Дверь поддалась с трудом, показывая мне, как слаб голодный зверь. Несколько шагов до леса я преодолела за одно мгновение. Чаща заманивала, как назло, не отдавая своих жителей. На мелкий шорох я среагировала мгновенно, одновременно разворачивая полотно гипноза. Зверёк попался тут же – как оглушённый рухнул на землю.

Подобрав куницу, я пристроилась на ближайшей коряге. Не страшно – даже если испачкаюсь, отмою. Резкий укус, кровь во рту, несколько небрежных струй покатились по губам и шее мне за ворот.

Голод ушёл практически сразу, проясняя рассудок. Хорошо-то как, но опасно, неосторожно. Сделав ещё пару глотков, я положила добычу рядом с собой, с омерзением отплёвываясь от тёмно-каштанового меха. Наверное, это главная причина, почему вампиры предпочитают баловаться человечиной. Да и много крови из такого зверька не выпьешь, скоро придётся повторить вылазку, чтобы избежать внезапных приступов.

– Тьфу! – очередной раз с чувством сплюнула я, убирая руками остатки. – Гадость какая.

В особняк я решила зайти с чёрного хода. Заодно достала из колодца ведро воды и ополоснула лицо, смывая остатки меха и крови. Волосы прилипли ко лбу и щекам, прохладная прозрачная жидкость отрезвила, до конца отгоняя напавший животный зов. На улице было хорошо и свободно, в доме все спали.

Вдруг, возле двери чёрного хода, я заметила какую-то тень в окне. Испуг пробрал до костей, но спрятаться я не могла. Выглядела всё равно уже нормально – можно сказать, что мучили кошмары. В доме темно, вряд ли Лаврик или Вильфрид разглядят, что я смывала не просто пот, а кровь и волоски меха. У них же нет моего зрения.

Решившись, я проскользнула внутрь и с облегчением нашла старую вешалку, которую кто-то передвинул к окну. Теперь можно с уверенностью сказать, что к жизни в этом доме я почти приспособилась. По крайней мере, основные потребности смогу удовлетворить легко.

За год и четыре месяца до…

–А ну стой, где стоял! – орала я на весь дом, но даже не надеялась остановить Лаврика словами – в руке я крепко сжимала волшебную палочку. – Стой, а то выстрелю!

Впрочем, мы оба знали, что чары я пущу в ход при любом раскладе, поэтому Лаврик даже не думал сбавлять скорость, а я – поступать честно.

Подол длинного нежно-жёлтого, подаренного мне вчера на двадцатилетие, платья путался между ног, даже если я придерживала его рукой. На лестнице стало совсем невыносимо – на каждой ступеньке я думала, что грохнусь и с бранью полечу вниз. Но нет – то ли ловкость, то ли злость помогли спуститься без потерь.

– Если я остановлюсь, ты меня заколдуешь! – сообщил бог и выскочил на улицу.

Я лишь фыркнула, проглотив из-за спешки очередное оскорбление в его адрес. Конечно заколдую! Я уже пробовала. И не раз.

– Какой ты догадливый! – притворно удивилась я, выбегая следом во двор, где нас встречал тёплый и сочный конец весны. – Лаврик, а ну стой, паразит беспринципный!

– И не подумаю! – заявил он, придерживая цилиндр и удирая от меня быстро-быстро мелкими шажками, чтобы не порвать дорогой камзол.

Честное слово, таракан он и есть таракан, даром что бог. Даже бегать нормально не умеет, корягу ему под ноги!

Я, наконец, выпустила первую молнию, уже не боясь навредить особняку, за разрушения в котором мы оба могли отгрести от Вильфрида. Не помогут ни смягчающие обстоятельства – например, моя оскорблённая невинность, ни божественные призывы к любви и миру. Учитель в лучшем случае закатает нас в ковёр, если внутри дома разобьётся хотя бы одна ваза. Ещё хотя бы одна.

Деревья проще восстановить, чем фарфоровую посуду, лампы или гобелены. За последние годы это добро притаскивали как гости, так и сам Лаврик – набралось на целый музей. Если распродать всё, то останется неплохой капитал, поэтому я понимала, отчего учитель ругается. А деревья… деревья я и сама восстановлю, если повезёт, и Вильфрид ничего не заметит. Хотя вряд ли – он ещё не пропустил ни одной нашей разборки.

