— Боишься… — повторила за ним, остро чувствуя, как его разрывает на части от боли. Это отзывается во мне ответной волной, бьёт точным ударом в сердце.

— Боюсь проснуться, и всё вдруг окажется искушающим сном, призрачной иллюзией, сладкой ложью и жестокой правдой, недосягаемой мечтой, манящим наваждением… а ты не со мной… Одна лишь мысль, что потеряю тебя опять — сводит с ума, мучает и травит, как будто яд капает на мозг…

«Ничего себе признания» — никогда не слышала ничего подобного в свой адрес. Эти откровения лично мне о многом говорят, вселяя надежду на лучшее: всё у нас получится, ведь оба одинаково хотим простого семейного счастья, достаточно открыться друг другу навстречу.

Поднявшись с тахты, уложила уснувшего Гаяса в кроватку. И подошла к Саиду.

— Никуда я не денусь. Честно, — на нём одни пижамные штаны: прикоснулась к его обнажённому торсу, обрисовывая пальцами контур выпуклых мышц груди и рельеф мощного пресса.

Понимаю, сложно поверить… Какими словами убедить, чтобы развеять сомнения и страхи, унять душевные терзания? Поступками! — да, как бы это желание ни звучало странно. Нужно показать ему, какими бывают отношения между мужчиной и женщиной, доказать, что достоин любви — чего ещё не познал.

«И со своими противоречивыми чувствами разобраться тоже необходимо…».

— Давай отпустим прошлое, забудем обиды и претензии, перестанем оглядываться назад. Есть только мы, наши сыновья, здесь и сейчас. Остальное — неважно, — оба виноваты, каждый из нас внёс «вклад» и натворил ошибок.

Но всё можно исправить! Уверенна в этом.

— Диана… — резко сжал мои плечи. Блуждает взглядом по лицу, — любить тебя невыносимо больно… Смотрю в твои красивые глаза, как бездонные озёра чистейшей голубой воды, и тону в этой губительной пропасти. И одновременно сгораю изнутри от желания: твои прикосновения обжигают меня, словно расплавленный металл или раскалённая лава течёт по венам вместо крови. Что ты делаешь со мной, околдовала, поработила… твоя близость будоражит фантазию, возбуждает, волнует… хочу тебя до одури, до дрожи… из головы не выходишь, постоянно думаю… превратился в одержимого безумца… жить нормально не в состоянии…

— Саид… — такая реакция немного пугает. Лишь бы не сорвался снова. Минимум месяц потребуется на полное восстановление после родов и женского здоровья в целом.

— Твой страх, который отчётливо вижу и чувствую, вонзается под кожу ножами и режет по живому… — он отстранился. Опёрся ладонями на пеленальный столик по обе стороны от Мухаммада. — Я настолько тебе противен? — обернулся через плечо. Хмурит брови.

— Нет, и в мыслях не было, — на подобный разговор не рассчитывала. Впрочем, не стал замалчивать творящееся в душе, поделился переживаниями — уже прогресс.

— Ради детей готова остаться со мной? А будешь ли довольна жизнью? На моих условиях, без права выбора и своего мнения… без привычной свободы и независимости… Покорность во всём, — уточнил, акцентируя внимание на последней фразе.

— Хватит, пожалуйста… — его слова причиняют боль.

— Причём, добавлю ещё один важный пункт: хочешь или нет, но придётся принять ислам. Детей должна воспитывать мусульманка, согласно нашим традициям и правилам.

«Этим не напугает, уже смирилась».

— Да услышь: ты нужен мне, — едва не повысила голос.

Не знаю, как достучаться до него… Бьюсь в глухую толстенную преграду. Наивно полагала, что Саид немного успокоился, отошёл от произошедших событий, а он продолжает изводить себя — и это грозит перерасти в навязчивую паранойю. И, конечно же, не простил — преждевременно так подумала. Видимо, рождение сыновей ненадолго отвлекло его от тягостных мыслей.

— Нужен? — удивился, усмехнувшись криво.

— Не веришь, значит…

— Нужен… звучит обманчиво-прекрасно… Вынашиваешь план бегства?

— Саид, — я приблизилась к нему, заключила его лицо в ладони, не позволяя отвернуться, — единственное, о чём прошу: шанс.

— Шанс? — ещё больше поразился.

