— Хорошо, я поняла. Ситуация с императором сложная. Операции прошли успешно, но сама травма тяжелая. Он его завалило тяжелыми фрагментами стены, часть органов оказались сдавлены, или получили удары, невидимые при наружном осмотре. Поэтому, когда вы с ним виделись до операции, казалось, что повреждения не слишком сложные. Однако это не так. Ранение головы, которое вначале казалось самым тяжелым, оказалось менее значимым. Основные повреждения были в брюшной полости. Я не буду вдаваться в подробности, просто перечислю, вы все поймете сами. Доктор Сомов ушил три разрыва печени, на счастье не затрагивающие крупные сосуды, иначе ваш отец до операции мог не дожить, три разрыва тонкого кишечника и два толстого, содержимое, как понимаете, попало в брюшную полость, дренировал кровоизлияние вокруг почки, удалил разможженную селезенку. Как вы поняли, повреждения очень серьезные.

Валентайна внимательно посмотрела на сидящего перед ней юношу. — «Спокоен, слишком спокоен, — отметила она, — что за этим спокойствием? Уже примеряет на себя корону? Или шокирован? Или не понимает сложности ситуации». Она хотела продолжать, но принц спросил каким-то безжизненным голосом:

— Разрыв кишечника со всеми вытекающими, это перитонит?

— Да, почти 100%вероятности, но меры мы приняли.

— Но, как я понимаю, в современном мире перитонит уже не представляет угрозы жизни, есть способы лечения, антибиотики, наконец!

— А вы осведомлены в медицине, Эльриан!

— Нам как раз в этом семестре начали преподавать основы оказания первой помощи, так что, как дилетант, я кое-что знаю из основ.

— Серьезно готовят космопилотов! Но я продолжу, перитонит в случае вашего отца не самое страшное осложнение. Существуют еще несколько. И первое, которое мы ждем, это последствия сдавления мягких тканей. Это, если объяснить проще, вызывает поступление в кровь токсических продуктов от пострадавших органов, что может вызвать нарушение работы почек. Второе, не менее грозное, вызванное, как сдавлением, так и токсическими продуктами при повреждении тканей микробами, поступившими в организм при ранении, это нарушения свертываемости крови. Вот тут, даже современная медицина все еще бывает бессильна. Особенно, если пропустить начальную фазу. Поэтому я и контролирую работу всех систем организма буквально каждые три часа, а при необходимости буду делать это чаще! Самые опасные — первые три-пять дней после травмы, так что точный прогноз я смогу дать после этого времени. Пока, на сегодняшний день это примерно 50 на 50, не выше.

— Я понял. Не обрадовали вы меня. Я-то думал, прооперировли успешно, дальше трудностей не будет…

— Пока все идет хорошо, надеюсь, со всеим сложностями справимся. У меня к вам просьба, многое зависит и от позитивного настроя пациента, поэтому, очень прошу, держите эмоции при себе, спрячте их, зрелище вы увидите неприятное, не высказывайте своего к этому отношения, испуга, брезгливости.

Эльриан грустно усмехнулся: — Опять стереотипы, — вздохнул он, — леди, я, в воздушном бою, разворачивал истребитель на предельно допустимой дистанции от противника, за 40–50 секунд до неминуемого столкновения, и этим маневром выигрывал бой. Так что не шарахнуться от ваших катетеров, трубок, повязок, датчиков, как-нибудь сумею, тем более речь идет о моем отце.

— Это хорошо, вдвойне хорошо, посмотрите на последствия травм, и может быть, решите, что такой риск не стоит свечь. Попасть на реанимационную койку и в мои руки, я своему врагу не пожелаю! И еще просьба, неприятная, перечислите, кого, на ваш взгляд, не следует допускать до Его Величества, чье поведение может негативно на него повлиять. Просьба нескромная, но я уже задавала зтот вопрос герцогу Вальтрону и генералу Саарте. Я в Эстинове человек новый, во дворце не бывала, ситуацией не владею, так что прошу простить и помочь.

Эльриан ответил почти без раздумья:

— Во-первых, жену, императрицу Иоанну, хотя она пока сама не рвется, но может начать настаивать. Ни в коем случае! Затем, моего кузена, принца Эльфреда, он может сообщить ему очень неприятные новости. Больше, к сожалению, сказать не могу, не был дома почти год и всех подводных течений не знаю.