– Ай! – крикнул Лаврик, в последний момент уклоняясь от чар, которые летели в мягкую часть бога.

Я наудачу сделала ещё залп, не особо целясь. Лаврик подпрыгнул и вмиг оказался на дереве – всё-таки какой-никакой бог обладает куда большими способностями, чем человек.

– Эния, я тебя предупреждаю, – начал он, пытаясь одновременно устрашить и спрятаться за ствол или ветку потолще. У него было время, я пока прицеливалась, не желая лишний раз палить в воздух. – Если продолжишь в том же духе, то предам тебя анафеме!

– Если я продолжу в том же духе, то я подпалю тебе хвост, прежде чем ты успеешь хоть слово пикнуть, – предупредила я, огибая дерево. Со стороны, где я стояла, стрелять было неудачно.

– У меня нет хвоста! – оскорблённо заметил Лаврик, но на что я покушаюсь, понял и даже попытался скромно прикрыть цилиндром.

Целиться мешали волосы – я ведь даже не причесалась спросонья, так и вылетела растрёпанная. Тряхнув головой, я сдула упавшую на глаза прядь и уже собиралась палить, а Лаврик – удирать в неизвестном направлении, но вмешался учитель, случайно спасая своего странного дружка:

– Эния!

Я обернулась, давая Лавровому богу фору, которой он благополучно не воспользовался – любопытство перевесило. Ему же хуже: что-то интересное он вряд ли узнает, а я смогу атаковать внезапно.

Учитель стоял на крыльце, держа мои перчатки и летнюю широкополую шляпу. Вроде бы, выглядел он как обычно, даже не хмурился, но аксессуары у чародея насторожили.

– Эния, девочка моя, надень быстрей перчатки. У тебя на кистях волдыри намечаются.

Я испуганно глянула на нежно-белые тонкие руки, которые местами покраснели – как обычно на солнце. Боже не мой Лаврик, чтоб ты с дерева свалился, это что же, мне по твоей милости ещё и ожоги неделю залечивать? Судорожно ощупав лицо, я чуть успокоилась – там противные отметины появиться не успели. И только после этого, запоздало осознала другую проблему, более важную.

Вскинувшись, медленно и нерешительно я подошла к учителю за вещами. По выражению лица было не понять, знает Вильфрид или нет о причинах моей «болезни». Может, просто подметил и погрешил на чувствительную кожу? Вроде, убивать меня не собирался, но на всякий случай я готовилась в любой момент броситься наутёк.

– Ты чего побледнела? – удивился учитель, отдавая перчатки – их я старалась надевать так, чтобы в любой миг могла использовать палочку. Шляпку Вильфрид нахлобучил мне на голову сам, лишь бы прикрыла. – Уж за три года в этом доме, я понял, что ты вампир!

Удирать я не торопилась, но поёжилась. Чародеи – больные люди, между прочим. Мало того, что вампиров, судя по всему, не боятся, так и в спину могут какой-нибудь пакостью зарядить. Да и за три года было столько шансов прибить меня… не с утра же Вильфрид прозрел?

Учитель привычно улыбался, да и кол за спиной не прятал. Хотя из какого там дерева у него посох?

– И давно вы знаете? – нерешительно спросила я, отводя взгляд.

– С первого дня. Иначе бы хоть раз спросил, почему ты отказалась от свадьбы.

– Надо же, – задумалась я.

Невиданная тактичность для этого дома – совершенно не лезть в мои дела. Жаль, что не все такие, как Вильфрид.

– Так ты вампир! – омерзительно радостно заметил Лаврик, возникая прямо у меня за спиной.

Сперва вздрогнув от неожиданности, я не мешкая развернулась и выпустила чары. Я почти попала! Я уже предвкушала победу, как паршивец пропал и в ту же секунду появился правее, поднял цилиндр и, пробормотав:

– Вернусь, когда утихнет буря! – исчез окончательно.

Мать его за ногу и его самого за что-нибудь похуже! Терпеть не могу такие моменты, просто ненавижу! Гоняюсь за этим… этим… богом, как проклятая, а потом ему надоедает – и всё! Я вновь понимаю, что шансов нет и не было.

Злость бурлила, но вымещать её на учителе не хотелось, а других кандидатов поблизости не находилось. Тяжело вздохнув, чтоб не сорваться, я решила вернуться в особняк – умыться, причесаться, привести себя в порядок. Платье выгладить, а то я в нём же и спала.