– Не ори на Фидан, тупица! – вспылила Аккелия.

– Да хватит вам! – вставил Сандр. – Мы сами виноваты. Родители предупреждали, что во время Смены Сезонов в лесу опасно.

– А раньше ты нам об этом напомнить не мог?! – вспылил темноволосый юноша: в нем почти сразу узнал себя.

Только Одайон сохранял спокойствие: наверное, думал, как им выбраться из этой переделки. Тени, кружившие вокруг дерева, меняли облики с такой скоростью, что было трудно уследить, чьи лица они на себя примеряют. Это были Искроеды – Тени Истока, питающиеся чувствами. Они появлялись во время Смены Сезонов, когда Трещины становились шире, но обычно нападали на беззащитных людей, обходя стороной венефикусов: они могли дать отпор. Но мы были неопытными подростками и единственное, что мы могли сделать это – надеяться, что солнце пробьет себе путь сквозь густые ветви над нашими головами.

Я помню, что тогда в своих мыслях я благодарил Исток, что не решил взять Дею с собой. Сейчас мне казалось это глупым. Зачем нужно было волноваться о маленькой, навязчивой одиннадцатилетней девочке, когда из тебя вот-вот высосут жизнь?

– Фидан, ты же Дитя Великого Древа! – сказал Глинд почти что с укором. – Заставь ветви расступиться, и Тени исчезнут!

– Я не умею… – виновато призналась та. – Я только могу исцелять растения, а не управлять ими.

– Раз такой умный призови нам на помощь воду из ближайшего ручья, – поддела его сестра.

– Тихо! – шикнул на них я.

В этом момент Тень определилась с выбором и, приняв облик Деи, потянулась вверх, растянув тело почти на метр выше, чем была настоящая девочка. Я начал озираться по сторонам, ища ее: в густой листве мелькнули темно-рыжие волосы.

– Дея! – в испуге крикнул я, разрывая сковавшие меня путы.

Девочка, пытаясь увернуться от мерзких рук Тени с ее лицом, прыгнула вниз и, ухватив руками ветку, сломала ее: Тени растаяли в солнечном свете.

Я наблюдал, как ребята, секунду назад облегченно улыбавшиеся и трущие онемевшие руки, с недоумением уставились на парня, сжимавшего в своих объятьях, девочку, что их спасла. Его запястья были изодраны в кровь, но он не обращал на это внимание, гладя по волосам свою спасительницу. Ребятам была непривычно все это: ведь я был слишком город, чтобы проявлять чувства. Но тогда что-то будто сломалось во мне, когда я представил, что Тень высосет чувства из этой маленькой девочки.

Очнувшись, я смог холодно и беспристрастно проанализировать ситуацию. Именно в тот день я признался самому себе, что мои чувства к Дее глубже, чем просто дружба. Сейчас это кажется полным бредом. Прав был отец, сказав, что моя любовь к Дее – детское упрямство и ребячество. Как я мог полюбить одиннадцатилетнюю капризную принцессу? И эта так называемая «любовь» погубила мою семью.

Что ж, к моему обвинительному списку добавился еще один пункт. Как только встречусь с Деей, выскажу все, что накопилось у меня на душе, и это не будет слезливым признанием в светлых чувствах. Я несомненно зол на эту девчонку, но другое занимает мысли: чувство легкости, наполнившее до краев. Это свобода. И в этот момент я – подобно студенту, кутившему всю ночь, что на следующее утро клянется отказаться от алкоголя – обещаю себе больше никогда не любить.

Солнце садилось все ниже, а ветер становился холоднее, я изо всех сил старалась не дрожать, вглядываясь вдаль. С Холма Времен было хорошо видно дорогу, ведущую к Лунной Столице.

– И долго нам еще ждать? – спросила я сидевшего рядом со мной юношу.

– Не знаю, – пожал плечами Теон. – Ты можешь вернуться в замок, если хочешь.

– Нет, – решительно мотнула головой я.

– Хорошо, – улыбнулся он, протягивая мне яблоко, сотворенное из воздуха. – Подождем, когда объявиться Итэль Тертиус Лингеус, чтобы сообщить королю.

