Авторской разработкой НПО «Энергия» явилась уникальная двигательная установка, использующая нетрадиционные некриогенные топлива и сверхпрочные композиционные материалы. В начале 1990-х годов, в связи с изменением военнополитической обстановки, работы по боевым космическим комплексам в НПО «Энергия» были прекращены. К работам по боевым космическим комплексам привлекались все тематические подразделения головного конструкторского бюро и широкая кооперация специализированных организаций-разработчиков военно-промышленного комплекса страны, а также ведущие исследовательские организации Министерства обороны и Академии наук.

Ракетный комплекс для «Каскада» разрабатывался по заказу НПО «Энергия» на предприятии А. Э. Нудельмана, известного конструктора авиационных вооружений. Для орбитальных испытаний ракет было решено установить их на грузовые транспортные корабли «Прогресс». На первом этапе, в 1986–1988 годах, были запланированы пять полетов таких кораблей в рамках программы «Каскад». На производственной базе НПО «Энергия» было развернуто изготовление спутников, однако в начале 1990-х годов работы по программе создания аппарата «Каскад» были прекращены.

Головным предприятием по лазерному комплексу для «Скифа» было НПО «Астрофизика» — ведущий советский разработчик лазерных вооружений. После передачи задела по «Скифу» из НПО «Энергия» в КБ «Салют» в начале 1980-х годов новым коллективом был разработан проект тяжелой боевой лазерной станции космического базирования «Скиф». 18 августа 1983 года Генеральный секретарь ЦК КПСС Ю. В. Андропов сделал заявление, что СССР в одностороннем порядке прекращает испытания комплекса противокосмической обороны. Однако с объявлением в США программы «Стратегической оборонной инициативы» (СОИ) работы над «Скифом» были продолжены, и 15 мая 1987 года динамический макет лазерной станции «Скиф-ДМ» массой около 80 тонн был испытан в космосе при первом испытательном запуске РН «Энергия».

Для поражения особо важных наземных целей разрабатывалась космическая станция, основу которой составляла станция серии 17К ДОС и на которой должны были базироваться модули с боевыми блоками. По команде модули отделялись от станции, занимали необходимое положение в космическом пространстве и производили пуск блоков.

Военная целевая нагрузка для «Бурана» разрабатывалась на основании постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР «Об исследовании возможности создания оружия для ведения боевых действий в космосе и из космоса» (1976 год). Габариты грузового отсека корабля позволяют разместить на каждой вращающейся катапультной установке до пяти модулей. Один ударный модуль мог бы в короткое время своими двадцатью маневрирующими боевыми блоками стереть всё живое с лица Земли в полосе шириной до трех тысяч километров.

С. Александров в своей статье «Меч, ставший щитом» (Техника — молодежи. 1998. № 4) так описывает применение боевой космической станции: «Тот же базовый модуль, как на орбитальной станции “Мир”, те же боковые (уже не секрет, что на “Спектре”, например, предполагались испытания оптической системы обнаружения ракетных пусков… А стабилизированная платформа с теле- и фотокамерами на “Кристалле” — чем не прицел?), но вместо астрофизического “Кванта” — модуль с комплексом боевого управления. Под “шариком” переходного отсека — еще один переходник, на котором висят четыре модуля (на основе “бурановского” фюзеляжа) с боевыми блоками. Это, так сказать, “исходное положение”. По тревоге они отделяются и расходятся на рабочие орбиты, выбираемые из следующего соображения: чтобы каждый блок вышел на свою цель в тот момент, когда над ней будет пролетать центр управления.

Фюзеляж “Бурана” используется в этом проекте по принципу “не пропадать же добру”: большие запасы топлива в объединенной двигательной установке и очень хорошая система управления позволяют активно маневрировать на орбите, при этом полезный груз — боевые блоки — находятся в контейнере, скрытые от любопытных глаз, а также неблагоприятных факторов космического полета. Что существенно в контексте стратегического сдерживания — эта система оружия нанесет прицельный, “хирургический” удар даже в том случае, если будет уничтожено все остальное. Как атомные подводные лодки, она способна переждать первый залп».

