— Ясно, я услышал тебя, — «впрочем, не оставлю попытки примирить супругов, и теперь от дочери зависит, вернётся ли она к мужу или останется ни с чем» — мысленно добавил Валид. — Алию всё равно заберу. Сегодня же мы уедем.

— Ваше право, — согласился Саид. Этот вариант его вполне устраивает. — Не держу вас. Пусть она собирается, — «а мозг выносит своим родителям, с меня хватит!».

— С детьми позволишь попрощаться?

— Нет, дочери Алию не волнуют, как и дальнейшая судьба Самиры и Саиды, не нужно лишний раз травмировать их психику, — привилегии и поблажки для второй жены закончились давно.

Валид понимающе кивнул в ответ, тем более — спорить с зятем бесполезно. И он поспешил покинуть гостиную, а для себя решил, что спросит с дочери за всё устроенное ею — позор, унижение, испорченная репутация в глазах всех уважаемых семей, ведь им станет известно о разводе. Кто потом возьмёт в жены? Если уж Аль-Сулайти отказался от такой женщины, то это о многом говорит — клеймо на всю жизнь, слава будет впереди неё бежать. Поэтому пришёл к выводу, что так просто, не испробовав все способы, не смирится с этой ситуацией и ещё поборется за положение Алии.

Как только Валид скрылся за дверями, Мухаммад продолжил:

— Разрешишь извиниться перед Дианой?

— Не надо её тревожить, и так досталось с лихвой, — в отношении отца Саид тоже непреклонен.

— Она… в порядке..? — осторожно уточнил он. — Врач требуется?

— Тебе, действительно, интересно или так — пытаешься больнее уколоть своим вопросом? Сам разберусь.

— Не глумись. Искренне беспокоюсь за здоровье твоей жены. Я ошибся, готов сделать всё, чтобы вы оба простили меня.

— А вот на прощение можешь не рассчитывать, оставь «старания» при себе, нам это ни к чему, — Саид поднялся с кресла, планируя побыть с детьми и Дианой. Потом обернулся и добавил: — В ближайшее время не хочу ни видеть, ни слышать, ни общаться с тобой. Мать, если пожелает, пусть остаётся. Но ты… уезжай…

— Сын, прости.

— Видел бы ты, во что превратилась её нежная кожа на руках, а на лице расползся огромный синяк… Думаешь, сказал «прости» и всё забылось? Нет, нет и нет.

И менять своего мнения он не намерен. Не сейчас и не в данных обстоятельствах уж точно.

Прошёл месяц… Без преувеличения, это лучший месяц за последнее время.

Весь негатив (я надеюсь) остался в прошлом, смогла отрешиться от всего плохого случившегося со мной, а та боль, терзающая меня долгий период до состояния бессилия, опустошения и гнилой усталости, забылась как страшный сон. Теперь я на своём месте. Внутри наступил душевный комфорт. Счастлива! — и как мама, и как женщина. Причиной этих перемен, конечно же, является Саид.

Любит… Это чувствуется во всём: в каждом тёплом взгляде, ласковых прикосновениях, поступках — раз за разом доказывает, как много я значу для него. Не говоря уже о том, что постоянно повторяет «люблю тебя», «ты — моя жизнь»…

Как никогда стал заботливым, чутким — угадывает все желания с полуслова, причём, это касается не только меня и наших сыновей, но и всех детей. Девочки тоже не обделены отцовским вниманием, чему я несказанно рада, для них поведение папы в новинку — видеть его в другом образе, больше не боятся и охотно тянутся к нему сами, а он, наконец, узнал, какие у него замечательные дочери растут.

Есть между нами сугубо личное… Муж ухаживает за мной — иначе и не назвать.

Пока я крепко сплю, успевает устроить сюрприз — заполняет спальню огромным количеством разнообразных цветов. И утром я просыпаюсь под потрясающий благоухающий аромат, а ещё на кровати нахожу записку со стихами восточных поэтов, пишущих о любви, иногда к этому прилагается подарок — ювелирное украшение, обязательно с жемчугом. Неоднократно пыталась застать его за этим занятием — интересно же посмотреть, как он тихо крадётся и старается никого не разбудить. Но когда по ночам встаю на требовательный плач детей (обычно два раза), максимум, на что меня хватает потом — лечь обратно в постель и снова уснуть, поэтому не слышу, как он приходит.

