И тот факт, что позволяет трогать себя, тоже удивил: животные вообще недолюбливают целительницу, сторонятся и даже боятся, как будто подсознательно чувствуют какую-то угрозу в её лице, хотя никому вреда не причиняла, а этот вовсе — всегда проявлял агрессию по отношению к ней. Стоило женщине появиться во дворе, неизменно срывался на истошный лай.

— У-у-у… — Друг завыл. Принялся лизать руки Фатимы.

— М-да… — она в растерянности.

Пёс ухватил подол платья зубами и тянет целительницу за собой.

— Ну, пойдём, раз хочешь.

Шатёр раскинут недалеко от замка, около получаса ходьбы. Фатима не сомневалась, что Друг приведёт её к дому. Когда она приблизились к воротам, увидела несколько чужих машин, а рядом лежат убитые люди — охрана, трупы свалены в одну кучу.

Наконец, целительница поняла, откуда взялась эта разъедающая тревога: совершено нападение…

«Халима… девочки… их пытались защитить и не защитили… Что с ними?» — теперь ещё сильнее переживает. По сути, о первой жене все позабыли, и никто не догадался обеспечить безопасность всех обитателей замка, никому в голову не пришло, что такое случится… а зря…

— Надо идти в город, — пробубнила целительница, озираясь по сторонам. Лишь бы её не заметили.

Одна проблема: нет ни денег, ни телефона… пешком только к утру доберётся…

«Выбора не остаётся» — и она пошла.

Пёс увязался следом.

— Кто вы такой? — Халима попыталась вырваться.

Этот жест разозлил мужчину. Он с силой швырнул женщину на пол, она ударилась при падении, хотя виду не подала, насколько ей больно — терпит, терпит ради дочерей.

— Кто я такой, спрашиваешь… — усмехнулся, приблизившись к ней. Смотрит с высоты своего роста: — Вряд ли моё имя о чём-то скажет… Но если так интересно, меня зовут Обейд.

— Что вам нужно? — говорит дрожащим голосом.

— Не ты уж точно… — вздохнул. — А вот жизнь твоему мужу испортить хочется. Пусть на собственной шкуре узнает и прочувствует каждой клеточкой тела, каково это — терять детей, любимую женщину… русскую забрал, значит, а старшую жену тут бросил… Не обидно быть на вторых ролях? Ну, хоть чуть-чуть?

Она промолчала на злорадный комментарий, который сводится к единственному выводу: Саиду плевать на неё. Быть на вторых ролях, как захватчик выразился, ей не привыкать.

Сейчас волнуют только дочери:

— Пожалуйста, не трогайте моих девочек. Можете убить меня… а их не трогайте… умоляю… — по щекам потекли слёзы.

— От твоей смерти никакой выгоды. Какой в этом смысл? Думаешь, муженёк будет оплакивать тебя и страдать? Не уверен. Совсем не уверен.

— За что вы мстите ему? — осмелилась спросить.

— Неважно. Главное, как я поступлю, — он прошёлся пренебрежительным взглядом по женщине. — Как считаешь, Саид оскорбится, если его жену, пусть и не любимую, поимеет другой мужчина? А лучше толпа мужиков. Желающих много найдётся.

Халима испуганно вздрогнула, представив всё, что прозвучало… это конец — печальный и несправедливый…

Как только Диана уснула, Саид решил незамедлительно поговорить с отцом, поток мучительных мыслей всё равно не даёт ему покоя, и сон никак не сморит… Теперь, когда память вернулась, не может бездействовать и ждать очередного удара врагов. Хочет лично во всём разобраться, узнать подробности, в которые глава семьи не посвящал ни сына — в чём не видел смысла, учитывая состояние здоровья, ни женщин тем более, ограничившись общей информацией.

И заодно Саиду нужно рассказать всё, о чём вспомнил — предшествующие события перед аварией. Обсуждать это с женой, по понятным причинам, не стал.

Дойдя до спальни отца, он постучался, рассчитывая на то, что тот ещё не спит.

Так и получилось. Мухаммад почти сразу открыл дверь:

— Сын… — ожидаемо удивился, ведь после всего произошедшего Саид не проявлял интереса к нему, никак не реагировал и не воспринимал как родителя. — Зачем ты встал? Как чувствуешь себя?

— Я в порядке. Ты один? Не отвлекаю? — уточнил.

