В 1952 году группа крупных специалистов, среди них Николай Иванович Оганов и Ростислав Михайлович Воронков, была переведена в радиотехнический институт АН СССР, также работавший над созданием С-25 и, кроме того, специализировавшийся на исследованиях в области ядерной физики, создания лучевого и пучкового оружия, а позднее мощных РЛС дальнего обнаружения.

В 1954 году ввиду организации Института радиотехники и электроники (ИРЭ) АН СССР туда из 108-го института была направлена большая группа специалистов. Среди них крупный советский физик, педагог и популяризатор науки Сергей Григорьевич Калашников.

В 1957 году в Калужской области был создан филиал 108-го института, позднее Калужский научно-исследовательский радиотехнический институт (КНИРТИ), куда были направлены на работу многие специалисты института.

В феврале 1958 года в КБ-1 по просьбе А. А. Расплетина для создания головки самонаведения ракеты для С-200 был откомандирован Богдан Федорович Высоцкий с группой сотрудников.

В том же 1958 году был создан филиал института по разработке РЛС дальнего действия, впоследствии НИИ дальней радиосвязи (НИИДАР), куда было переведено 267 сотрудников НИИ-108 во главе с Владимиром Пантелеймоновичем Сосульниковым.

В 1960 году в СКБ-567 был переведен отдел в составе 49 человек во главе с Геннадием Яковлевичем Гуськовым (впоследствии член-корреспондент АН СССР, Герой Социалистического Труда). Позднее он работал под руководством сподвижника С. П. Королева академика Н. А. Пилюгина, еще позже был генеральным конструктором и директором в зеленоградском НИИ «Микроприбор».

«Именно в ходе этого десятилетия, прежде всего, усилиями нашего коллектива радиолокация обрела прочный научный фундамент», — считает выдающийся советский радиоинженер, бывший директор ЦНИРТИ, лауреат Ленинской и Государственной премий СССР Ю. Н. Мажоров.

В ЦНИИ-108 окончательно сформировался характер Петра Степановича: это был очень энергичный, уверенный (но не самоуверенный), требовательный лидер, глубоко, в том числе и практически, изучивший современное состояние дел в радиолокации и принимавший активное участие в самых тонких вопросах ее развития.

Восприятие его со стороны для большинства было позитивным. Вот как вспоминает П. С. Плешакова старейший работник ЦНИРТИ им. А. И. Берга, доктор технических наук Борис Дмитриевич Сергиевский: «Держал он себя с сотрудниками просто, очень берег специалистов института и всемерно их поддерживал. В то же время он мог накричать, даже, как говорится, “покрыть матом”. Но все это беззлобно и не злопамятно, исключительно в интересах дела. Подчас давал нагоняй также и в воспитательных целях.

…Однажды я вместе с шумной и веселой компанией друзей-туристов ехал в поезде. Вдруг через вагон идет Петр Степанович — его дача находилась по этой железной дороге. Увидев меня, он радостно подошел, обнял: “Борька, ты куда едешь?” Надо сказать, что я в то время был уже доктором наук, руководителем одной из самых крупных научно-исследовательских работ института, но мой внешний вид и поведение не давали повода заподозрить меня в этих “грехах”. Мои друзья, когда П. С. Плешаков ушел, спросили меня: “А кто это?” — “Это директор нашего института”. Удивлению не было предела. Простецкий вид Петра Степановича и его поведение совершенно не соответствовали его высокому положению».

Еще в годы войны в институте начали развиваться два направления разработки аппаратуры: создание помех с самолета наземным и авиационным РЛС и создание помех с земли авиационным радиолокационным средствам прицельного бомбометания. Направлением создания помех с земли успешно занималась лаборатория Л. Ю. Блюмберга, наработки которой были продолжены под руководством Т. Р. Брахмана («Альфа») и И. Я. Альтмана («Бета»). С появлением систем радиолокационного наведения ракет класса «воздух — земля» задача противодействия наведению этих ракет решалась под руководством Н. П. Емохонова («Ласточка») в протвинском филиале 108-го института.

