Главное — помочь, чем быстрее начнётся терапия, тем лучше для Халимы, постепенно справится с гнетущим состоянием и перестанет терзаться. Просто удивительно, да и возмутительно, как ей только в голову пришло винить себя?! Можно подумать, у неё был выбор…

Надеюсь, мой брат поможет.

— Проходи, — я пропустила Лёню в комнату. Вошла за ним следом.

Мы заранее обсудили, в каком русле будет протекать разговор, о чём стоит спрашивать, а о чём пока нет…

В частности, попросила его не затрагивать тему взаимоотношений с мужем, чтобы лишний раз не напоминать Халиме о её страхах — быть брошенной и всеми забытой. Упор надо сделать на детей, которых она бесконечно любит и души в них не чает.

Брат со мной не совсем согласен, но учитывая, что это не рядовая история и менталитет у мусульман имеет свои тонкости, ему пришлось пойти на уступки с оговоркой — будет смотреть по обстоятельствам, пользуясь основным принципом «не навреди».

А применять жёсткие способы, вроде триггера*, и так не собирался, ведь речь не идёт о затяжной депрессии, более того — это небезопасно (*прим. «триггер — спусковой крючок», в психологии — событие, вызывающее у человека с психологической травмой внезапное репереживание (непроизвольное рецидивирующее воспоминание) и тяжёлые негативные эмоции; при грамотном воздействии подобный метод может принести пользу).

Что же касается Халимы, для начала нужно разобраться, насколько пострадала психика и есть ли расстройство. Если получить помощь вовремя, таких последствий, как стресс, возможно избежать.

Поэтому Лёня пообещал мне: первый сеанс пройдёт в рамках ознакомительной беседы — понять и составить общую картину, связав по пунктам воедино, а анализировать и делать выводы он будет позже.

— Представлять вас друг другу повторно нет смысла, — я улыбнулась, глядя то на брата, то на Халиму, — давайте тогда приступим, — «хотелось бы закончить до того, как вернётся Саид, расскажу ему потом, каких успехов удалось добиться».

Лёня приветственно кивнул головой. Затем устроился в кресле, предварительно придвинув его поближе к пациентке. Достал ручку с записной книжкой. И приготовился.

— Диана, ты уверена? — засомневалась Халима, теребит манжет халата. Заметно разволновалась и даже покраснела. В глаза, почему-то, избегает смотреть.

— Конечно, уверена, выговоришься — станет легче, — «нельзя держать в себе боль и жить этими ощущениями» — на личном опыте убедилась. — Я буду рядом, ничего не бойся, — присела возле неё, поправила плед.

— Наверное, ужасно выгляжу… — она ещё больше разнервничалась. — Глаза опухшие?

«С каких пор её заботят такие мелочи?».

— Следы усталости видны, но не страшно, синяков на лице нет, — «чего не сказать о теле…».

— Хорошо, что твой брат не знает арабского языка и не понимает нас, а то подумает… — она резко замолчала.

— А тебя волнует то, о чём он думает? — я изогнула бровь, внимательно наблюдая за поведением.

— Ну-у… — Халима растерялась от простого вопроса. Пожала плечами.

— Ладно, не отвечай, — «определённо точно Лёня произвёл на неё сильное впечатление. Понравился? И теперь это заставляет её испытывать стыд и смущаться… Или за этим кроется что-то другое?».

Я не могла не спросить об этом брата.

Как только он выяснил все интересующие моменты, делая записи по ходу разговора, и мы вышли из спальни, оставшись наедине, сразу уточнила:

— Слушай, мне показалось, или Халима к тебе как-то по-особенному относится? — и стоит ли напрягаться по этому поводу?

— Нет, не показалось, — ответил, покачав головой. — Это бессознательная связь: «жертва — защитник», что является последствием психологической травмы. Первым, кого она увидела, когда очнулась, был я, поэтому воспринимает как спасителя.

— И-и? — поторопила его. Не терпится узнать подробности. — По сути, так и есть — спас её. Разве это плохо?