— Один… — отец отступил в сторону, пропуская его внутрь. — Что-то случилось? — он заметил явные перемены в поведении сына, взгляд и выражение лица тоже, как будто, другие.

— Поговорить надо, — Саид прошёл в комнату. Устроился в кресле и посмотрел со всей серьёзностью.

— Какой-то ты… не такой… — Мухаммад нахмурился. Присел напротив сына.

— Прежний? — он изогнул бровь, усмехнувшись по-доброму.

— Очень на то похоже…

— Я всё вспомнил, — твёрдо произнёс.

— Вот как… Хорошая новость, — отец улыбнулся. Хотя при этом есть тревожащий момент: сын может снова от него отвернуться. Забыть, как Мухаммад грубо обошёлся с его любимой женщиной, не просто, о прощении не стоит даже мечтать. Ядовитая вина опять накатила, гложет червём изнутри и давит тяжким грузом. — Э-э… м-нн… — замешкался.

— Не поднимай эту тему, — Саид без труда догадался, к чему он клонит. Говорить об этом неприятно. Проще не обсуждать вовсе.

— Простил? — всё-таки с надеждой спросил отец.

— Ну… — сын пожал плечами, — сложно ответить. Смешанные чувства в душе поселились.

— Да я понимаю… — расстроено вздохнул, — не объясняй.

— Ты столько всего сделал для меня: не бросил в беде, мою семью не оставил без помощи — я не могу это игнорировать. А та история в прошлом — ворошить не хочу. И Диана не держит на тебя зла — это главное. Поэтому давай не будем вспоминать. Время всё расставит на свои места.

— Мудрые слова, — такому исходу Мухаммад обрадовался.

— Теперь по делу, — Саид быстро переключился на то, что сейчас по-настоящему волнует. — Утром надо съездить за Халимой и детьми — так спокойнее, пусть будут рядом, — ему стыдно стало за те фразы, сказанные ей. Прогнал, не отдавая отчёт своему поведению. Несправедливо поступил, она не заслужила подобного отношения и не виновата в том, что он любит другую женщину, без которой не представляет дальнейшей жизни, а первая жена, по факту, не нужна.

— Я настаивал, чтобы они не уезжали. Дом большой — можно было не показываться тебе на глаза, раз ты об этом просил, до тех пор, пока память не вернулась бы — что и произошло, но Халима отказалась. И я решил: в замке вполне безопасно, им ничто не угрожает, там достаточно охраны, — отец задумался ненадолго, выдержав паузу. Потом добавил: — Если уж говорить начистоту и как бы это ни звучало, то вряд ли она интересует недоброжелателей, как способ воздействия на тебя.

— Обидел её сильно… — Саид недоволен собой.

— Жаловаться — она не жаловалась. Каждый ошибается. Не накручивай себя. Завтра заберём их.

— Хотя бы Ясмину с Лабибой оставила… — за дочерей тоже переживает.

— Твоя жена оставила нам только Самиру, — пояснил Мухаммад, — без дочерей ей плохо и совсем одиноко.

— Мне нечего предложить Халиме, — это угнетает Саида. Найти нового мужа? Вряд ли она согласится. Дилемма: и держать её возле себя не хочет, и данное обещание Диане не нарушит. — Даже если бы я развёлся с ней, при условии содержать пожизненно, даже если бы отпустил вместе с девочками или выдал бы замуж за другого мужчину — счастливее не станет. Да и не требует взамен ничего.

Отец понимающе кивнул:

— Ты не подумай, будто осуждаю тебя… — продолжил он. — Я всегда был против полигамного брака и никогда не скрывал этого, а ещё предполагал, что однажды встретишь свою женщину и столкнёшься с нелегким выбором. Но теперь едва ли получится что-то изменить, придётся выполнять обязательства перед всеми жёнами и детьми, нести ответственность.

— Сам знаю, — единственное, что может сделать Саид — извиниться, больше дать Халиме нечего и раз её устраивает такая жизнь — значит, так тому и быть.

— Кстати, в курсе ты или нет, — Мухаммад перевёл тему, — мать Дианы рано утром прилетает, вместе с ней приедет племянник в качестве сопровождения.

— Нет, впервые слышу, — удивился. Жена не сообщила об этом. И когда бы она успела? Они были заняты друг другом.