— Ну вот, не бойся, теперь собаки тебя знают, — дядя Миша стоял рядом.

Но Мила все равно побаивалась. Ее чихуахуа Буся была в 20 раз меньше этих монстров с огромными клыками.

— Но ночью все равно по участку не ходи!

Они остались в усадьбе вдвоем с дядей Мишей, а Роман покатил на катере в Усть-Малу по своим делам. В сердце поселилось печальное томление, расставаться даже на день с Романом было мукой.

Мила терзалась — что это? Она привязалась к мужчине из-за ребенка? Потому что в ней — его семя? Или сыграло роль затворничество, когда Роман был единственным, с кем можно было хотя бы переписываться и купаться в его восхищении и горячих нескрываемых желаниях? Или гормоны шалят? Или правда, влюбилась? Но она никогда ни к кому не чувствовала такой тяги. Никогда ее сердце не ухало вниз т одной мысли о мужчине, о воспоминаниях объятий прошлой ночью…

— Не грусти, королева, всего сутки, и я с тобой. Если что, дяди Миша тебе поесть приготовит.

— Я сама умею! — возразила Мила, — на кулинарные курсы ходила. — и чуть не ляпнула "когда с Вовкой жили". Вовремя прикусила язык.

И вот теперь они одни со старым эвенком. Он пытался развлекать Милу как мог. Ему удалось удивить девушку, когда она спросила, сколько они знакомы с Романом. Оказалось, эвенк и его жена воспитывали Рому с 11 лет.

— Его отец шибко пил. Вот дом и сгорел. Напился и, поди с сигаретой уснул. Ромка тогда у соседей ночевал, вот и спасся. А жёнка — мать Ромкина — тоже сгорела. Его хотели в детдом забрать. А он в лес убежал. Ко мне в избушку пришел. Голодный. Три дня ягодой питался. Я забрал. А что? Дочки уже взрослые были. Старшая в городе на врача училась, младшая в Большой Речке в интернате школу заканчивала. Решили с женой — пусть сын будет. Опеку моя баба оформила. Так и жили. Охотиться научил, зверя выслеживать, ичиги шить.

Мила сидела в беседке и размышляла. Вот откуда борзость, бесстрашие Романа и умение точно метать нож — он рос в тайге! По сравнению с ним даже Царев чуть ли не мажор. Все-таки, у Вовки есть семья, зажиточные родители. А Роман сам себя сделал.

Черт. Она даже не представляет себе эту жизнь, из которой ее мужчина выбрался наверх — к огромной усадьбе, своему бизнесу. Острой иголочкой кольнуло в сердце сочувствие — у этого сильного мужчины не было детства…

Раздалась надоедливая мелодия с планшета, который ей оставил Рома вместо телефона. На крыше основного дома усадьбы стояла "тарелка" и была спутниковая связь. Отец! Заколебал названивать. Опять будет ругаться и нотации читать! Ведь вроде бы они с Романом обо всем договорились — через три дня встреча и разговор в реале.

Мила вздохнула:

— Да, пап.

— Как ты там, дочь? — отец опять нервничал и злился, судя по голосу.

— Пап. Все нормально. Нет, здесь не деревня. Дом в русском этно-стиле, классный, все удобно. Хочешь, тебе экскурсию проведу? — Она взяла планшет и направила камеру от себя. Обходила участок и показывала отцу усадьбу Романа.

— Ты что там, одна?!

Стоп, а надо ли отцу говорить, что Рома уехал? Не, лучше не надо.

— Просто гуляю. Ой, папа, все, пойду обедать. Пока-пока. Целую тебя и маму.

Фух. Но в целом, отец, вроде смирился. Не наезжает и не орет, как в начале. Но про беременность они еще родителям не сказали.

***

Олеся и Володя шли из театра. У девушки горели глаза — ее парень сводил ее на "Ленинградский романс", где главные роли играли ее любимые актеры Игорь Петренко и Екатерина Климова! Как здорово, что столичные актеры привезли свою антрепризу в их город!

Олеся была под огромным впечатлением, у нее даже слезы выступили. Она говорила и говорила, размахивала руками, переживая заново судьбу героев спектакля: война, первая любовь, два друга и одна девушка…

— Вот зачем она так сделала — выбрала Леонидика! Она его пожалела, но любила-то Марата! Мне кажется, что Леонидик стал спиваться, потому что чувствовал, что она его не любит.

