— Сомнений больше не осталось? — осторожно уточняю.

— Не осталось… Прости за моё поведение, я не должен был…

— Не забирай их у меня, — перебила его, озвучив свои переживания, — не прогоняй… Обещаю: я не сбегу.

— Сейчас закончишь кормить, позвонишь матери, сообщишь о детях, где находишься, и главное — скажешь, что никогда не вернёшься. Она может приезжать сюда, навещать тебя и внуков, но вас к ней не пущу. А вот Владимиру здесь нечего делать.

— Хорошо, — это лучшее предложение. — Ты ведь в курсе, что он мой отец?

— Разумеется. И чем руководствовался, желая вызволить тебя, понимаю… хотя ничего общего иметь с ним не хочу…

— Для меня этот человек тоже не существует.

— Тогда проблем не возникнет.

— А твои родители… Как они отнеслись к моему бегству? Примут обратно в семью?

— Разберёмся, — уклончиво ответил.

За разговором мы не заметили, как в комнату вошла Алия. Лишь когда завопила как истеричка, обратили на неё внимание…

— Замолчи, женщина… — прошипел Саид сквозь зубы, обернувшись на жену через плечо, — детей напугаешь криками…

— Вот, значит, как… — уже спокойнее произнесла Алия. По щекам потекли слёзы. — Ясно… получил желаемое и рад… на дочерей плевать… А твои ли это сыновья? Веришь? Кому? — шлюхе! Она же бросила тебя! Предала! Готов забыть всё и простить? Зачем привёз эту женщину? Неужели, любишь? После всего…

С одной стороны, я согласна с ней: есть истина в прозвучавших словах, что касается девочек — пол ребёнка не имеет значения. Саид, и правда, мало времени проводит с дочками (во всяком случае, так было раньше и вряд ли что-то изменилось с тех пор — впрочем, пусть это остаётся на его совести), они же вовсе — побаиваются отца, относятся настороженно. Но с другой стороны — девушку ни капли не жаль, каждый сам выбирает себе путь, брала бы пример с Халимы (лично я искренне восхищаюсь этой сильной мудрой женщиной).

Алия тоже могла бы раствориться в заботах о детях, была бы счастлива, а для неё смысл жизни — мужчина. Любит Саида, безусловно. Только это нездоровые губительные чувства, поэтому терзается, находясь в состоянии отчаяния и ощущая собственную ненужность — по лицу всё заметно. Да и выглядит несчастной, а судя по тому, как располнела, заедает стресс.

Хорошо понимаю её: девушка отстаивает своё положение, борется за права жены любыми способами. Насколько глупой она ни была бы, есть очевидные для всех вещи, причём это началось давно, с чем мириться не готова — отсюда озлобленность и недовольство…

«Что может вылиться в очередные проблемы… опять во всех бедах виноватой буду я…» — не хватало снова столкнуться с попытками отравить меня.

— Заткнись, ещё одна фраза и я за себя не ручаюсь… — Саид слегка повысил голос, хотя на крик не сорвался, контролирует эмоции. — Пошла вон отсюда.

Алия выбежала из комнаты, громко хлопнув дверью. Не стала накалять и без того непростую обстановку, тем более — с мужем спорить бесполезно, чьи решения обсуждению не подлежат.

И всё-таки наш сын, которого держит папа, заплакал от шума…

— Дай его мне, — аккуратно переложила уснувшего малыша на одеяльце рядом со мной.

Потом взяла на руки второго ребёнка: он сразу затих, стоило приложить к груди — сосёт жадно по сравнению со своим братом.

— Да-а-а… — протяжно сказал Саид, — у мам есть моментальный способ быстро успокоить детей, — смотрит на нас с улыбкой (даже удивительно, что истерика жены не вызвала в нём безудержный гнев). — Как же мы будем их различать? Они ведь копии друг друга.

«Тоже думала об этом».

— Можно на ножки им повязать тесёмку разных цветов: первый, требовательный — это Гаяс, ну а более терпеливый — Мухаммад. Потом научимся отличать, привыкнем со временем, когда у каждого проявится характер, своё «я». Близнецы близнецами, но внешнее сходство — не означает одинаковое поведение во всём.

— Почему не наоборот дала имена?

— Не знаю, — пожала плечами, — чувствую, что так правильно. Мне кажется, по натуре Мухаммад должен быть рассудительным, а Гаяс — непоседой.

