– Встать! – учитель, ударила ладонью по столу. – Да что вы вообще знаете об Иване IV?!

Теон, решив, что это вопрос отвечает, нехотя встав:

– Иван IV Грозный – чокнутый царь, терроризировавший Русь и убивший своего сына.

Спокойно ответив, он опускается обратно на стул. Вера Андреевна и я в изумлении смотрим на него. Я в очередной раз удивляюсь его спокойной реакции: обычно в подобных случаях Теон просто уходил, хлопнув дверью, он не любил повиноваться – будь то человек или же какое-то обстоятельство. Учитель же впадает в ступор от такой наглости, но, совладав с собой, холодно произносит:

– Если Вы такой знаток – к доске, пожалуйста. Будете вести урок.

Теон, вздохнув, без возражений, встает, подходит к Вере Андреевне и берет протянутый учебник по истории. Она в изумлении приоткрывает рот – возможно, она думала, что он струхнет и начнет извиняться.

Спустя полчаса звенит долгожданный звонок, и Теон с явным облегчением проводит тыльной стороной ладони по лбу, оставив белый след – ехидные вопросы одноклассников порвали почти все струны его терпения. Весь класс в это время поспешно собирает свои учебники, и волна учеников устремляется через дверной проем на урок математики.

– У тебя мел на лбу, – улыбнувшись, протягиваю парню пачку влажных салфеток.

Учительница встает со своего места и, поблагодарив Теона за проведенный урок, забирает свой учебник с пометками.

Оставшиеся уроки проходят не лучше. У Теона прямо-таки на лбу написано: «легче полдня в окопе просидеть под шквальным огнем, чем учиться». На английском он переводит иностранное выражение на древнеславянский, на математике – решает задачу, используя способ, которым ее решали в XVIII веке, на русском, разбирая слова по составу на доске, умудряется выделить морфемы, существовавшие несколько веков назад, да еще и написать к ним корневые слова из того же времени.

Последний урок – урок физической культуры. Наш класс, 11 «А», переодевшись, ждет учителя – мужчину средних лет с военной выправкой и громким голосом. Теон стоит, прислонившись к стене возле входа в раздевалку для мальчиков.

Подхожу к нему, с намерением решить вопрос сегодняшнего ужина при помощи бородатого способа – жеребьевки. Протянув сжатую в кулак руку с двумя спичками, стараюсь не смотреть парню в глаза:

– Тяни, ты ведь уже понял.

Мой сосед, сложив руки на животе, всем своим видом показывает отношение к сложившейся ситуации. Как всегда, Теон принципиально не хочет уступать. Начинаю нетерпеливо раскачиваться с носка на пятку, зная, что парень не выносит, когда я так делаю. И вот, вздохнув, он вытягивает спичку, которая была вполовину короче той, что осталась в моей руке. Не сдержавшись, ликующе подпрыгиваю, а он лишь закатывает глаза.

Вдруг, кто-то подходит ко мне сзади, мягко приобняв за талию, и целует в шею. Жар пронзает насквозь. Все мысли млеют в родных объятиях. Решение закончить наши отношения теперь кажется совершенно бессмысленным и невыполнимым. Тут взгляд цепляет руку Теона с побелевшими костяшки пальцев – он с силой сжал провальный жребий в перебинтованной руке. Бабочки в моем животе вступают в схватку с изменившимся лицом моего подставного брата.

– Решаете, кто вечером за пивом пойдет? – шутит Кир, крепче прижимая меня к себе. Маша, стоявшая рядом, вздыхает, не оценив шутку.

Тяжелый взгляд Теона побеждает, и я нехотя высвобождаюсь из нежных объятий. К тому же, я уловила антипозитивное словцо «труп», гулявшее по его сознанию. Да и нужно решить все с ним, для начала. Возможно, нам придется уехать...

Немного погодя, приходит учитель по физ-ре и выгоняет нас на улицу. Дрожа и кутаясь в куртки, все население 11-ого «А» угрюмо жмется друг к другу, стоя вдоль начерченной белой линии. Физрук окидывает взглядом класс и цокает: видимо, его разочаровал тот факт, что парни укутались пуще девчонок. Он проходит вдоль ряда:

– Ну, юноши, снимайте свои полушубки, – представители сильной половины класса начинают возмущенно гудеть. – А то, как я вас от девочек-то отличу?