— Простите за вопрос, императрица ведь ваша мать?

— Да, родная. Похоже, что вы о наших разногласиях не знаете.

— Спасибо, пойдемте, я проведу вас, но могу дать не более 15 минут, как вы понимаете, есть и другие желающие, просто у вас приоритет. А нам важно не утомить пациента.

— Спасибо, я готов!

Войдя в реанимационную палату, Эльриан понял, что переоценил свою выдержку. Ему понадобилось собрать в кулак всю свою волю, что бы не вскрикнуть, не отвернуться, при виде всех этих «трубок, катетеров и датчиков» тянущихся к телу лежащего отца. Зрелище не для слабонервных. Эвальд лежал, прикрыв глаза, губы потрескавшиеся, свежая наклейка шла по середине живота и уходила под простыню, которой он был частично накрыт. На появление в палате новых лиц император не отреагировал. Эльриан вопросительно посмотрел на сопровождающую его Валентайну.

— Он в сознании, но под тяжелыми обезболивающими, можете сесть рядом, — она кивнула на стул, стоящий рядом, — и взять его за руку. Помните, 15 минут, не больше, потом регент. Потом, до вечера, никого.

Эльриан выполнил указания.

— Папа, — прошептал он, беря отца за руку, — папа, ты как?

Глаза Эвальда открылись, он перевел взгляд на сына: — Ри, тихо прошептали сухие, смазанные какой-то мазью губы, — Ри, пришел! — Раненый перевел дыхание, и после небольшой паузы сказал:

— Видишь, как получается! Ты не расслабляйся, ты абсолютный наследник, но мало ли кому что в голову придет!

— Папа, что за мысли, сегодня только первый, самый тяжелый день после операции, дальше будет легче, держись, ты мне нужен, ты не представляешь, как ты мне нужен!

— Ри, — стараясь говорить строго, продолжил император, — все гораздо хуже, чем казалось до операции, даже если я выкарабкаюсь, мне без тебя справиться не удастся, так что готовься принимать власть. Я знаю, это тебе по плечу. И помни, Эллана прежде всего, прежде всего ее благополучие, потом все остальное. У тебя есть год, а так же Ив, Вальтрон, Саарте, ну и Эрвин, что бы ты о нем не думал, прежде всего, он честен. Клянись взять власть полностью в свои руки и сохранить планету. Мне так будет легче.

— Клянусь, отец.

Эвальд промолчал, потом продолжил, — Выяснили, почему они изменили план? Или ты так и грызешь себя, выискивая свои ошибки?

— Да отец, в смысле, выяснили, больше не грызу. Фред случайно услышал разговор Эдвина и Эльдара, а потом, выпил и пересказал его, неизвестно зачем, Хейзу. А там было и про мою опасную игру, и про то, что братья беречься должны!

— Какая глупость, и какие последствия! Хорошо, что выяснили, тебе легче будет! Все, я выдыхаюсь, давай прощаться. Надеюсь снова тебя увидеть. Я тебя очень люблю, сын.

Эльриан сжал зубы, что бы не всхлипнуть, пару раз глубоко вдохнул и сказал:

— Я тебя тоже очень люблю, папа, держись, ты все преодолеещь! Ты сильный, я знаю!

Он приподнялся, сжал руку отца, наклонился и поцеловал его в щеку. Услышал тихий шепот: — Наклонись ниже, дай себя поцеловать!

Эльриан подставил щеку и почувствовал прикосновение губ отца. Выпрямился, еще раз пожал руку отца и тихо сказал, — Я еще приду, вечером, если пустят.

— Приходи, буду ждать.

Уже в коридоре его нагнала доктор Грогг.

— Вы держались прекрасно, принц, если все пойдет хорошо, вечером разрешу еще одно свидание. Не сердитесь, но успокоительное я вам все-таки предложу. Нельзя постоянно бороться с самим собой.

Эльриан на минуту замялся, а потом сдался:- Знаете, давайте! Я сейчас переоденусь и пойду, попрощаюсь с братьями, боюсь, второй раз за день так сдерживаться будет уже не по силам.

— А почему не перенести это на завтра?

— Нельзя. Бальзамировщики начнут работать, а я хочу проститься хоть с мертвыми, но с братьями, а не с пропитанными химией мумиями! Так что, давайте ваш транквилизатор. Только, что бы я от него не уснул!