И сын Первого Советника замолчал, продолжая вглядываться в уходящую вдаль дорогу. Я украдкой наблюдала за ним: он точно стал выше за эти два месяца, что мы не виделись. И выглядел старше меня не на пять лет, а на все десять. Ему уже шестнадцать: скоро он найдет свою Связанную и забудет про меня. Наверняка, это будет Лисия – она ровесница Теона и в сто раз красивее меня: у нее стройная фигура и шелковистые волосы. А я в свои одиннадцать лет плоская как доска, а мои непослушные волосы похожи на гриву.

– Скажи, Теон, – начала я, смущенно ковыряя ногтем яблоко, – тебе нравится Лисия?

– Ну да, – ответил он, не поняв настоящего смысла моего вопроса. – Она ведь моя подруга.

– Да нет же, – чувствовала, что мои щеки пунцовеют, – ты бы хотел, чтобы она стала твоей винной?

– Кха! – от неожиданности он подавился куском. – Что?

– Ты бы хотел провести с ней обряд винкулум? – повторила я свой вопрос.

– Как я могу, – улыбнулся Теон, потрепав меня по голове. – Ты же моя будущая винна, принцесса.

– Опять ты издеваешься! – пробурчала я, краснея еще сильнее.

– Ты в порядке? – Теон коснулся ладонью моего лба. – У тебя щеки красные. Наверное, простыла.

С этими словами Теон набросил на меня свой тяжеленный плащ, и в это мгновение вечер перестал быть таким холодным.

Просыпаюсь от холода, и с печалью осознаю, что больше никогда теплый плащ Теона не укутает мои плечи, защищая от всех напастей. Сегодня я умру. Хочется кричать и сопротивляться, но, в то же время, меня наполняет странная пустота. Я больше никогда его не увижу. Сейчас, зная, что это конец моего пути, я пытаюсь вспомнить, где было начало. Когда я полюбила Теона Секундус Соляриса? Я уже и не помню, это было так давно. Мне было семь лет, когда мы впервые встретились. Именно тогда я твердо решила, что буду любить только его. Помню, я пришла к маме и спросила, что же такое любовь?

– Это чувство, дарующее силу отпустить дорогого тебе человека, ради его счастья и благополучия, даже несмотря на то, что без него твоя жизнь опустеет, – ответила тогда мама.

– Отпустить? – удивленно спросила. – Но ты же говорила, что Связь соединяет двух людей навсегда, и они уже друг без друга не могут.

– Да, – согласилась она. – Но любовь и Связь это не одно и то же. Я полюбила твоего отца, еще до того, как между нами возниклоSeptimusSensu. Тогда мне пришлось покинуть его, чтобы спасти ему жизнь.

– Тогда я точно люблю Теона, – заявила я. – Сегодня он ушел с ребятами, а я не пошла с ним, хотя мне очень хотелось. Я отпустила его.

Королева Авила ничего не ответила и, улыбнувшись, погладила меня по голове.

Ни тогда, ни после – когда я уже была готова отправиться с Теоном хоть на край света – я не могла понять ее слов. Как можно отпустить любимого человека? Разве от этого не будем больно обоим? В то время я бы ни за что не отпустила его руку.

Но сейчас, зная, что меня собираются казнить, я готова это сделать. Готова отпустить его, лишь бы он жил счастливо, хоть и без меня. Попытаюсь уговорить его не препятствовать тому, что должно произойти, иначе он тоже попадет на плаху вместе со мной. Совсем не хочется умирать, но если другого выхода нет, я не потяну в этот омут своего возлюбленного.

Забавно, когда я была во власти ложных воспоминаний, забыв, что люблю своего спутника всем сердцем, я никак не могла отпустить его. Только сейчас, не мысля свою жизнь без Теона, я готова расстаться с ним, чтобы искупить причиненные страдания. Жалость, призрение к самой себе и боль накатывают волнами все сильнее и сильнее, и я позволяю этим чувствам выйти наружу сквозь слезы.

Тут я слышу чьи-то шаги. Судя по тяжелому отзвуку, создаваемому стучащими по полу каблуками – это мужчина. Я не шевелюсь и не открываю глаза, стараясь унять рвущиеся из меня слезы. Когда посетитель темницы останавливается у моей камеры, я подаю голос, не отрывая глаз от дохлой крысы, лежащей у решетки, как раз там, где остановились два черных сапога.