С семьёй Саши, брата мужа, мы в замечательных отношениях. До рождения детей часто ездили вместе в автопутешествия. Кроме Рыжика у них есть малышка, которой полгода. Теплая, мягкая булочка, сладкая до безобразия. Обожаю. Как теперь с этим быть? Разводясь с человеком, ты разводишься с его семьёй тоже? Хотя эти ставшие тебе родными люди, ничего плохого не сделали.

Но уже сейчас, пока нет заявления о разводе, я каждый раз думаю уместно ли лайкнуть фото, присоединиться к поздравлениям или как раньше, восхититься племянниками. Все знают, как я их люблю. У нас с Тимом скоро будут разные жизни, в чате вполне возможно появятся его фото с другой женщиной… Желудок прошивает спазм. Сглатываю ком, собравшийся в горле. Открываю меню и гипнотизирую кнопку “Выйти из группы”. А потом представляю, какие эмоции вызовет надпись “Сима покинула группу” и малодушно выключаю экран. Потом успею, а пока не хочу никого тревожить и обижать.

Подхожу к окну, смотрю вниз — белой крыши не видно, ещё рано, Тим приезжает позже. Как заметила в первый раз, весь вечер просидела на иголках в ожидании сигнала домофона. Но вместо мужа пришло два сообщения:

Тим: Поехали домой?

Тим: Когда будешь готова

Оставила без ответа. Так и проводим вечера на расстоянии двух десятков этажей — я тут, он там.

Вновь беру ноут. Сессия на Госуслугах закончилась. В очередной раз авторизуюсь.

У вас есть черновик заявления, продолжить его заполнение или начать заново?

Зависаю, кусая нижнюю губу…

Звонок домофона.

Что, не выдержал?

Не хочу открывать. После концерта не выдержу с ним наедине, это кончится чем-то очень плохим для нас обоих. В офисе мы — магнит для чужих взглядов, поэтому муж себе не то что лишнего жеста позволить не может, он и в словах аккуратен. А без свидетелей, боюсь, всё повторится, если уж он устал ждать. Даже если ждать было нечего.

Подбегаю к окну — машины нет. Ещё или уже. Каждый вечер готовлю себя к тому, что её там может не оказаться совсем.

Звонок повторяется. В мониторе — Лёха. Устало тру лоб ладонью и жму микрофон.

— Лёш… — и всё. Больше не знаю, что сказать. После помощи с квартирой мы почти не общались и сейчас не стоит. Хочется соврать, что ухожу, заболела или прямо в этот момент меня похищают инопланетяне, в общем, по горло занята и не до визитов. Но…

— Привет, пустишь? Я ненадолго. По делу.

Пущу. Последний раз я непрозрачно намекнула Тиму, что хотела бы сократить контакты до минимума. Возможно, он что-то передал через Лёху.

Трюк с общением в прихожей повторить не вышло. Гость поворачивается левой скулой, где алеет свежая ссадина, и со странной интонацией интересуется, можно ли ему войти. Приглашать захотелось ещё меньше, но, кажется, выбора у меня уже нет. Шагаю в сторону, пропуская его в квартиру, а сама — в ванную, убирать компромат с батареи.

Натягивая джинсы вместо домашних шортов, слышу приглушённый мат. Одно ёмкое слово. Видимо, Лёха завернул полюбоваться грифельной стеной. С силой сжимаю веки. Если бы он увидел бельё, которое я спешно снимаю с полотенцесушителя, это было бы не так интимно.

На стене обнажённый по пояс Тим, заложив руки в карманы, смотрит в окно. Напряжённый и злой. Ровно такой, каким запомнила его за секунду до взрыва, что уничтожит обе наших жизни, и осколками посечет много других. Его нельзя не узнать, но Лёха вряд ли догадывается: Тим тут не потому, что скучаю и хочу быть ближе, а чтобы я вдруг не забыла, почему мне нужно закончить дело на Госуслугах.

Возвращаясь, застаю гостя за разглядыванием открытой страницы на ноуте. Ч-ч-ч-чёрт, этот визит — сплошная катастрофа. Можно обратно в ванную? Он поворачивается на звук шагов и ошарашенно смотрит. Пытаясь унять дыхание, захлопываю ноутбук и развожу бурную деятельность вокруг чайника.

Я сама ещё ничего не решила по поводу развода, а он уже сделал выводы. Правильные или нет — другой вопрос, мне неважно, что он подумает. Но кто помешает ему поделиться с Тимом? Они вместе работают и живут.

