Глава 45

Вова отключил телефон и задумался. Похоже, Мила не врет. В этот раз действительно что-то серьезное. В последний раз она была грустная и на себя не похожая, когда рассказывала, что родители посадили ее под домашний арест.

Впереди была еще пара, но он решил сбежать. На перемене подошел к старосте, чтобы тот прикрыл. Потом отвел в сторону Олесю и рассказал, что позвонила Мила, просит помощи, но какой — он пока не знает. Надо ехать, посмотреть, что и как. Олеся прищурилась:

— А что с ней?

— Я не знаю, — Вова пожал плечами, — но голос у нее такой… Ее родители прессуют из-за того, что мы хотим разбежаться, — на этих словах однокурсница вскинула на него глаза. — Фактически посадили под домашний арест. Отпускают по городу только с охраной, считай, с соглядатаем. Судя по ее тону, что-то произошло серьезное. Я пойду? — последние слова Царёв произнес с вопросительной интонацией, будто спрашивая разрешения.

Конечно, Олесе вовсе не нравилось то, что Володя опять занимается проблемами этой козы Милы. Но она поджала губы и кивнула:

— Конечно, если нужна помощь, поему бы и нет? А ты успеешь потом к Свете в больницу?

— Не знаю, отзвонюсь, если что.

***

Володя с Милой сидели в кафе часа полтора. Мила рассказала Вове все. Ну почти все. Без имен. Что у нее есть другой мужчина, и они должны были завтра тайно уехать к нему, далеко, где отец ее не найдет. Помявшись, Мила открылась, что она ждет ребенка, и Вова первый, кому она это рассказывает. Девушка не удержалась и расплакалась. Царёв подал ей платок, сжал ее ладонь. Парень был в шоке, но смог собраться с мыслями. Раз Миле нужна помощь, он все, что в его силах, сделает.

Охранник, наблюдая встречу, несколько раз сфотографировал парочку на телефон и отправил шефу — Федору Савиных. Отец Милы удивился столь неожиданной новости, но и порадовался — вот глупые дети, чего бегали друг от друга? Все-таки молодец он, Федор, гляди-ка, детки-то поняли, что пора кончать дурить, судя по всему, сойдутся. Ишь, чуть ли не обнимаются!

Он тут же связался со своим ручным папарацци, и дал ему задание.

И когда позвонила дочь и передала трубку Царёву-младшему, Федор был доволен и расслаблен. Вова сообщил, что забирает Милу к себе домой, и Савиных хмыкнул: да забирай, невеста твоя. Только мы тут в Тунис едем завтра. Хочешь — присоединяйся.

Парень настаивал на том, что никуда Мила не поедет, он ее не пустит. Просит разрешения забрать из особняк часть ее вещей. Федор сначала позабавился — ишь ты, парень-то ревнивый оказался. Но в то же время его насторожило такое внезапное решение потенциального зятя.

— Вовка, не бузи. Давай скидывай мне данные своего загранника, мигом сделаю тебе путевку, поедешь с нами. С вузом договорюсь, не кипишуй. Отдохнете с Милкой в тепле, накупаетесь, пофилоните чуток.

— Федор Андреевич, она не может поехать, — упрямо настаивал Вова.

Но молодой парень не смог противостоять давлению такого монстра переговоров и манипуляции. как бизнесмен Савиных. И, в конце концов, Вова выдал козырь, как ему казалось:

— Мила ждет ребенка, поэтому никаких тунисов!

Савиных на другом конце провода замер и замолк, и Вова сбросил звонок.

Володя посмотрел на Милу, а она пошла пятнами:

— Зачем ты ему сказал?!

— А что было делать? Ты слышала, как он нажимал? Ну скажу, что ты беременна от меня. А там по ходу дела чего-нибудь придумаем. Поехали!

Они поднялись из-за с толика и пошли к автомобилю, охранник попытался сесть за руль, но Вова перегородил ему вход в автомобиль:

— Давай ключи.

— Не положено. Мне Людмилу Федоровну велено из магазина домой доставить.

— Ну и хрен с тобой, поедем на такси.

— Не положено, мне Людмилу Федоровну… — опять заталдычил секьюрити.

Мила вдруг подскочила к мужчине и стукнула его сумкой по голове.

— Людмила Федоровна!! Вы что, сдурели?! — охранник уворачивался, а Мила кричала:

— А ну быстро отдал колючи моему жениху!! — и колотила мужчину довольно увесистой дамской сумкой, целясь по голове, но попадая на подставляемые руки.

