…Саид властно сминает мои губы в жёстком напоре, кусая до лёгкой приятной боли… Сжимает в объятиях настолько сильно, словно пытается растворить в себе и больше никогда не отпускать. Подчиняет своей воле мгновенно, без шансов на сопротивление, а я и не пытаюсь оттолкнуть его… без него задыхаюсь… он нужен мне… только рядом с ним чувствую наполненность…

Принадлежу ему — и это непреложный закон!

Отвечаю на поцелуй с не меньшим натиском, голова плывёт в пьянящем ощущении от потока нахлынувших эмоций. Возбуждение растекается по телу обжигающими волнами — распаляет, разжигает страсть, будит чувственность… А мышцы между ног стягивает в ожидании близости.

Он порвал моё платье, обнажая грудь. Жадно припал к соскам, поочерёдно втягивая их в рот — посасывает, облизывает, обводит языком контуры ареол… Выгибаюсь дугой навстречу ласке и не сдерживаю рвущиеся стоны. Для Саида это сигнал продолжить.

Хочу окунуться в наше персональное безумие… Немедленно!

Нас обоих трясёт от дикого первобытного желания. И не оттягивая самый восхитительный момент, он приспустил штаны, освобождая эрекцию, чтобы тут же ворваться в меня до максимального упора, на всю длину, заполняя собой ноющую пустоту внутри.

Сплетаемся в ритмичном танце… Саид двигается так бережно, будто я хрупкая ваза и могу сломаться в любой момент от неосторожного жеста. Шепчет на ухо слова любви, от его частого хриплого дыхания моя кожа покрылась мелкими мурашками, усиливая и без того зашкаливающие ощущения. Таю… таю как горячий воск в мощных и одновременно нежных руках…

Я словно натянутая струна, превратилась в оголённый воспалённый нерв, каждый толчок-удар стремительно приближает к финалу… ещё немного и лопну…

— Саи-и-д… — протяжно застонала. И задрожала.

Оргазмом накрыло подобно разрушительному огненному урагану, сносящему всё на своём пути, сжигая дотла… Фееричный взрыв и мы оба уносимся на вершину блаженства, где, без преувеличения, распадаешься на миллионы частиц… Это истинное наслаждение — единение душ, высшее предназначение созданных друг для друга мужчины и женщины.

Целуемся, не переставая, не в состоянии остановиться.

— Я вернусь за тобой… — он оторвался от моих губ. Посмотрел глубоким пронзительным взглядом. — Вернусь… вернусь… вернусь…

…Проснулась резко, прогоняя сон, преследующий меня почти каждую ночь, как мучительное наваждение — терзает, выматывает, лишает сил… До сих пор слышу ЕГО голос — слово «вернусь» навязчиво звенит в голове… И кажется, будто всё происходило наяву: тело охвачено жаром, дыхание сбилось, а трусики намокли — в промежности влажно и, судя по приятным ощущениям, испытала удовольствие, пока спала. Раньше со мной такого не было.

Совру, если скажу, что не думала о Саиде все эти долгие восемь месяцев… Часто вспоминаю о нём. Да разве забуду мужчину, отца моих детей — сыновей, о которых он так мечтал. Скоро они появятся на свет… С нетерпением жду нашей встречи. Но есть один существенный факт, не устраивающий в корне: теперь я замужем за Марком, и не хочу, чтобы мои мальчики называли «папой» другого человека. Саид имеет право знать, по отношению к нему — нечестно скрывать детей… Как дальше быть? — пока не представляю.

Это не жизнь, а изощрённая пытка.

Поднявшись с кровати, надела халат.

И поплелась на кухню.

Надо приготовить завтрак.

Обязанности жены никто не отменял… В остальном: наш брак с Марком — фиктивный, для меня ничего не значит, быть с ним как с мужчиной не могу, не нужен ни в каком качестве. Он, конечно, неоднократно предпринимал активные действия сблизиться со мной, но я пресекла все его попытки, больше похожие на сексуальное домогательство (хоть без насилия обошлось — и на том спасибо).