Развитие направления создания помех с самолетов, ставшего одним из главных направлений института, привело к созданию в 1944 году лаборатории под руководством Н. И. Оганова. Созданные здесь образцы аппаратуры шумовых помех, как показали летные испытания, полностью лишали работоспособности немецкую РЛС орудийной наводки «Вюрцбург». Позднее под руководством Н. И. Оганова приступили к разработке авиационного комплекса станций помех и радиотехнической разведки ПР-1. На базе ПР-1 были созданы станции помех «Натрий» и «Натрий-К», принятые на вооружение. Позднее станции прицельных шумовых помех стали строить на «лампах обратной волны», что позволило существенно улучшить возможности станций. Эта работа позволила открыть ряд опытно-конструкторских работ «Букет» по созданию семейства авиационных станций помех, переданный в новосибирский НИИАП. Были открыты работы и по созданию аппаратуры заградительных помех, где мощная шумовая помеха излучалась в широком диапазоне. Эти работы на начальном этапе были закончены проведением ОКР «Завеса». Аппаратура, созданная для противодействия РЛС в сантиметровом диапазоне, также была принята на вооружение. Для создания помех РЛС в дециметровом и метровом диапазонах были созданы станции «Модуляция» и «Лось».

Новым поколением в созданных авиационных станциях помех, более мощных и легких, явились станции «Резеда», «Соната» и «Сирень» (И, Ф и Д). Станция «Резеда» (главный конструктор Е. К. Спиридонов) стала первой станцией имитационных ответных помех радиолокаторам. Работы по «Резеде» необходимо было выполнить в сжатые сроки. Петр Степанович подключил к работе институтских художников, разместивших в помещениях подразделений мобилизующие лозунги и призывы. В отделах, работавших над станцией, было развернуто соцсоревнование, выработаны меры поощрения лучших. Станции всех трех литер были приняты на вооружение и в течение нескольких лет изготавливались серийно куйбышевским заводом «Экран». Комплекс работ по созданию станции помех «Резеда» был удостоен Государственной премии СССР.

Во всех станциях «Сирень» был предусмотрен канал ретрансляции, обеспечивающий одновременное создание помех нескольким РЛС с непрерывным зондирующим сигналом. В станции «Соната» был применен режим уводящей помехи по скорости; станция имела девять литер, и большинство из них выпускались серийно.

Эти станции разрабатывались уже в бытность П. С. Плешаковым директором института. По требованию заказчика — Министерства обороны — он создавал разработчикам режим максимального благоприятствования. Вникая в ход стоявших перед разработчиками задач и в ход научных работ по созданию станций, он регулярно проводил диспетчерские совещания научно-технического совета института, отслеживал вопросы состояния и результаты работ, выезжал на полигоны. Практически ежедневно он посещал подразделения института, ведущие эти работы, решал кадровые, хозяйственные и организационные вопросы с исполнителями, заказчиками, смежниками… Он всегда внимательно прислушивался не только к советам, но и к тонким, образным характеристикам А. И. Берга, касавшимся этих работ, которые Берг хорошо знал и когда-то начинал. Все используемые в работах лампы бегущей волны (ЛБВ) и лампы обратной волны (ЛОВ) разрабатывались и изготавливались подразделением электровакуумных приборов института. П. С. Плешаков, по рекомендации А. И. Берга, неоднократно обращался в Министерство электронной промышленности СССР о необходимости изготовления ЛБВ и ЛОВ на промышленных предприятиях министерства серийно и в конечном итоге добился этого решения.

Следующим поколением авиационных станций помех стали станции «Герань», «Герань-БУ», «Герань-Ф» и «Герань-Д» (конструктор И. Я. Альтман). Станции «Герань-Ф» и «Герань-Д» были интегрированы в бортовые комплексы обороны самолетов фронтовой, дальней и стратегической авиации. Здесь, впервые в аппаратуре РЭБ, были использованы помехи, перенацеливающие атакующую ракету на подстилающую поверхность или облако дипольных отражателей. Еще более легкой и совершенной станцией (имеющей устройство для длительного запоминания несущей частоты), устанавливавшейся на самолеты штурмовой и истребительной авиации, стала станция «Гардения», выпускавшаяся с двумя литерами (конструкторы И. Я. Альтман и Л. В. Михайлов).