— И что же, нахрен, тебе известно? — в полной тишине злой голос мужа вырывает меня из забытья. Напугал. Резко откидываю одеяло и сажусь на постели — почему-то сплю в куртке и, кажется, даже в ботинках. Сердце колотится в горле, рывками хватаю воздух — так всегда бывает, если будят внезапно. Тим в курсе и обычно старается быть аккуратным. Но не сегодня. Зачем быть аккуратным с женой, которой изменяешь?

Что он спросил? Ах да, что я знаю. Что ж, я этого не хотела, но придётся:

— Видела тебя в “Сапоре”с шикарной женщиной. Букет кремовых роз на столе, белое вино и нетронутая паста. Сначала я подумала, что ошиблась, ведь мой отчаянно брезгливый муж не ест в ресторанах, но… — вздыхаю, — Ты жрал её глазами, а она улыбалась, предвкушая продолжение. От вас так шарашило сексом, что смущались официанты. А когда ты пересел к ней на диван и начал что-то шептать, покрывая ухо мелкими поцелуями, мне захотелось умереть прямо там. Но умерла я позже, уже дома, после того как написала тебе сообщение: “Я всё знаю. Домой не приезжай”. Или до. Или во время. И сейчас умираю снова, рассказывая это тебе. Прости, как видишь, я совсем не в форме для выяснения отношений.

Тим продолжает пристально смотреть на меня, складывает руки на груди и также зло выдаёт:

— Ну? Чего молчим?

В смысле молчим? Я что, всё это говорила про себя? Тру ледяными пальцами виски, вдавливаю воспалённые глаза. Всё ещё не могу проснуться, тело не слушается, будто чужое. Он никогда так со мной себя не ведет. Где-то на горизонте сознания появляется догадка, что это всё — очень реалистичный сон. С нами такого просто не может произойти. Через месяц отмечаем пятилетнюю годовщину свадьбы, у нас отель забронирован на Байкале — давняя мечта обоих…

Нервный окрик:

— Сима!

Нет. Не сон.

— Я вас видела, Тим, — тщательно прислушиваюсь к своему голосу, чтобы теперь уж точно было вслух.

— Где? — что, даже не спросишь, кого именно я с тобой видела?

— В “Сапоре”, — устало пожимаю плечами.

— Во сколько? — продолжается допрос. Вообще-то, спрашивать должна я, у меня очень много вопросов… Но совсем мало сил.

— В семь, — малодушно называю время на час раньше. Абсолютно не понимаю, для чего оставляю ему возможность думать, что не застала их интимный момент…

— Долго была? — в голосе истончается злость, сменяясь едва уловимым облегчением.

— Нет, минут 10… — гасну. Понимание того, что я сама выстелила ему путь к отступлению, лишает последних сил.

— Что ты там вообще делала?

— Договаривалась о съёмке, — зачем-то оправдываюсь.

— Почему не подошла?

— … — открываю рот, но так и не могу ничего ответить. Развожу руками — разве не понятно?

Подходит к кровати, сгребает меня в объятия и шепчет в макушку с укором:

— Балда ты, Сим-Сим, напридумывала себе херни и сразу "Не приезжай", — а я сжимаюсь в комок и думаю только о том, что из-за слёз напрочь забит нос и я не могу почувствовать, пахнет ли от него чужими духами.

— Никакого криминала, это была коллега… по работе, обсуждали новый проект, — поднимается и выходит в прихожую, вешает пальто в шкаф. Моет руки, возвращается и садится передо мной на колени, тянет молнию куртки вниз, стягивает ботинки:

— Давай раздевайся, мелкий Отелло. Кофе будешь?

Смотрю на часы — полпервого ночи. Показываю ему.

— Затянулась ваша встреча…

— Да, в офис пришлось вернуться — криво накатили обновление, — уходит на кухню, включает кофемашину и, перекрикивая шум, сообщает:

— Кстати, завтра я тоже допоздна.

Семь лет назад.

​​​​​​​

Это было особенное лето. Мне двадцать три, я почти получила работу мечты и прошла отбор в школу академической фотографии. На столе лежит учебник физики за восьмой класс, открытый на “Основах оптики”, и я полностью погружена в преломление света, потому что в сентябре у нас начнётся практика в студии, где мы будем строить светотеневой рисунок. Это даже звучит красиво! У меня мурашки от предвкушения, но пока не представляю, как совместить эти занятия с работой мечты. А ещё надеюсь, что к этому времени мне снимут гипс.

