«Саид, приезжай быстрее, без тебя не справлюсь…» — мысленно взмолилась.

— Дети… О детях волнуешься? — свёкор изогнул бровь и стал медленно приближаться: каждый его шаг отзывается в груди учащённым сердцебиением (понятия не имею, чего ждать от него). — О детях нужно было беспокоиться в первую очередь. Каково девочкам будет без матери?

«Замечательно всё будет: жизнь в любви и заботе — что может быть лучше для детей» — хотя вслух не озвучу эти слова, не желая накалять и без того непростую ситуацию. И не мне отвечать за поступки, которых не совершала — все вопросы к Саиду.

— Кто это? — с интересом уставился на мальчиков, наконец, обратив на них внимание.

— Ваши внуки: Гаяс и Мухаммад, — я аккуратно освободила свой палец из крепкого хвата Саиды. Быстро застегнула верхние пуговицы платья.

И внимательно наблюдаю за реакцией: так сразу не скажешь, о чём свёкор думает, могу лишь предполагать…

— Что… Внуки? Наши? — удивлённо произнесла Ирам. Быстро подошла к кроваткам. Смотрит на малышей, разглядывая их жадно. — Это сыновья Саида? — она улыбнулась: по лицу видно, как эта новость обрадовала её. Хоть кто-то адекватно воспринял.

— Да, это его дети.

— Бред полнейший… — конечно, отец Саида не верит.

— Я забеременела ещё до нашей свадьбы.

— Думаешь, куплюсь на эту чушь? — недовольно произнёс он. — Без теста ДНК?

«Плевать: верит или нет. Главное — мой мужчина больше не сомневается в своём отцовстве».

— Мухаммад, да ты только посмотри: мальчики — копии нашего сына, на тебя тоже похожи. А у них есть родимые пятна на правых пяточках? — уточнила Ирам.

— Есть, — отличительный родовой знак Аль-Сулайти, передающийся по мужской линии — против такого не поспоришь.

— Это ничего не значит, — свёкор покачал головой. — Алия где? — вопрос предназначался нам с Халимой. Сверлит нас разгневанным взглядом поочерёдно.

— Давай дождёмся Саида, он всё объяснит и расскажет. Какой смысл давить на Диану? — снова вмешалась Ирам.

«Кажется, она на моей стороне».

— Где Алия? — я спрашиваю, — настаивает.

— И мне интересно: почему Саида здесь спит, что с Самирой? Где моя дочь? — добавил отец Алии.

— Муж запер её в подвале… — Халима не стала отмалчиваться. Ещё немного и расплачется. Она с трудом сдерживается, заметно дрожит.

«Надеюсь на скорейшее возвращение Саида. Чувствую себя незащищённой без него, словно выставили голой на всеобщее обозрение…».

В этот момент в комнату вбежала запыхавшаяся Фатима:

— Господин Мухаммад, ваш сын едет домой, я дозвонилась ему… Он просил подождать его в кабинете.

— Ага, сейчас… — свёкор грубо схватил мой за локоть, резко дёрнув в свою сторону, и потащил за собой. В дверях задержался ненадолго, обернувшись на всех собравшихся: — Если кто-нибудь пойдёт за мной, попытается остановить меня, то за компанию вышвырну на улицу…

Случилось то, чего боялась больше всего… И пусть не Саид «привёл приговор в исполнение», от этого не легче. Странное ощущение не покидает, кажется, будто это он выгнал меня сейчас, а в голове навязчиво звучат сказанные им угрозы: «когда родишь, станет ясно, правду говоришь или притворяешься, изображая из себя невинную жертву. Если всё подтвердится, то дети останутся со мной, а тебя вышвырну на улицу и забуду о твоём существовании!».

— Пошла вон отсюда! — свёкор силой вытолкал за ворота.

Я не устояла на ногах, упала на колени, ударившись больно. Ладони тоже поцарапала: колючий, как мелкие камешки, песок вонзился подобно иглам. Вдобавок, босиком, отсутствие платка или накидки так же беспокоит — мой организм не терпит высоких температур. Долго находиться под палящим солнцем без последствий для себя не получится. Перегрев — самое простое из этого, а вот моя чувствительная кожа может покрыться волдырями, если незащищённые открытые участки обгорят.

— Господин Мухаммад, пожалуйста… сжальтесь… — кое-как поднялась. Низ живота ещё подозрительно тянет…

— Уходи, — он скрестил руки на груди. Смотрит с презрением.