Вова прервал молчание:

— Она его давила. Не верила в Леонида как в мужчину. Да и он тоже, как сопля. Прицепился к ней, украл чужое счастье, — буркнул Вова.

Олеся остановилась, впившись взглядом в друга.

— Она заботилась о нем, а не давила! Жалела.

— Мужчине женская жалость не нужна, она только мешает, — гнул свое Вова. — И она тоже, из вредности Марата оттолкнула, хоть и любила. Сама себе жизнь испортила.

— Нет, Вова, ты не прав!…

Так, в спорах о высоком они подошли к дому Олеси.

— Пол-одиннадцатого, поздно. — девушка оторвала взгляд от сотового. — Может, останешься переночуешь?

Вова энергично замотал головой. Было уже такое. Это слишком сильное испытание для него — спать в одной комнате с любимой девушкой, не смея прикоснуться к ней. А она ему так доверяет!

— Я уже вызвал такси.

— Тогда я тебя провожу, подожду.

— Холодно, Олесь, — он приобнял ее.

Девушка широко улыбнулась и положила свои руки на плечи Царёву:

— Ничего не холодно, у меня пуховик теплый.

Они стояли, прижавшись друг к другу, Олеся положила голову на плечо Володи, а он почти не дышал. Во двор въехала машина. Такси. Вова осторожно отстранился. И в этот момент девушка чмокнула его прямо в губы. У парня аж в глазах потемнело, Он сжал Олесю и потянулся углубить поцелуй, но она уже выскользнула и помчалась к подъезду. Помахала рукой и исчезла за железной дверью.

***

— Бабуль, у меня все так с Вовой хорошо, что аж страшно…

— Чего страшно-то, внучка?

— Что все так хорошо, что он не лезет, не наглеет, нежный и терпеливый.

— Вот не ошиблась я в парне! Рада, что и ты поняла, что красавчик — это не главное. Да и обаятельный твой Вовчик, и мужественный, и глаза хорошие, добрые. Такой не обидит.

— Я наверное, поняла, что такое "как за каменной стеной". Я с ним так себя чувствую — как за прочной стеной. Ой, бабуль, мне так на душе хорошо!.. Да, на Новый год меня не ждите, мы останемся здесь. Будем всей группой встречать у Вовы дома. Ему родители большую квартиру здесь купили. Мы уже придумали всю программу на ночь и кто за что отвечает.

— Солнышко ты мое, как я рада за тебя.

— Ба, ты что там, плачешь?! Чего плачешь-то?

— Да за тебя радуюсь, золотко мое. Спаси тебя Бог. Пусть все будет хорошо.

— Да все будет хорошо, бабулечка! Кстати, ба, а как там твой Терентий Николаевич поживает?

— Да хорошо поживает. Замуж зовет.

— Ааа??

— Вот тебе и "а". Я вот думаю — оно мне надо?

— Ну ба, у меня нет слов, я в восхищении!!

Глава 53

В районной поликлинике у Милы взяли анализы и отправили на УЗИ. Живот намазали какой-то жирной жидкостью и водили прохладным прибором. Врач ничего особенного не сказала, только распечатала снимок, заполнила бумажки и отдала Миле.

В общем-то, в этой государственной поликлинике было не так уж страшно, как представлялось Людмиле. Конечно, не столь просторно и шикарно, как в частной клинике, где обслуживалась их семья, но чисто, персонал одет в современную бирюзовую униформу, мягкие пуфики в коридорах. Только вот народу много. Причем разного и не всегда приятно пахнущего.

Роман отвел ее к гинекологу, которая приняла ее без очереди. Врач посмотрела бумаги Милы и впилась в девушку взглядом:

— 13 недель. Под развивается нормально. Только вот мне не нравятся расширенные почечные лоханки. Ладно, посмотрим на следующем скрининге, как динамика будет. Хотя, если опасаетесь, что ребенок может быть больным, еще не поздно сделать аборт. — Женщина говорила это все спокойным ровным тоном, как о чем-то обыденном.

Мила похолодела.

— Никакого аборта, — довольно резко сказала она.

— Я не настаиваю. Но вдруг ребенок родится с больными почками? Оно вам надо, приелонефриты у детей очень тяжело лечатся, а то и операцию придется делать.

Мила тяжело задышала, забрала свои бумаги у врачихи и вышла в коридор. И уже там, на плече Романа дала волю слезам.