Подруги шутят, что я не хожу, а низко летаю, и мой картинный полёт в хамаме — лишнее тому подтверждение. Обошлось без переломов, но и простое растяжение связок заземлило меня на две недели. Спасибо Вселенной за удалёнку, иначе пришлось бы попрощаться с проектом, который мне, дизайнеру без особого опыта, доверили вести на работе мечты в качестве испытательного теста. И я изо всех сил стараюсь его не провалить.

Со стороны подрядчика на проект обещали поставить самого лояльного программиста, который отнесётся с понимаем к моей неопытности. И Алексей действительно такой, нянчится со мной даже больше необходимого. Правда, теперь он Лёха и мы на “ты”. Сегодня наш третий созвон по видеосвязи. Меняю пижамный верх на что-то приличное, немного туши на ресницы, иначе глаза совсем теряются, пузатая чашка воды, графический планшет, ноутбук. Готова.

В работе время пролетает незаметно. Лёха терпеливо объясняет мне, что мы можем сделать, а что навсегда останется в моём воображении, потому что “такой скрипт тебе не напишет никто”, и я придумываю альтернативу. Периодически к нему в кабинет вламываются весёлые люди, чтобы позвать на пиццу, на виски, ещё бог знает зачем. Мне не видно входящих, но из-за двери доносятся звуки совершенно нерабочей атмосферы — кто-то вышел из отпуска и проставляется. Лёха каждый раз рычит в ответ “скоро буду”, и мы продолжаем.

Когда очередной “делегат” с вечеринки нагло остаётся ждать, пока моя "нянька" освободится, Лёха закатывает глаза и дурашливо страдает в мне камеру:

— Начальству не отказывают, Симыч, давай сворачиваться. Завтра в это же время, пока.

Я с сожалением прощаюсь. Мне действительно нравится с ним работать, нравится сам проект и нравится то, что у нас получается. Мешкаю в попытках поудачнее пристроить гипс и слышу из ноута глубокий низкий голос:

— Лееех? Что это за девочка?

Оу! "Девочка" — это же… я, да? Смотрю на экран и понимаю, что Лёха лишь прикрыл крышку ноутбука, и мне видна полоска изображения, а в ней хромированная бляха на кожаном ремне чёрных джинсов, крепкие, загорелые предплечья с красивой топографией вен, кисти с длинными пальцами… Подвисаю рассматривая. Это завораживает.

Лёха ухмыляется:

— Тебе зачем?

— Надо. Это новенькая из “Визуала”?

— Ага, шеф сказал нежно ввести её в курс дела. Вот и ввожу.

— А введи меня в курс, что и куда ты там вводишь?

Пауза.

Лёха перестаёт улыбаться и тяжело выдыхает:

— Тим, реально зачем она тебе?

— А тебе? — в глубоком голосе обозначается металл.

Лёха молчит.

Молчание настолько красноречиво, что мне становится окончательно неудобно подслушивать, и я делаю страшную глупость:

— Лееееш? Ты в курсе, что не отключился?

Тишина.

А потом загорелая кисть взлетает к крышке, чтобы открыть, но усилие сверху сильнее, и крышка с глухим ударом захлопывается. Вот теперь отключился.

На следующий день к созвону я готовлюсь более тщательно, но стараюсь не переступить грань, за которой будет очевидно, что хочу произвести впечатление. А я хочу. Не на Лёху, конечно. Почему-то кажется, что глубокий голос снова придёт, а может, мне просто этого очень хочется. Вчера весь вечер рисовала его прекрасные кисти. Скучающие и спокойные, живые и активные, внимательные и исследующие, тёплые, с карамельным оттенком загара. Наваждение какое-то.

Когда подходит время, отвечаю на видеозвонок и немею. По ту сторону не Лёха. Крупными мазками выхватываю широкие плечи и развитые грудные мышцы, обтянутые яркой футболкой, ключицы, шею, кадык, чётко очерченный подбородок, чуть полные губы и… Глаза. Очень тёмные, карие, с пушистыми чёрными ресницами и ровными бровями. Он тоже смотрит. И мне бы смутиться, но воображение в секунду разгоняется от нуля до сотки. Я уже прикидываю, как с такой моделью сдам в школе зачёт по мужским модельным тестам, которые мы с ногой успешно проболели. Мысленно выставляю свет, представляя новые и новые композиции для портфолио. Футболку, конечно, долой, в чёрно-белом будет просто шик! Интересно, есть ли у него волосы на груди, и там же с татуировками нельзя, но ничего, если что загримируем…