, а то и днями. Не знаю, как у него обстояли дела с другими женщинами, но я всё чаще подбрасывала ему что-нибудь эдакое. И с чистой совестью наслаждалось выходным. Наши будни катились по привычной колее.

Ничего особенного в последний день лета и моего ученичества я не видела. Кроме излишне помпезного Вильфрида, над которым я всю дорогу до города потешалась.

На мой экзамен учитель собирался как на свидание с молоденькой актрисой. Он подстриг волосы и побрил бороду, оставив только бакенбарды и короткие усы, после чего я с удивлением поняла, что «древнему старцу» едва ли стукнуло пятьдесят. Сегодня на нём красовалась новая накрахмаленная рубашка, дополненная шейным платком, и тёмно-фиолетовый сюртук, расшитый золотыми нитками. И только глаза по-прежнему шутливо сверкали, впрочем, озадачиваясь, когда я начинала подшучивать. А, видя древний посох в сочетании с костюмом по последнему писку моды, я нашла, где разгуляться.

Учитель оправдывался, что давно не появлялся в высшем свете. По моему мнению, золотые нитки для вышивки и заграничная ткань – явный перебор. Но Вильфрид никогда не считался с моим мнением насчёт расходов. Мне казалось, он тратит слишком много, но, к удивлению, мы никогда не нуждались. У нас находились кое-какие заработки, но выбрасывали денег на ветер мы куда как больше. Как-то я заикнулась об этом, но в ответ получила мудрость «есть вещи, которых лучше не знать». Оставалось надеяться, что для заработка мы использовали не чеканный станок.

На дорожный костюм мне, кстати, тоже потратились. Я наотрез отказалась от брючного варианта, заявив, что хоть я и чародейка, но всё-таки женщина. А с юбкой неожиданно мне понравился один-единственный зелёный набор, которому не хватало мехового воротника. Он-то и вылетел в копеечку, зато Лаврик искал его полгода, иногда даже забывая заглядывать в гости. Чудесное было время!

Лошади пошли медленнее, когда мы стали спускаться с холма в лощину. Солнце, уже не скрываемое от нас ветвями старых тёмных деревьев, вовсю палило, заставляя меня сильнее надвигать шляпку.

– Ты её ещё на нос нацепи, – посоветовал Вильфрид, заметив потуги.

– Она не достаёт, – пожаловалась я – с удовольствием бы так сделала.

– Не волнуйся ты так. Подумаешь, появится один ожог где-нибудь на лице. Шрамы украшают мужчину. Ну, и любого чародея в принципе, – поправился учитель, заметив мой укоризненный взгляд.

– Я – девушка, – напомнила я, – между прочим, мне положено заботиться о своём облике: кричать от вида случайного прыща, погружаться в меланхолию из-за выпавшей реснички и падать в обморок, если сломается ноготь. И, да, ожог на носу даже при притягивании за уши на шрам поперёк лица не похож.

– Тогда ты, как приличная, ещё и мышей должна бояться. А не бегать за ними по всему особняку, сбивая с ног хозяев, – отомстил мне чародей, вспоминая последний инцидент.

– А вот это издержки профессии, – вышла я из положения, в последнее время поднаторев в словесных перепалках.

Мы дружно рассмеялись, после чего снова погрузились в дремотную послеполуденную тишину. Я бы с удовольствием легла спать прямо здесь, да солнце очень не любит вампиров. Снова вспомнился тот офицер, который завёл в тупик все мои грандиозные планы насчёт счастливой семейной жизни, оставив на шее две изящные отметины. А чтоб ему солнце в глаз засветило!

–Куда я вообще еду? – задала я риторический вопрос, когда на горизонте появился город. Направление-то знала, но вот что я там забыла –неразрешимый вопрос.

Учитель засмеялся от всей души, уже давно ожидая подобного заявления. Последний месяц я часто впадала в задумчивость, молчала часами, пока не появлялся Лаврик и не вываливал на меня кучу глупых вопросов. После начиналась перепалка, и всё мигом возвращалось на свои места.

Я недоверчиво всмотрелась вдаль, в золочёные блестящие на солнце купола и выложенные красной черепицей крыши. Кажется, мы почти на месте, в Керенске. В этой резиденции государя по традиции проходила аттестация юных претендентов на красивое звание чародея. Я приезжала сюда впервые, но перепутать не могла. От местечка просто разило чародейством так, что, казалось, можно даже учуять, если сильно захотеть.

– Тебе бы это сказать лет пять назад! – подначил меня Вильфрид.