— Как хочешь, — согласился. — Вопрос важный к тебе есть…

— Какой? — если честно: то, в каком русле протекает разговор, как радует, так и заставляет напрягаться. Опасаюсь, что всё изменится в одночасье.

— Моя младшая дочь, Саида, пока нуждается в грудном вскармливании… — он резко замолчал, не закончив мысль.

— К чему клонишь? — да, помню, малышке девять месяцев.

— Займёшься ею? Она, конечно, уже ест твёрдую пищу, хотя по-прежнему сосёт грудь.

— В смысле… Предлагаешь кормить твою дочь? Но… — ничего не понимаю.

— Предлагаю взять на себя роль матери. Я развожусь с Алией.

— Разводишься… — повторила за ним. И, вероятно, она ещё не в курсе.

«Как же я справлюсь с тремя детьми?» — не представляю.

— Халимы это не коснётся — я же обещал, — добавил. — Как женщина, она мне всё равно не интересна, её устраивает такая жизнь. Вы обе должны заменить Самире и Саиде мать, чтобы они не почувствовали недостаток внимания, тепла и заботы. Что скажешь?

— Разве есть выбор… — разумеется, бросить детей в этой ситуации не смогу. Придётся учиться планировать день, грамотно распределять время, с учётом новых обязанностей.

— Вот, — он достал телефон из кармана брюк, положив тот на тумбочку, — позвони родственникам, а то поднимут шумиху. Я скоро вернусь.

— К жене пойдёшь?

Саид кивнул. Поцеловал меня в лоб и ушёл.

Что сейчас будет…

«Какие они сладкие, хорошенькие» — сыновья уснули, сопят маленькими носиками, а я любуюсь ими, улыбаясь, и не могу от них оторвать взгляд.

Параллельно думаю о предстоящем звонке маме, мысленно выстраивая весь разговор с ней…

Заранее знаю, как она отреагирует, что скажет. Будет отчитывать как несмышлёного ребёнка, устроит скандал и обязательно подключит дядю Борю. А дальше несложно догадаться… Опять примут незамедлительные меры по спасению, решив, что я попала в беду, даже если миллион раз повторю одну и ту же фразу: «всё в порядке, мне не нужна помощь». Для родственников это будет звучать с точностью наоборот: «нахожусь под давлением, похитили и удерживают насильно».

Это моя жизнь! Больше никому не позволю вмешиваться! Хватит! Надоело! Сейчас я на своём месте. Жертвой обстоятельств и пленницей себя не чувствую.

Наконец, наступил душевный комфорт.

Важнее детей нет никого, они — мой смысл и счастье. Ради малышей я готова на всё, тем более — Саид настроен серьёзно, иначе вёл бы себя по-другому, и, кажется, у наших отношений есть будущее. Простил? — вряд ли, ему требуется время, чтобы проанализировать случившиеся события и разобраться, кто и в чём был не прав, ведь сам виноват не меньше. Но мы на правильном пути. Главное — желание.

Свои ошибки я уже осознала… и ощутила с лихвой…

«Ну а теперь пора позвонить…» — я дотянулась до телефона и набрала мамин номер.

Гудок, второй, третий…

И она ответила:

— Да? — устало произнесла.

— Привет, мам, это я…

— Диана! Девочка моя! Мы обыскались тебя! С ума сходим от переживаний, — во множественном числе выразилась. Интересно, кого имела в виду? Моего «папочку»? — так на него мне глубоко плевать.

— Не волнуйся, со мной всё хорошо, — сразу озвучила, хотя сомневаюсь, что это её успокоит. Конфликта всё равно не избежать, когда услышит новости.

— Где ты находишься? — уточнила мама.

— Там, где и должна быть — с мужем.

— Подожди… — громко выдохнула. А по возникшей паузе, я догадалась: она включила «громкую связь». — Ничего не понимаю… Как с мужем? Марк ничего не сообщал… да и ты не успела бы доехать обратно так быстро…

— Я с настоящим мужем. В Катаре.

— В Катаре..? — растерянно переспросила она.

— Диана! — а вот и дядя Боря. — Послушай!

— Нет, — перебила его, едва не повысив голос, но сдержалась, заботясь о сне моих мальчиков. — Это вы все послушайте меня: приезжать сюда не надо, спасать не надо, помогать не надо. Уехала добровольно, и возвращаться не собираюсь.