— Вот именно — шанс. Для нас обоих. Жить болезненными воспоминаниями, накручивая себя домыслами — это тупиковая ситуация. Поверь, я сама мучилась, недосказанность между нами не давала покоя. Да, виновата перед тобой, бросила, вернулась на Родину — то решение было спонтанным… так сложились обстоятельства… о чём пожалела позже тысячу раз… Но ещё не поздно всё изменить. Буду тебе хорошей женой. Любишь — прости.

— Диана, — он прижался лбом к моему лбу, одной рукой обхватил затылок, второй — талию, — ну а ты, сможешь полюбить меня?

— Это зависит от тебя… — я освободилась из объятий. — Извини, пора Мухаммада кормить, — сын терпеливо ждал всё это время, на плач не срывался, пока мы выясняли отношения.

— Я побуду тут с вами? — надо же: уже спрашивает.

— Хочешь — оставайся.

— Хочу.

«Как же быстро у него меняется настроение, из крайности в крайность — отвыкла от этого. То в любви признаётся, то угрожает» — и раз есть такая возможность, было бы не плохо продолжить непростой разговор.

— Рассказать, как я жила эти месяцы? — не жду, что поверит на слово, но выговориться жизненно необходимо. Причём, обоим, или так и застрянем в прошлом.

На мой вопрос Саид пожал плечами, присел рядом со мной. Улыбнулся, глядя на сына (Мухаммад издаёт забавные причмокивающие звуки при сосании).

— Разве тебе неинтересно?

— И да, и нет… — покачал головой. — С одной стороны хочу узнать все подробности, начиная с того вечера на яхте, после свадьбы… в общих чертах мне известно, конечно…

— А с другой стороны?

— А с другой… — вздохнул тяжело. — Боюсь услышать то, что не понравится. Хватило уже… Когда докопался до правды, был немало удивлён и дико взбешён, особенно факту твоего замужества и тому, кто твой отец… Я же звонил Владимиру, чтобы прояснить ситуацию. Увиливать от ответов он не стал. Тем более, камера засекла его, тогда я и понял, с чьей подачи всё было организовано, хотя в тот момент ещё не догадывался об истинных причинах… Сначала думал: виды имеет на тебя, приглянулась ему, поэтому вмешался, а он папочкой оказался… совесть вдруг очнулась… ошибку решил исправить… на пару с твоим дядей ловко сработали… — Саид резко замолчал, сжимая руки в кулаки, лицо перекосилось от злости. Но тут же шумно выдохнул и продолжил: — Диана, о чём ты говорила? Там, на палубе, пока я лежал без сознания… даже поцеловала… Я внимательно изучил запись, да и сейчас повторю в мельчайших деталях: ты не хотела уходить — не сомневаюсь в этом. Почему так поступила?

— Не хотела уходить… — согласилась с ним, — бросать тебя в беспомощном состоянии…

— Больше ничего не остановило?

— Уйти, не попрощавшись, не могла… — наизусть помню те слова. — В тот момент я говорила, что если бы ты учитывал мои потребности, то отпустил бы, попробовал выстроить отношения по-другому, раз любишь, а всё случилось бы иначе… ещё пожелала тебе счастья… и попросила прощения…

— И ушла. Нет — резво убежала, не оборачиваясь, судя по видео… — горько усмехнулся. — Похоже на месть. Испытала облегчение?

«Ну вот, опять звучат обвинения».

— Никакой мести. Пойми, такая жизнь была не для меня. Представь, если бы тебя вырвали из привычной обстановки, как бы ты себя чувствовал? Радовался?

— Была не для тебя такая жизнь… — перефразировал, акцентируя внимание на слове «была». — А теперь, когда стала матерью и боишься потерять детей, на всё согласна?

— Да, ради сыновей я готова на всё, — не отрицаю, в этом смысле он прав. Хотя из всего сказанного слышит лишь то, что хочет слышать. — Ради нас всех, — добавила важное уточнение, — ты нужен мне. Поздно это поняла… — беременность тоже повлияла на моё мнение.

— Допустим. И всё-таки вышла замуж.

— Фиктивно, ничего с тем мужчиной не связывает, мужем его не считала, — ведь объясняла уже, а Саид по-прежнему выискивает грязь, извращая события — в чём уверена (наверняка, продолжает думать об измене). — У меня не было выбора… Родственники давили, насели со всех сторон. Тогда я не осознавала до конца, на что подписываюсь, и вообще — находилась в угнетённом состоянии, не зная, как дальше жить. И только будущие дети помогли не свихнуться от болезненных воспоминаний…