«Не любила, не любит, и никогда не будет любить его так, как я!» — вот её единственный аргумент, своя правда на любой вопрос. Но даже в этих обстоятельствах о дочерях не вспомнила. Во всех фразах сплошное «Я» звучало: с большой буквы, с восклицательным знаком в конце и подчёркнуто красным цветом.

А между тем, все они заблуждаются касаемо Дианы… Не им судить, любит или нет. Только один мужчина имеет право спрашивать её, какие чувства она питает к нему, пусть пока и не готова открыто говорить об этом, признаться — себе, в первую очередь, что давно неравнодушна…

— Гони! Дави на газ! Быстрее! — Саид похлопал водителя по плечу, поторапливая того ускориться.

До дома осталось ехать всего ничего, хотя вытерпеть это ничтожно короткое расстояние ему не просто сейчас: такое ощущение возникло, словно время специально замедлило ход, а минуты тянутся бесконечно долго — это вызывает ещё больше раздражения и нервозности.

Безумная тревога разрывает его на части, рвёт душу в клочья, выворачивая наизнанку до противного хруста костей и желания содрать кожу живьём. Каждый раз от беспокойства за Диану погружается в одно и то же состояние, граничащее с паникой, животным первобытным страхом за свою любимую женщину, а теперь и за детей тоже…

В ушах звенит надоедливым металлическим гулом от перенапряжения и нескончаемого потока мучительных, отравляющих разум мыслей. Паршиво, тошно и мерзко.

«Не разобравшись в ситуации, отец может натворить непоправимых ошибок… А когда рядом с ним есть те, кто будет постоянно «капать ядом» на мозг — предугадать последствия крайне сложно» — подумал он, со злости ударив кулаком в сидение. Не ожидал от отца Алии активных действий и ответных мер…

Неоднократно Саид пробовал дозвониться, но всё безрезультатно — никто не отвечал на его звонки…

А подъехав к воротам, испытал настоящий ужас, когда увидел Диану, лежащую на песке… без сознания…

— Диана! — Саид кинулся к жене, рухнув на колени рядом с ней.

Перевернул девушку на спину и… ещё больше ужаснулся… а в груди сдавило, защемило колкой острой болью, сердце трепыхается раненной птицей…

На лице отчётливо виден след от удара — очертания пальцев отпечатались на нежной коже, скула с левой стороны заметно опухла и покраснела.

«Несложно догадаться, кто причастен к этому…» — такого низкого поступка он никак не ожидал…

Знал, конечно, чего можно ждать от отца: не станет тот молчать, обязательно вмешается и способен на многое, защищая интересы семьи, но что бы опуститься до насилия по отношению к женщине — даже не предполагал. Это предательство: нож в спину! Как посмел трогать чужую жену? Тем более — бить и выгонять под палящие лучи солнца! А ещё устанавливать свои правила в его отсутствие!

Саид аккуратно приподнял голову Дианы. Убедился в наличие пульса и дыхания. Но от этого не легче…

— Девочка моя, маленькая, очнись… — погладил по пострадавшей щеке. Внимательно прошёлся взглядом вдоль тела девушки.

Оказалось, ссадина далеко не всё… Кисти рук и босые ступни ног выглядят так, как если бы их опустили в кипяток и долго там держали. Последствия могли быть гораздо страшнее — ему известно, какая у неё чувствительна кожа, не терпит высоких температур. От неминуемого обгорания спасло лишь то, что она лежала на песке лицом вниз, а распущенные длинные волосы, плюс закрытая одежда — дополнительно уберегли от пекла. Хотя это не гарантия: насколько сильно Диана ударилась при падении и нанесён ли другой вред здоровью — только предстоит выяснить.

«Отец ответит за всё содеянное с тобой…» — подумал Саид. Осторожно поднял жену с земли, и понёс в дом.

А ведь он хотел сделать то же самое: вышвырнуть её на улицу сразу после родов… Сейчас от этих мыслей, вспоминая угрозы, брошенные тогда сгоряча, со зла, от ревности и недоверия, испытал отвращение к собственной персоне.

— Не дам тебя в обиду, не дам… — поцеловал девушку в лоб.