При создании «Бурана» также предполагалось, что маневрирующие боевые блоки могли размещаться не только на ударных модулях, но и на самих орбитальных кораблях, располагаясь на револьверных пусковых установках внутри грузового отсека.

Другой вариант использования «Бурана» в качестве носителя ударных средств класса «космос — земля» предусматривал размещение на борту орбитальных головных частей 8Ф021 орбитальной («глобальной») ракеты Р-36орб, каждый из которых состоял из корпуса, приборного отсека с системой управления, тормозной двигательной установки и боевого блока с моноблочным термоядерным зарядом мощностью 5 Мт в тротиловом эквиваленте. Блоки должны были выводиться на низкие орбиты ожидания высотой 150–180 км, при сходе с которых автономная инерциальная система управления с гиростабилизированной платформой обеспечивал точность попадания в наземную цель 1100 метров. При весе одного комплектного блока 1700 кг «Буран» в одном пуске мог вывести в космос до пятнадцати блоков, заменив аналогичное число ракет Р-36орб.

Создание орбитального корабля «Буран» было сложной всесоюзной задачей, важная и, так сказать, самая зрелищная часть которой была решена силами Министерства радиопромышленности. Свой первый и единственный космический полет «Буран» совершил в беспилотном режиме 15 ноября 1988 года. По отзывам специалистов, новый корабль по ряду параметров превосходил американский «Шаттл», но стоил очень дорого, что стало решающим аргументом в условиях экономических трудностей 1990-х годов. В итоге программа эксплуатации «Бурана» была свернута, что многие считали ошибкой. В настоящее время существуют планы возобновления работ по данному проекту; есть надежда, что создание многих конструкторов и организаторов производства, в числе которых был и П. С. Плешаков, все-таки сможет послужить своей стране.

Первый Договор об ограничении стратегических вооружений (ОСВ), подписанный руководителями СССР и США 26 мая 1972 года, фиксировал количество баллистических ракет и пусковых установок обеих сторон на том уровне, на котором они находились в тот момент. Договор также предусматривал принятие на вооружение новых баллистических ракет, размещаемых на подводных лодках, строго в том количестве, в котором были ранее списаны устаревшие баллистические ракеты наземного базирования.

Стратегические ядерные силы Советского Союза и Соединенных Штатов изменились в характере в конце 1960-х. Советская программа предусматривала развертывание тяжелых баллистических ракет наземного базирования и ввод в строй новых ракетных подводных крейсеров. С 1968 года СССР ежегодно развертывал до 200 новых баллистических ракет. Количество ракет, которыми располагали США (1054 МБР, 656 БРПЛ), с 1967 года оставалось неизменным, однако увеличивалось число ракет с разделяющимися головными частями (РГЧ).

Международная пресса, в целом, с одобрением отзывалась о достигнутом соглашении. Ведущие мировые издания с большим вниманием анализировали состав делегаций, справедливо полагая, что он «может дать ключ к той степени серьезности, с какой страна относится к переговорам». Говоря о составе делегаций, «Вашингтон пост», в статье Э. Астракана от 24 ноября 1969 года, отмечала: «Серьезное отношение Советского Союза к переговорам явствует, в частности, из того, что в делегацию включены такие специалисты, как Александр Щукин, академик, и Петр Плешаков, заместитель министра радиопромышленности и специалист по вопросам производства. Эти люди могут взвешивать стратегические последствия любого предполагаемого ограничения».

Переговоры по ОСВ продолжались с 17 ноября 1969 года до мая 1972 года. За это время было проведено несколько встреч в Хельсинки и Вене. Петр Степанович за этот период пять раз выезжал в Финляндию и четырежды в Австрию. Самое непосредственное участие он принимал в переговорах в Хельсинки в 1970 году. Это был очень сложный этап, когда сторонам следовало найти какие-то точки соприкосновения и двигаться дальше.