А вечерами, если выдаётся свободная минутка, мы, в обнимку, любуемся закатами — в пустыне они особенно прекрасны. Невероятное, фантастически-красивое, волнующее зрелище: солнце кажется таким близким — большое, багряно-красное, и чем ниже опускается за горизонт, всё окрашивается в кроваво-алый цвет — и песок, и небо, сливаясь в единое целое. Возникает ощущение, будто повсюду полыхают гигантские пожары, а если долго всматриваться, можно заметить иллюзорные всполохи языков пламени из-за перегретого за весь день воздуха.

В этот момент часто наблюдаю за реакцией мужа, когда он молчалив и задумчив: на его лице появляется мечтательная улыбка, но стоит ему подловить меня за пристальным подглядыванием, сразу становится серьёзным.

М-м-м…

Саид и романтика — это так мило. Разумеется, он всячески отнекивается от этого понятия, отрицает и упорно не признаёт, что в душе — всё-таки романтик. Ведь ничем не отличается от других мужчин, которые хотят сделать приятно любимой женщине. В нём столько нерастраченной нежности — теперь это принадлежит мне!

И я поплыла… Моё сердце не могло не откликнуться на такую трепетную заботу. Я ожила, подобно погибающему растению после затяжной засухи, открылась навстречу, ощутив питательную влагу дождя и согревающие лучи солнца, наполнилась энергией.

Хотя, не скрою, порой накатывает странная необъяснимая тревога и едкий страх — опасаюсь, что всё вдруг резко изменится или кто-нибудь опять своим вмешательством испортит наши отношения. Гоню тягостные мысли прочь, не желая спугнуть счастье, но всё равно периодически возвращаюсь к этому…

Недоброжелателей достаточно…

Есть Алия, и она так просто не смирится с участью брошенной опозоренной жены, не успокоится, пока не увидит меня поверженной и униженной. Будет мстить — не сомневаюсь, или искать способ вернуться к мужу. Только он не примёт её обратно, ни под каким предлогом! По сути, тут никакая уловка не сработает, даже зацепиться не за что — беременность, которая могла бы повлиять на ситуацию, исключена по понятным причинам, этим бесполезно шантажировать, а эта девушка слишком глупа, чтобы придумать изощрённый план, нагадить исподтишка — вот уровень Алии. Есть ли у неё сообщники? — как знать. Возможно, она выбрала выжидающую позицию и готовится нанести удар…

С другой стороны — мои родственники… За прошедший месяц они так и не угомонились. Общалась с ними по видеосвязи несколько раз, когда синяк сошёл с лица полностью. И постоянно, заканчивая разговор, моя мама добавляла одну и ту же фразу: «он точно не удерживает тебя насильно, не оказывает давления, хорошо обращается с тобой и детьми, не издевается, не бьёт? — скажи и мы приедем!». Дядя тоже не оставил попытки переубедить меня. Я устала твердить обратное… Не хочу их видеть пока: если против Саида — обсуждать здесь нечего.

Пусть со своей жизнью разберутся, а в мою не лезут! Пусть услышат, что я счастлива!

А всю боль, теперь уже оставшуюся в прошлом, отразила в стихотворной форме, в финале написанной книге:

Спаси меня, я погибаю…

В оковах вечной мерзлоты,

Где одиночество — тюрьма,

Где разбиваются мечты…

Там нет понятия «любить»,

Лишь лёд повсюду колкий,

Холодный дух там господин,

А в муках — дни так долги…

Он изощрённо душу травит,

Целуя в губы жидким льдом,

Душа немеет в тот же миг,

Согрей меня своим теплом!

Передо мною бездна воет…

В руках — замёрзшие цветы,

В глазах застыли капли слёз,

А где-то там остался ты…

Я знаю, ты ко мне придёшь,