— Как же я уйду… никогда не брошу своих малышей… мой дом теперь здесь…

— Если мальчики, действительно, сыновья Саида, как утверждаешь, то воспитаем и вырастим сами. Проваливай!

— Выслушайте хотя бы… — обняла свои плечи, стараясь спрятать кисти рук.

— Неужели, ты думала, что после твоего бегства, мы обратно примем в семью? Даже не надейся.

«Как бы там ни было, но решать только Саиду. Не даст меня в обиду! Не позволит причинить вред!» — я уверена в этом. Приедет и поставит родню на место.

— Так сложились обстоятельства.

— Да плевал я на эти обстоятельства. Бросила моего сына — значит, не нужен! Он же мучился… долго болел… потерял интерес к жизни… превратился в собственную тень с потухшим взглядом… Вернулась, чтобы добить Саида окончательно? — свёкра перекосило от злости. — Когда-то я принял его выбор, не был против вашей свадьбы и невестки, как ты. Если мужчина любит — бесполезно что-то доказывать и переубеждать, ведь женщина имеет особую власть над ним. И чего тебе не жилось… Твой поступок перечёркивает то хорошее, что сын испытал рядом с тобой. Но эти болезненные чувства, одержимость в чистом виде, ни к чему не приведут — это пропасть, тупик, дальше будет хуже. Поэтому прощения и благосклонного отношения ты не заслуживаешь.

— Позвоните Саиду, он всё объяснит, раз меня слушать не хотите… — достучаться до его отца нереально сложно: упрямый до невозможности, с несгибаемым тяжёлым характером. Мой мужчина весь в него, хотя я не сомневаюсь, что защитит от нападок.

— Нет, не собираюсь звонить, и надеюсь, по возвращении смогу вправить ему мозги.

— Прошу вас, — подошла к свёкру и, опустившись на колени, склонила голову.

Ради детей я готова на всё: и унижаться, и умолять, лишь бы он не был столь категоричен и разрешил дождаться мужа не под солнцепёком, на жаре и духоте. Уже самочувствие неважное, плюс — тянущая боль в низу живота вызывает серьёзные опасения…

— Убирайся! — он резко обхватил мой подбородок, сильно сжимая пальцы на лице и заставляя смотреть ему в глаза. — Хм… Жемчужина… Так Саид называет тебя? Пустыня обрадуется такому подарку: слабых духом и физически неприспособленных людей — она сжирает на раз-два, без шансов на спасение…

— Господин Мухаммад… — осторожно прикоснулась к его руке.

Но последовала не та реакция, на которую рассчитывала.

Внезапно он замахнулся… Щёку обожгло от хлёсткого удара наотмашь. И я отлетела в сторону, потеряв сознание…

Мухаммад не пощадил Диану, не сжалился над ней, и даже увидев её в «отключке», лежащей на раскалённом песке под палящим солнцем, ни капли раскаяний от низкого поступка по отношению к чужой женщине не испытал… оставил в беспомощном состоянии…

Отстаивая интересы семьи, он способен на многое. Погорячился? — нет, так не думает, в данной ситуации считает себя правым, а совесть спит крепким сном.

Охране он приказал не впускать девушку, ни под каким предлогом, игнорировать просьбы, когда она очнётся, и если будет долбиться в ворота.

Вернувшись в дом, запер все замки, чтобы ни у кого не возникло желания вмешаться, и настоятельно предупредил, что если кто-нибудь ослушается его, попытается тайком выйти во двор, помочь Диане, то прямиком присоединится к предательнице. Телефоны тоже, на всякий случай, забрал у всех.

Затем освободил из подвала Алию. После чего узнал её версию событий, хотя выводы Мухаммад будет делать позже, не выслушав сына, сложно объективно оценить ситуацию. Да и невестке доверять на слово нельзя — хитрая и изворотливая особа. Какой бы глупой ни была, когда надо, умеет маскироваться, а в присутствии родного отца вовсе осмелела — тем более, он защищает и во всём поддерживает дочь.

И, разумеется, она не упустила возможность прикинуться «невинной овечкой». Слёзно рассказывала, как муж несправедливо обошёлся с ней, хочет развестись без видимых на то причин, кроме одной, конечно — возвращение Дианы и рождение мальчиков, которых та нагуляла, а выдаёт их за сыновей Саида, ведь, по мнению Алии, всё обстоит именно так…