– Пять лет назад я ещё не знала, куда влезла. Но у меня была цель! – заверила его я, воздев к небу свободную руку, словно показывая, какая именно грандиозная и великая.

– Сбежать? – ехидно уточнил он, усмехнувшись.

– Зато цель, – ничуть не смутилась я, признавая правоту. – А вообще скорее подпалить Лаврика. Но теперь я не могу придумать ничего достойного. Сейчас сдам экзамены и лети птичка!

– Куда?

– Кто бы знал! – всплеснула я руками, поражаясь тому, что учитель не уследил за полётом моей мысли.

– Ну, – задумался он, – Лаврик, наверное, должен знать.

– А его, я надеюсь, никто не спрашивал, – предупредила я, настораживаясь.

Чародей никак не отреагировал, и я спокойно вздохнула. Хотя бы специально «божья благодать» на меня не свалится. А там, может, он обо мне забудет, и обойдётся.

– Кстати, насчёт свободного полёта ты все же немного не права, хотя я и не знаю, огорчит тебя это или порадует, – уточнил Вильфрид через минуту, поразмыслив над чем-то.

– Что именно?

– После экзаменов надо отработать на государя год. Если хорошо сдашь экзамены, то по спецзаданию. Если плохо-то – в армии.

Я поёжилась, вспоминая солдат, с которыми мне пришлось свести знакомство. Конечно, трое из них были врагами, а четвёртый оказался вампиром, но к военным я после этого относилась крайне настороженно.

– Поехали побыстрее? – предложила я, желая отвлечься.

– Наперегонки? – предложил Вильфрид, и погнал коня.

– Запросто! – крикнула я, сорвавшись в галоп следом.

Мы едва затормозили возле пропускного пункта, чуть не перелетев через шлагбаум без всяких магических усилий. Я припала к холке коня, вцепившись в уздечку, но в седле удержалась. Учитель продемонстрировал чудеса ловкости и лишь покачнулся. Гвардейцы словно невзначай, но со скоростью удирающих мышей, ретировались в стороны. Вильфрид извинился, я демонстративно промолчала, и нас без лишних вопросов пропустили, правда, забрали лошадей в конюшню, стоило пересечь пост.

Экзамен на звание чародея привлёк слишком много посторонних зрителей – не на каждой ярмарке увидишь столько народу. Люди в пёстрых одеждах рябили в глазах и жужжали в ушах разговорами о колдовстве и другой светской ерунде, но чародеев в толпе виднелось не так много.

Я отказалась идти, заявив, что у меня «человекофобия». Вильфрид сказал, что науке подобная болезнь неизвестна. Я не поверила, но для компромисса обозвала это состояние аллергией, однако уговорить учителя провести меня какими-нибудь подземными тоннелями не удалось. Он, как ни в чем не бывало, пошёл первым, а мне осталось только плестись следом. Железное терпение у человека: я бы на его месте меня ещё и треснула, а он ни разу не сорвался. Всё-таки мы с Лавриком неплохо закаляем нервы.

Остановились мы возле северного крыла, где народа почти не было. Я с радостью выдохнула, будто попала на свежий воздух, и юркнула в тень.

– О, кого я вижу! – тут же бросился навстречу нам мужчина в возрасте с аккуратно завитыми усами.

Я отвернулась, отходя в сторону, будто и не с Вильфридом. Дружеские приветствия, похлопывания, «случайные» поглаживания и комплименты, словно из учебника по этикету, мне не нравились.

Старый знакомец обнял Вильфрида, демонстрируя искреннюю симпатию, которая вполне могла заменяться приличной долей лести. Меня, к счастью, не заметили.

В росте мужчина моему учителю значительно уступал. Судя по палочке, заткнутой за пояс, словно револьвер, тоже был чародеем, причём весьма умелым. Новички так далеко руку от своего оружия не держали, а посредственные чародеи с такими привычками долго не жили. Хотя сам Вильфрид Серых гор, покрытый славой и наградами с ног до головы, палочку из рук не выпускал вообще, но, с другой стороны, посох трудно куда-то засунуть.

– Рад видеть тебя, Аскольд! – приветливо улыбнулся учитель и хотел продолжить, но старый знакомый оказался расторопнее:

– Надо же! Ты, наконец, решил посетить нас, забросив глупое отшельничество! Я так и знал, что это скучно – сидеть в глуши или бродить, где ни попадя! Здесь, в кругу друзей, тебе всегда рады! Да и при дворе обязательно найдётся местечко, если захочешь!

– Эния, – жалобно позвал учитель.