— Что будешь пить?… — открываю шкаф и в ожидании ответа лезу на верхнюю полку за пачкой кофе или коробкой чая.

— Вы разводитесь, Сим? — так хотелось бы больше равнодушия в его голосе.

— Лёш, прости, это наше дело, — чайник шумно кипит, завариваю чай.

— Теперь не только… — возражает с малопонятным вызовом в голосе.

Разворачиваюсь: и вижу, как он, глядя на пол, ощупывает ушибленную скулу.

— В смысле не только?

— В прямом, — поднимает глаза, — Тим сегодня съехал.

Я, наверное, должна спросить почему, но не буду. Лёха пояснит сам:

— Конфликт интересов.

Отворачиваюсь и бестолково помешиваю заварку в чайнике. “Конфликт интересов” — деловой термин, но я уверена, что он говорит не о работе. О личном. Обо мне. Достаю чашки и нарочито медленно разливаю чай. Убираю салфеткой сбежавшие из пачки чаинки. Долго ищу одинаковые ложки. Выкладываю в пиалу печенье, которое точно не буду есть. Взгляд жжёт лопатки.

Ставлю парящие чашки на стол. Лёха обводит пальцем запечатанную “соту” с орехами, дёргает за шелковый зелёный бантик:

— Даже не открыла… Тоже не любишь?

На автомате хочу ответить, что не ем мёд, но спотыкаюсь на полдороги. Теперь моя очередь смотреть на него во все глаза. На горизонте сознания маленькой точкой появляется и стремительно растёт в размерах догадка, будто мчусь к ней на скорости света. Сейчас мы столкнёмся, и я разобьюсь.

— Это всё ты? — оглядываю гипсофилу, шляпную коробку с гортензией и фиолетовые пионовидные розы…Как? Как я могла спутать?! Меня мелко трясёт. Обнимаю себя руками и отхожу к окну. Слышу шелест открытой пачки мятных пластинок в шоколаде, половину слопала вчера вечером:

— Ну хоть тут угадал.

Я же не знала! Думала, это Тим! Давлю приступы тошноты. Со стороны это может казаться смешным, но чувствую себя обманутой и… отравленной. Я бы никогда не приняла! Никогда!

Голос плохо поддаётся контролю.

— Ты не должен был! — громко упрекаю и вздрагиваю, потому что он тихо отвечает, стоя прямо у меня за спиной.

— Да. Не должен. Не должен был отказываться от тебя тогда.

Тогда — это в самом начале? Было без шансов. Как он не понял за всё это время.

— Но ты так смотрела на него в коридоре… Девочка в жёлтом носке.

Шагает ближе и, сковав мои плечи, обхватывает руками, прижимая к себе. Порывистый шёпот в затылок:

— Сим, я честно пытался с другими, но они всё — не то. Не ты, — шумно сглатывает. — Никого не вижу, кроме тебя…

Застываю. Чужое тело, чужие руки, чужой запах. Страшно даже дышать. Паника долбит повышенным пульсом. Вдруг становится ясно, что мы одни, я сама его пустила, и если он решит перейти грань, мне никто не поможет.

Пытаюсь освободиться, прошу отпустить, но капкан лишь сжимается крепче, а сам Лёха, как в трансе, ничего не слышит и продолжает шептать:

— Если вы разведётесь, дашь мне возможность?

В этой возне замечаю белую крышу внизу и больше всего хочется, чтобы Тим действительно устал ждать и поднялся ко мне. Или не устал, но почувствовал, как сильно нуждаюсь в нём. Ну давай же, звони.

Мелодия телефона режет пространство. Даже такое присутствие мужа даёт силы, и с громким и твёрдым НЕТ я вырываюсь, отлетая на безопасное расстояние. Лёха трезвеет. В глазах — сожаление.

— Блин, прости меня, Симыч, — неловко трёт ладони друг о друга, глядя на них с удивлением, — Что-то нашло… Не хотел напугать.

Огибая его по дуге, иду в сторону входной двери. То ли встречать Тима, то ли самой к нему бежать. Сейчас Лёха на вид просто Лёха, но я всё ещё чувствую железные руки и до чёртиков боюсь, что его опять перемкнёт.

Мобильный звонит параллельно с домофоном.

— Не открывай, давай договорим? — выставляет ладони вперёд. — Больше не трону.

Жму кнопку “Открыть” и отрицательно машу головой:

— Поговорили, Лёш.

— Охренеть, — бормочет Тим, заходя в открытую дверь, — я же предупреждал…