– Это нечестно, Виктор Палыч, – физрук, резко развернувшись, впивается в Теона недовольным взглядом. Возможно, он решил, что это был его комментарий, ведь мой сосед по парте умудряется даже уроки физкультуры прогуливать.

Теон молча смотрит на учителя: на нем трико и футболка черного цвета.

– Да… – учитель озадачено почесывает затылок, оглядев не по сезону одетого юношу, и тут же переводит взгляд на молчаливого Кира, разглядывающего асфальт под ногами, – Бабье лето еще не закончилось. И вы сами затянули с полевыми нормативами. Сегодня погода шепчет, +15. И это 14-ого октября! Само мироздание за то, чтобы вы сдали прыжки в длину. А ты, Соколовский, еще раз услышу твое нытье, вообще голышом будешь бегать!

После такого заявления недовольный гул прекращается. Никому не хочется устраивать на школьном стадионе слет эксгибиционистов, особенно учитывая, что молодняк, слонявшийся туда-сюда, мог запечатлеть это зрелище на камеру телефона. А Виктор Павлович явно не шутил. В прошлый раз Гриша Укусов пять кругов пробежал на красных шпильках, только сказанув, что девчонкам на физ-ре меньше достается.

Дан старт – и все семнадцать человек, включая меня и Теона, рванули нарезать километры вокруг школьного футбольного поля овальной формы. Внутри этого стадиона, ближе к паребрику с левой стороны, чуть поодаль от футбольных ворот, насыпан песок для прыжков в длину. Конечно, для прямого назначения он применяется не так часто и обычно служит песочницей для маленьких детишек.

Я бегу по кругу, вдыхая через нос свежий воздух. Мышцы работают слажено, а мысли витают где-то далеко за светло-серыми облаками. Но, все же, редкие тренировки дают о себе знать – выдохшись, я останавливаюсь перевести дух. И тут, неожиданно, кто-то врезается в меня.

Теон.

Он пытается сохранить равновесие и не дать мне упасть, но я, привыкшая к его отстраненному присутствию и не ожидав от него помощи, отступаю назад и спотыкаюсь о паребрик. Раз – и мы вместе падаем в кучу песка, а если быть точнее – прямо в рассыпчатое сооружение, смутно напоминающее замок.

Лицо Теона оказывается в нескольких сантиметров от моего: это открытие буквально парализует меня. Оперевшись на ладони, он чуть отдаляется и будто бы хочет что-то сказать, как откуда-то сверху доносится голос:

– Назаровы, сегодня прыжки в длину, а не солнечные ванны, и загорать уже поздно, так что не отвлекаемся от разминки, а то штрафной круг запишу, – говорит учитель.

Со всех сторон слышатся смешки. Теон быстро встав, протягивает мне руку, но, переведя взгляд на мое изумленно-обездвиженное тело, наклоняется и рывком ставит меня на ноги. После свистка учителя класс продолжает наматывать круги, кроме...

Маша и Кир, открыв рот, озадаченно смотрят, как Теон смахивает песок с моих плеч. Он же, поймав их растерянные взгляды, отступает на шаг и, поспешно отряхнувшись, продолжает бег. Хотя, по существу, он просто убежал, оставив на меня этих двоих.

После урока, переодеваясь в раздевалке, я натыкаюсь на пакет с фотоаппаратом и изумительно синим платьем. А может... Приглашу Кира, постараюсь все объяснить, совру, что дедушка заболел, и нужно уехать. Да и билеты купила... Одно последнее свидание... Не удержавшись, одеваю платье и, накинув на плечи олимпийку, неуверенно выхожу в коридор. Все-таки это нарушение школьной формы. Хоть у нас и нет конкретной модели одежды, но правила по фасону и цвету есть.

– Кир… – окликаю парня у окна. В сердце разливается сладкая истома, когда он, повернувшись, улыбается мне, – сегодня пойдем...

– Прости… – медленно протягивает он, завороженный цветом платья или же вырезом на груди, – Алла оставила после уроков.

– А я говорила: не затягивай с сочинением, – упрекает его Маша.

Я кутаюсь сильнее в олимпийку, чувствуя себя брошенной.

– А ты? – обращаюсь к девушке. Совсем не хотелось возвращаться домой в полном одиночестве.

– Не могу, сижу с Миланой.