Я глянула на него недовольно, но подошла. Ладно уж, так и быть, побуду вашим оправданием, чего уж там. Но ничего объяснить Вильфриду не дали. Его приятель оценивающе осмотрел меня и заулыбался сильнее:

– Вильфрид, так ты ещё и не один! Неужели, наконец, решил послушать дружеского совета и нашёл себе кого-то? Твоя спутница просто очаровательна! Как свежая роза в государском саду!

Хитро усмехнувшись, Аскольд пихнул учителя в бок. Вильфрид забавно покраснел и прокашлялся, чтобы голос звучал увереннее. Я просто расплылась в ехидной кровожадной улыбке, наблюдая его смущение. Конечно, даже представить меня в качестве спутницы жизни страшно. Высокомерная вампирка с образованием боевого чародея и вспыльчивым характером готова испортить вам жизнь всего за одно золотое кольцо.

– Да, я нашёл себе ученицу.

– Что? – удивился собеседник, поправляя очки на носу. – Ни за что бы не подумал, что чародейка может выглядеть так… величественно! Девушка, вы уверенны, что правильно выбрали профессию? Вам бы замуж за аристократа…

– Эния! – послышалось издалека.

Насторожившись, я готовилась бежать, но не успела понять, откуда ждать угрозы – из-за поворота выбежала сестра, бросилась ко мне на шею и залилась слезами. В желании провалиться сквозь землю я сейчас могла бы поспорить с Лавриком в любой момент его жизни, но, увы, божественными силами не обладала. В дополнении к Веронике неподалёку нашёлся и Генрих, спокойно наблюдавший сцену.

Меня передёрнуло. Воспоминания из старой жизни чем-то напоминают восставшие трупы – проверяют на прочность, оставляя в душе гнилой запах разочарования. Поэтому я к ним редко обращаюсь, но здесь момент упущен.

– Здравствуй, Вероника, – шепнула я, неловко поглаживая сестру по спине.

Так и хотелось сказать: «Ну маленькая, не плач, хочешь, фокус покажу?» Но брат вряд ли одобрит такие шутки.

Как я, оказывается, отвыкла от сентиментальных женщин. С Лавриком и Вильфридом все решалось обычными криками и подзатыльниками, иногда чарами, а потом подзатыльниками. Но прилетало нам в итоге от учителя обязательно.

Вероника подняла на меня заплаканные глаза, и я увидела, как сильно она постарела за время, пока мы не встречались. Те годы, что пролетели для меня незаметно, отразились на ней, въедаясь в кожу противными мелкими морщинками. Женщина, как можно так вести себя в столь почтенном возрасте?

Брат тоже стал ещё старше и коренастей, чем я помнила его. Он внимательно глядел на меня, с укоризной. Мужчина, а вы не хотите совсем обидеться и сделать вид, что мы не знакомы?

– Ты могла хотя бы попрощаться?! – возмутилась сестра, не давая мне вставить и слово. – Ты ведь знаешь меня, я ничего не сказала бы против!

О да! Ещё бы узелок в дорожку собрала, нагоняя тоску и меланхолию!

– Я же знала, что ты не будешь волноваться. А брат, обрадованный известием, так спешил отправить меня на обучение, что я просто не могла задерживаться, – съехидничала я, но сестра и не заметила подвоха.

– Это не оправдание! – возмутилась она, отходя на два шага назад, чтобы получше разглядеть меня и уступить место Генриху. – Так что с тебя должок, поняла? Какая ты все же красавица стала!

Вероника радостно засмеялась, перемешивая счастье со слезами. Я с трудом удержала при себе недоумевающе-надменный взгляд свысока, который создавался специально для Лаврика, но потом крепко прирос ко всем остальным людям вокруг. Сестра бы уж определилась, а то как блаженная: то плачет, то смеётся.

Брат подошёл ко мне ближе и порывисто обнял. Из меня как воздух выжали – я и вздохнуть не могла, мысленно ворча, что с рёбрами надо нежнее. То ли после моего ухода Генриха изъела совесть, то ли он просто хочет меня убить, пользуясь случаем.

– Я, конечно, до сих пор зол на твою выходку, сестра, – грозно начал он, а я демонстративно опустила глаза в пол. Хорошая позиция: собеседнику кажется, будто мне стыдно, а я могу корчить любые рожи – не заметят. – Но я прощаю тебя, потому что кровные узы графского рода Виктимских нерушимы! И настаиваю, как твой старший брат, чтобы ты по-прежнему звала себя графиня Эния Виктимская.