— Ничего хорошего, я тебе скажу, — Лёня выглядит расстроенным и недовольным собой. — Больше не получится работать с ней, это было ошибкой, должен был наперёд продумывать каждый свой шаг… не предусмотрел всего…

— Почему? Объясни уже толком, — неужто, жалеет?

— На фоне пережитых событий, она благодарна за спасение — да, это нормальная реакция любого человека. Но в случае с Халимой, если сейчас не исправить всё, то у неё сформируется устойчивая привязанность и болезненная зависимость, а это уже, как ты понимаешь, неправильно. Такое же насилие над личностью и психикой.

— И как быть?

— Нужно, чтобы другой специалист продолжил терапию, без моего вмешательства. Я не имею права, из этических соображений, проводить сеансы далее.

— Допустим, а есть ещё варианты?

— Глобально, всё, что ей требуется: забота и любовь.

«Вот если бы он обратил на неё внимание…».

— Лёнь, а как тебе Халима? — пока не выясню всё до конца, не успокоюсь. А если она тоже приглянулась ему? Почему нет? Это может быть шанс для обоих — обрести долгожданное счастье.

Насколько знаю, сейчас мой брат свободен, никогда женат не был, детей нет, не потому что противник брака и приверженец отношений без обязательств или, тем более, «чайлдфри» — просто ещё не нашёл «ту самую», с кем готов прожить всю жизнь. Сам так говорил неоднократно, высказываясь на тему современных девушек, многие из которых «пустые дешёвки»: гонятся за деньгами, пытаются выгодно продать себя, устроится за чужой счёт, а в голове — полнейший бардак, кроме искусственной внешности предложить нечего (сомнительный вариант).

Не там ищёт, значит… растрачивает себя зря…

Красивый ведь, видный молодой мужчина: высокий, статный, светловолосый и голубоглазый. Но внешность, что внешность — это вторично, главное — качества характера, а Лёня, без преувеличения, настоящий мужик с большой буквы.

И вообще, он — «старой школы», воспитан в лучших семейных традициях (с дядей Борей не забалуешь). Халима идеально подойдёт моему брату, вижу их вместе. Она — душевный чуткий человек. А сколько в ней нерастраченной нежности и тепла! Именно та, кто необходим ему. Лёня, в свою очередь, сможет по достоинствам её оценить. Ко всему прочему, они ровесники, ну а «трудности перевода» — мелочи, выучить язык несложно.

— Диана, в каком смысле: как Халима мне? — он нахмурился, скрестив руки на груди.

— В прямом: как женщина, разумеется. Если не брать в расчёт факт замужества, то, допускаешь ли ты мысль, что встретившись где-нибудь, она привлекла бы твой взгляд?

— Умеешь ты задавать вопросы… — Лёня растерялся. — И в чём подвох?

— Ответь, пожалуйста, — вот чувствую: в верном направлении действую, надо лишь подтолкнуть.

— Гм… — брат задумался ненадолго, потом продолжил: — Она вполне соответствует моему вкусу и типажу: нравятся мне невысокие девушки хрупкой комплекции, такие как Халима. Лицо у неё интересное, не красавица — в привычном представлении, но дурнушкой не назвать — миленькая, глаза выразительные… Хотя, обсуждать всё это с тобой необычно. На что-то намекаешь?

— Как психолог, ты поставил свой диагноз и прописал лечение: ей забота и любовь требуются. Но Саид не даст этого старшей жене — ни грамма, ни капли… не нужна она ему, как женщина… от слова — совсем… Теперь понимаешь, к чему клоню?

— Ты, что, пытаешься сосватать Халиму? — он улыбнулся уголком губ.

— Грубо говоря, да. Присмотрись к ней, не бросай в этом состоянии. Мне кажется, только у тебя получится вернуть её к нормальной жизни. Окружённая вниманием, забудет о причинённой боли и перенесённом ужасе.

— План, конечно… — брат шумно вздохнул. Схватился за голову. Выглядит шокированным. — А ты не подумала, что твой муж иного мнения: «и сам не гам и другим не дам» — очнётся вдруг собственник в нём, по принципу «моё навсегда останется моим». Он потом не четвертует меня за посягательства на его жену?