И направился дальше.

На крыльце ждал очередной «сюрприз» — запертый замок. Не дожидаясь, пока кто-нибудь откроет ему дверь, он со всей дури выбил ногой препятствие на пути, и даже не пошатнулся — бесценное сокровище у него в руках, уронить нельзя.

Теснее прижав Диану к своей груди, прошёл внутрь.

«Замечательную встречу организовали мне в моём же доме — ничего не скажешь…» — с сарказмом и горечью одновременно ухмыльнулся.

В холле наткнулся на встревоженную прислугу. Люди испуганно жмутся вдоль стеночки, почтенно склоняют головы перед хозяином, опасаясь его разгневать.

Мухаммад с Валидом тоже вышли из гостиной.

«Устроили самосуд…» — претензий накопилось немало к ним. Хотя пока Саид никак не реагирует на их присутствие: бросил на мужчин мимолётный взгляд и, не останавливаясь, идёт в свою спальню.

И так с трудом контролирует себя, чтобы не выпустить рвущуюся на волю жгучую ярость немедленно: живущий в нём зверь требует расправы, крови — много крови! Рвать и метать! Драть на куски! Перегрызть всем глотки!

Но в данный момент волнует исключительно самочувствие Дианы, а уж потом… можно не сдерживаться…

— Фатиму позовите! Быстро! — приказал он слугам (а для них это ещё команда — не стоять в коридоре, не маячить перед глазами, не путаться под ногами, и они стали спешно расходиться).

— Сын! — крикнул ему в спину Мухаммад.

Саид проигнорировал отца.

— Стой!

— Чего тебе? — он всё же остановился и развернулся к нему лицом.

— Я жду объяснений! — потребовал тот, приближаясь.

— Объяснений? А ты ничего не хочешь сказать? — посыпались встречные обвинения. — Полюбуйся на результат своих «стараний»! Она же родила всего сутки назад! Кормящая мать! Диана могла серьёзно пострадать… — эти мысли причиняют невыносимую боль.

Конечно, Мухаммад уже обратил внимание на то, что натворил: когда выставил девушку за ворота и вернулся в дом, не задумывался о последствиях поступка. Впрочем, едва ли муки совести терзают его, да и не жалко её.

— Ради семьи сделаю и не такое, буду вмешиваться, если посчитаю необходимым, как бы тебе это не нравилось.

— Выгнать мою жену, ударить, бросить на солнцепёке в бессознательном, беспомощном состоянии — ты это называешь «ради семьи»? — справедливо возмутился. — Прежде чем лезть, куда не просят, разобрался бы во всём вначале. Позвонил бы, в конце концов…

— Я за этим и приехал: хочу услышать правду! Ты же молчал, ни о чём не сообщил… Почему от Валида должен узнавать о разводе? Нам обоим нужна правда!

Саид посмотрел на отца Алии: тот старается держаться в стороне, не подходит и в разговор не встревает.

— Правда вам нужна… — вздохнул. — Правда здесь одна и другой уже не будет: никогда не откажусь от Дианы! Я люблю её! Без этой женщины не представляю дальнейшей жизни — сдохну, загнусь, превращусь в пустоту. Теперь понятно?

— Ты не здоров: безумен, одержим, помешан на ней… — подытожил Мухаммад.

— Да! И не отрицаю этого. Счастлив от того, что имею возможность проживать эти сумасшедшие эмоции! — Саид ещё больше закипел от злости. — Если с Дианой что-нибудь случится, то… — пошипел сквозь сомкнутые зубы, не договорив фразу.

Всё ясно без лишних слов.

Он пошёл дальше.

— Сын, мы не закончили! — не унимается его отец.

— Подождёшь, если тебя, действительно, заботят интересы семьи и хочешь знать подробности, — не оборачиваясь, ответил ему.

Сейчас главное — помочь Диане.

Неприятный резкий запах нашатыря ворвался в нос… Я отмахнулась и, кое-как разлепив веки, открыла глаза.

Первым, кого увидела: Саид.

— Как ты? — заботливо спросил. Смотрит встревожено, жадно блуждая взглядом по моему лицу.

— Не оставил меня… — выдохнула облегчённо.