Она одета в просторную кремовую куртку шерпа и леггинсы. Дело не в соблазнительном наряде, но все мое внимание сосредоточено на ней. Я не сталкивался с ней четыре дня, и, как и в пятницу вечером, от одного ее вида у меня учащается пульс.

Яркое утреннее солнце освещает ее каштановые волосы, выделяя более светлые пряди. На каблуках этих сапог до колен она доставала мне до подбородка, но без пары лишних дюймов я на идеальной высоте, чтобы поцеловать ее в макушку.

Она ставит на стойку свой кофе из пивоварни Clocktower Brew House — мокко-латте, судя по небрежному почерку на чашке. Из крышки торчит мятная палочка, которая заставляет меня представить, как ее мягкие губы обхватывают ее, отправляя мой разум по пути, который мне нужно срезать, прежде чем я окажусь посреди кампуса со стояком.

Доннелли не обращает на меня никакого внимания, больше занятая рытьем в своей седельной сумке через плечо.

Что более важно, она заказала мой любимый пончик. Это знак.

— Последний, — объявляет самоуверенный продавец пончиков.

— Подожди, — заикаюсь я.

— Отлично, — говорит Доннелли.

— Подожди, — я встаю перед ней, чтобы создать барьер между ней и пончиком, криво улыбаясь. — Мы встретились снова.

Ее губы раздвигаются в удивлении теперь, когда я заслужил ее полное внимание.

— Капитан.

Кривобокий изгиб моего рта растягивается в усмешке.

— Мне нравится, когда ты меня так называешь.

Ее брови приподнимаются, а уголок рта подергивается в сдерживаемой улыбке.

— Не привыкай к этому. С этого момента ты будешь капитаном, уверенным в себе.

— Я могу с этим жить, — я провожу рукой по рту в попытке скрыть смеющийся звук, пытающийся вырваться у меня. — Должен сказать, я предпочитаю твою компанию твоему брату. Теперь ты мой любимый Доннелли.

— Честь для меня, — она отвешивает мне сардонический поклон. — Ты собираешься уйти с дороги, чтобы я могла заплатить за свой пончик? Я опоздаю на урок.

— Дело в том, что я хочу этот пончик. Жаждал его все время, пока проводил утреннюю силовую тренировку.

Она весело усмехается, оглядывая меня с ног до головы.

— Это ты защищаешь пончик от меня?

Она меня зацепила. В принципе, да, я защищаю пончик, которого так жаждал. Кроме того, чем дольше я держу ее здесь, тем больше времени я могу проводить с ней. Несомненно беспроигрышный вариант.

— Мы оба можем получить то, что хотим. Мы разделим его. Выберите другой вид, и мы поделимся им.

Я опускаю подбородок, чтобы скрепить сделку тем, что всегда срабатывает: горящими щенячьими глазами. Из-за этого все девушки, с которыми я был, рушатся, как карточный домик. Ноа говорит, что это из-за моих голубых глаз, девушки не могут перед ними устоять.

Обычно.

Доннелли невосприимчива к моей тактике. Вместо того, чтобы согласиться с тем, чего я хочу, она издевается надо мной, наклоняя голову и глядя своими щенячьими глазами. Мой пульс учащается. Вот так она выглядит мило.

— Разделить его? — Она обходит меня, чтобы подойти к стойке. — Джентльмен позволил бы мне съесть пончик. Я была здесь первой.

— На самом деле, мы прибыли в одно и то же время. Так что честно. Это справедливо.

Прежде чем она успевает заплатить, я подхожу к ней и сую двадцатку девушке, разносящей еду. Я бросаю на Доннелли косой взгляд, чтобы проверить, собирается ли она все еще драться с Мелом. Ее взгляд задерживается на моей руке, лежащей на стойке, на которой проступили вены после тренировки.

— Ладно, хорошо, — неохотно соглашается она несколько секунд спустя. — Кленовый бекон.

Невозможно остановить стон, который оставляет меня за ее выбором, потому что, черт возьми, да, это звучит хорошо.

— Мне нравится ход твоих мыслей, Доннелли.

Она заправляет волосы за ухо. Я замечаю легкий румянец на ее щеках, в то время как она избегает смотреть в мою сторону и пялится на витрину.