Оба устали друг от друга и, тем не менее, продолжаем изображать на людях видимость образцовой ячейки общества, готовящейся стать родителями. Мы — не семья и настоящей семьёй не станем. Никогда. Пожениться — было ошибкой. Особенно если учесть, что Саид за всё прошедшее время не объявился и никоим образом не напомнил о себе, даже вскользь…

«Смирился? Интересно, как он живёт сейчас?» — пролетела мысль. А в груди, как это не редко бывает в такие моменты, когда думаю о нём, болезненно сдавило, защемило…

На фоне беременности и бушующих гормонов стала излишне сентиментальной. Наверное, поэтому со мной всё это творится…

— Опять? — неожиданно прозвучало сзади.

Я вздрогнула испуганно, обернувшись в сторону Марка.

— Доброе утро.

— Доброе ли? — недовольно произнёс «муж».

«Объелся груш…» — тошнит от его кислой физиономии. Изменить своё отношение к нему я не в состоянии, несмотря на все громкие заявления и откровенные признания: как перегорело давно, так и не зажглось искры в душе.

— Не с той ноги встал? — почти ежедневно между нами возникают конфликты буквально на пустом месте: взаимные упрёки, претензии, споры ни о чём, в основе чего лежит неустроенная жизнь и отсутствие перспектив на будущее.

Такое положение дел надоело обоим — поперёк горла уже. Я мечтаю о разводе, но пока это только в планах. Надеюсь, до родов мы решим сложившуюся ситуацию кардинальным путём. Записывать детей на Лихолетова не хочу.

— Снова кошмар снился? Вот, что имел в виду, — пояснил он, акцентируя внимание на слове «кошмар», причём голос прозвучал с нескрываемым сарказмом.

На все вопросы касаемо моих сновидений, отвечаю одной и той же фразой: «кошмар терзает».

— Ты звала его… — раздражённо сказал, не уточняя, о ком именно идёт речь.

— Заходил в мою комнату? — спим мы, разумеется, порознь. Кроме общего быта и штампа в паспорте нас ничего не связывает.

— Не нужно врываться к тебе в спальню, чтобы услышать, как ты говоришь во сне… стены тонкие… И знаешь, что? — любой скандал всегда начинает Марк: прицепится к ерунде, мелочи — и поехало.

«Ей-богу, вынос мозга какой-то».

— Что? — какую причину на этот раз придумает?

— На кошмар это совсем не похоже. Ты или плачешь навзрыд в подушку, или стонешь, как шлюха, которую трахают толпой всю ночь безостановочно. Эротический сон? Точнее — порнографический…

— Выбирай выражения, — нет, я не буду реагировать на оскорбительный выпад. Спокойствие дороже.

Он и так не бережёт мои нервы, беременность его не заботит, как бы ни утверждал обратное. Такое ощущение, будто специально мстит за безразличие.

«Тише-тише, маленькие…» — обняла свой живот. Сыновья активно толкаются — чувствуют всё происходящее со мной.

— Правда глаза колет? Хочешь к нему? — усмехнулся. — Понравилось быть в роли игрушки для постельных утех, нравится, когда пользуются как вещью? Может, ты извращенка? За тобой раньше склонностей к мазохизму не наблюдалось.

— Отстань. Перекуси тем, что найдёшь в холодильнике, а я не голодна, — направилась к выходу из кухни.

Но Марк перегородил мне дорогу и схватил за локоть, впиваясь пальцами в кожу:

— Всю душу вымотала… растоптала… — прошипел сквозь зубы. — Наизнанку выворачиваюсь, превратился в мальчика на побегушках… а от тебя ни грамма чувств и элементарной благодарности… даже крошечного шанса не даёшь…

— Больно. Пусти… — пытаюсь вырваться, хотя едва ли это удастся.

— Я же люблю тебя! — второй рукой он сжал мой затылок, не позволяя сдвинуться с места.

— Любишь? — упёрлась ладонями ему в грудь. — Не смеши меня! И не преувеличивай свою значимость. Страдальца и жертву обстоятельств из себя не строй: получил повышение — радуйся.

— Только из-за тебя и согласился! — парирует.

— Да кого ты обманываешь! Так любишь, что завёл любовницу? Не удивляйся, знаю всё, — заметила, как Марк изменился в лице, его перекосило от злости, — приходила твоя женщина на днях… Видимо, думала, я закачу истерику и выгоню неверного муженька из дома. А я не держу. Иди. По сути — ты свободный мужчина, у тебя есть потребности, это нормально. Давай разведёмся, как можно скорее, хватит мучить друг друга! Нас — нет, и никогда не будет! Мы просто живём вместе, — устало выдохнула.