— Мил, такси, — Вова схватил девушку за руку и поволок в сторону прибывшей машины. Они юркнули на заднее сиденье, и побитый секьюрити не успел их задержать.

И не видели, как человек в длинным мощным фотообъективом опустил камеру и потянулся в карман за телефоном.

***

— Олеся, привет. Как там Света?

— Да ничего, Вов. Ну, то есть, конечно, она в апатии. Ты подъедешь?

— Нет. Тут такое с Милкой завертелось, пришлось от ее охраны сбегать. Потом расскажу.

— А что такое?

— Да не телефонный разговор. — Вова вздохнул, — пришлось у себя ее спрятать. На время.

На том конце провода замолчали. Потом Олеся внешне спокойно спросила:

— То есть, она сейчас у тебя?

— Да.

— И ночевать останется?

— Да. Ей некуда сейчас идти, к родителям нельзя. Но завтра или послезавтра, надеюсь, все разрешится.

— А почему бы ей в своей квартире не пожить? — Вова расслышал нотки раздражения и поспешил ответить как можно убедительнее:

— В ее квартире отец тут же появится и опять посадит ее под домашний арест. Пусть лучше думает, что мы с Милой опять вместе и не возражает, что она не дома… В общем, Олеся, я тебе все объясню, тут все непросто. Некуда ей пойти, чтобы остаться вне досягаемости Федора Андреевича.

— Ладно, Вов, я поняла. — голос Олеси показался Царёву сухим и холодным, а может, он нагнетает? — Все, пока, Света меня зовет.

Вова смотрел на погасший экран и досадовал, что не смог путем объяснить девушке всю ситуацию. Ну а как он объяснит? Это ж не его тайна. Мила доверилась ему, и не помочь ей никак нельзя. И жалко ее, умудрилась же залететь от какого-то.

Вон, только приехали, чай попили, она прилегла на диван и вырубилась.

Вова вздохнул, прикрыл спящую девушку пледом и пошел в спальню.

Глава 46

Олеся каждый день бегала к Свете. Давала передохнуть матери подруги, которая спала прямо в палате. Все же уход за лежачей дочерью был непрост. Хотя Пасечниковы, видимо, подсуетились — за Светой была закреплена постоянная санитарка, и в палату никого не подселяли.

В этот вечер, когда Олеся пришла в больницу после четвертой пары, мать Светланы стояла в коридоре и смотрела в окно пустым взглядом.

— Что со Светой? — кинулась к женщине Олеся.

Татьяна Васильевна судорожно вздохнула и повернулась к девушке.

— Все нормально, врачи сегодня порадовали — срастание костей идет успешно, — голос женщины был потухшим.

Он прикрыла глаза, потом повернулась к Олесе.

— Пасечниковы сегодня приходили. И следователь. Света подписала бумагу, что она была за рулем.

— Как так?! Зачем?! — Олеся прижала сжатые кулачки к груди.

— Обещали, что уголовного дела не будет. Миллион заплатили. Карту Свете дали с миллионом.

— И вы взяли?! Разве ее потерянное здоровье и разбитое сердце стоит миллион?! — Олеся едва сдерживала слезы отчаяния.

— Ничего мы не добьемся. А с паршивой овцы хоть шерсти клок, — апатично ответила Татьяна Васильевна и опустила голову.

Девушка зашла в палату. Света лежала, прикрыв глаза. Но не спала. Из беспроводных наушников слушались голоса — Царев накачал в телефон Светы сотню книг и радиоспектаклей.

Олеся села рядом с койкой и взяла подругу за руку. Светлана, не открывая глаз, тихим голосом будто продолжила прерванный разговор:

— Они говорили, что иначе Витю могут посадить. А я не хочу, чтобы он сидел в тюрьме. Или чтобы всю жизнь скрывался за границей. Пусть лучше виноватой буду я.

— Он взрослый мужчина. И не должен свою вину перекладывать на тебя — свою женщину.

— Я люблю его, Олеся, все равно люблю, — по щекам подруги катились тихие слезы.

Олеся наклонилась и обняла Светлану.

— Бедная моя девочка. Светочка, я всегда буду рядом с тобой, что бы ни случилось. Всегда помогу, чем могу, знай это.

— Олесь, там Пасечниковы принесли мои вещи, — Света всхлипнула, втянув слезы, и повернула голову в сторону. Олеся проследила за взглядом: рядом с соседней койкой, на которой спала Татьяна Васильевна, стояло 2 здоровенных чемодана и спортивная сумка. — Я хочу все продать. Но сначала выбери, что тебе понравиться, там брэндовые шмотки, в основном, тебе малы, но есть классные сумки, платки…