— И еще бостонский крем, пожалуйста, — поспешно добавляет она, указывая на пончик с шоколадной глазурью, начиненный заварным кремом, в углу. Она бросает на меня быстрый взгляд. — Тебя это устраивает?

— Да.

Я не собираюсь отказываться, если это означает проводить больше времени, разделяя с ней пончики. Она пытается предложить мне деньги, пока наш выбор упакован. Я качаю головой.

— Я сам.

— Если мы делимся, тогда позволь мне заплатить за половину. — Ее губы сжимаются, а взгляд отводится в сторону. — Не хочу, чтобы ты думал, что я тебе что-то должна, потому что ты заплатил.

Что-то сжимается у меня в груди от ее приглушенного, но настороженного тона.

— Это просто пончики. Никаких условий, я обещаю. — Я беру сумку и веду ее прочь от фургона с едой, слегка положив руку ей на поясницу. Я сохраняю шутливый тон. — Мне не нужно прибегать к такой коварной тактике, чтобы заставить тебя сказать мне да, детка. Если только я не смогу использовать эти пончики, чтобы поторговаться с тобой и заставить тебя надеть футболку Хестон на нашу следующую домашнюю игру на этой неделе.

Она выдыхает, выглядя более расслабленной.

— Ни за что. Меня не будет ни там, ни на каких других играх. Пятница была единственным случаем.

— Ты сомневаешься в моих навыках убеждения? Я попросил тебя отдать мне половину моего любимого пончика, не так ли? Мы только начинаем.

Она бросает на меня косой взгляд и указывает на круглый каменный стол в тени нескольких кленов, на которых все еще сохранилась большая часть оранжевых и красных листьев.

— Вон там есть хорошее местечко.

Каждый из нас садится на каменные скамьи по разные стороны стола.

Я передаю ей ее долю наших пончиков, как только разделяю их.

— Знаешь, я не могу продолжать называть тебя Доннелли. Мы разделяем пончики. В моей книге это делает нас друзьями. Я Истон.

— Знаю, — уголки ее рта приподнимаются.

Я оживляюсь. Она не знала моего имени той ночью, когда мы вместе вышли из бара.

— Ты искала меня?

Она расплывается в лучезарной улыбке и показывает мне свой телефон. Он открыт для текстового разговора с ее братом. Он ругает ее за то, что она позволила Истону, черт возьми, Блейку вынести ее из бара. Мои брови взлетают вверх, и я смеюсь.

— Это довольно громкое имя. Я не знаю, поместится ли это в моем удостоверении личности. Мне придется пройти по маршруту инициалов, — я кладу предплечья на стол. — Итак, ты знаешь мое имя. Если ты не скажешь мне свое, я думаю, что буду вынужден называть тебя Доннелли вечно.

Она качает головой, красивые карие глаза блестят.

— Майя.

— Майя, — мне нравится, как это звучит. — Майя Доннелли.

— Ладно, перестань произносить мое имя, — она прикрывает мне рот рукой, когда я снова начинаю это бормотать. — По-настоящему.

Я быстро целую ее ладонь, посмеиваясь, когда она отводит ее обратно на свою сторону стола. Она не может сдержать смех и запихивает в рот большой кусок кленового бекона. Я подражаю ей и провожу несколько мгновений на небесах от вкуса. Сладкий и пикантный, какое сочетание.

— Черт возьми, это хорошо. Бекон делает все лучше.

Она хмыкает в знак согласия. Я доедаю кленовый бекон еще одним кусочком и беру бостонский крем следующим, оставляя свой любимый напоследок. Мне совсем не нужно времени, чтобы расправиться со своей порцией бостонского крема еще до того, как она доедает свою первую половинку пончика. Я поднимаю свой последний, предвкушение нарастает.

Минуту я раздумываю, не отправить ли ребятам фотографию моей маленькой читерской закуски. Это то, что нам нравится делать. Еще одна традиция, которую старшие игроки передают новичкам, которая объединяет нас как команду.

Я бы отправил его, но я хочу, чтобы этот момент с Майей принадлежал только мне.

— Думаю, позже я совершу дополнительную пробежку за то, что позволил себе подобное, — я откусываю кусочек и подношу кулак ко рту, испытывая гребаное блаженство от лучшего пончика в Коннектикуте. — Оно того стоило.

— Оно того стоило, — бормочет Майя, больше для себя, чем для меня.