Но тут позвонил крупный чиновник, с которым мы одно время много сотрудничали. И назначил встречу в «Ле Сад». Я сразу догадался, о чем пойдет речь. Но отказывать таким людям во встрече не принято. Мы приехали с замом.

Конкурсы отменяются, поведал чиновник, я вношу вас в список спецпоставщиков, вот номенклатура требуемого оборудования. Цены нарисуете сами, и не стесняйтесь. Звоните, как будете готовы. Условия вы знаете. Я, Петрович, о тебе сразу подумал. Ты единственный, с кем у меня ни разу не было проблем.

Отвечать сразу я не стал, хотя сразу твердо решил отказаться. И впервые за много лет серьезно поругался с замом, когда мы, возвращаясь в контору, обсудили сделанное предложение. Он вышел из себя и попросил меня не вести себя как мудак.

Много лет назад, в очередной раз потеряв созданный бизнес, я встал, отряхнулся, и запустил все по новой. Тогда-то я и нашел его. По объявлению в интернете.

Защитив кандидатскую, он занялся бизнесом и влетел по самые не балуйся. Работать ко мне, он пришел с работы таксиста — бомбилы. Но то, что мы встретились было редкой удачей. Он оказался незаменим в организации процессов и обеспечении работы конторы. Наш тандем очень классно работал больше пятнадцати лет. Общаясь мы не стеснялись в выражениях. Но сейчас у нас случился настоящий конфликт. Я не стал с ним спорить. Просто сказал, что моя контора этим заниматься не будет. Все.

Засидевшись в конторе допоздна, я, вернувшись домой, завалился спать. И вот, проснулся. Дело в том, что я живу один. Включить музыку в гостиной просто некому. Натянул спортивные штаны, и пошел на звуки.

В кресле у музыкального центра сидел Вова, мой зам. В углу скромно стоял его охранник— водитель. Заработав приличные деньги, мой зам, в отличие от меня, с упоением стал играть в эти все погремушки. Личная охрана, ВИП залы аэропортов и ресторанов, дорогие тачки и прочие маркеры богачества. Но только сейчас мне подумалось, что с охраной, я, похоже, был не прав. Нужно было озаботиться.

Прошел, и уселся в кресло напротив него, он молча ко мне повернулся, и внимательно меня осмотрел. В руках у него был ствол. «Вальтер ППК». Я взял с журнального столика сигарету, закурил и вопросительно поднял брови. Вова помолчал, а потом сказал:

— Я сегодня был в автосервисе.

-Да ты что?! — я выпустил дым ему в лицо— они не закрылись?

У Вовы новый Майбах. Он сильно нервничал по поводу обслуживания.

— Не только не закрылись. На площадке перед цехом, стоит пятнадцать только привезенных Майбахов и Геликов. Несколько бронированных.

— И что?

— И то! Пока тупая толпа орет патриотические лозунги, люди используют ситуацию и зарабатывают!

— А я— нет. Понял?

— Мне жаль, Петрович. — ответил он. Потом поднял ствол и выстрели мне в лицо.

Небытие длилось лишь мгновение. Я снова открыл глаза, не очень понимая, что я вижу. Так вот как оно было! А я искренне думал, что помер во сне. И что же это у меня сейчас?

Я толкнул возникшую передо мной дверь и вошел в большое, но какое то замызганное помещение без окон, с бетонным полом. Крашеные защитной краской, облупленные стены. Железные, проржавевшие, покрашенные прямо по ржавчине ворота в стене напротив меня, кажется, в эту стену вросли. По крайней мере, покрашено было прямо по ржавым сдвижным рельсам.

— Снова вы! Ну что же, проходите — неприятно оживился какой-то мужик в хаки, с профессионально-цепким, нехорошим взглядом — присаживайтесь, в ногах правды нет.

Я прошел и уселся на колченогий стул перед обшарпанным и тоже мечтающем о свалке столом:

— А где она, правда? — спросил, что бы не молчать. Потому что теперь я вообще ничего не понимал.

— Да вот же! — собеседник с отвращением хлопнул ладонью по томам пухлых папок, заполнивших стол.— все до одного дня, вами прожитые, у нас здесь. Без прикрас и уверток. Еще и новые прибавились.

Он снял с одной из стопок заполненную лишь на треть папку, и открыл. Побарабанил пальцами по столешнице, хмыкнул и продолжил:

— Процедуру вы знаете. Вот вам листок, вот ручка. Пишите — записано верно, осознал, каюсь, больше так не буду. И вперед…

— Вы бы представились, для начала. И внятно и доступно объяснили, что происходит.

— Вы ничего не помните?! Надо же. Хорошо. Я — апостол Петр. Охраняю врата в Рай — он кивнул на ржавые ворота — но туда нет ходу никому, не думайте. Так что не расстраивайтесь. Вот, берите ручку, пишите, и вперед, в небытие, в ожидание колеса судеб, что вас однажды снова позовет на белый свет.

— Вот так, значит? Знаете, сотрудничать со следствием и правосудием, не мой метод. Так что ничего я писать не буду.

— Не стану вас пугать, но вечные муки, в отличие от Рая— вполне доступны и если вы не покаетесь, сможете в этом убедиться.

-Хм. Пожалуй, мы можем договориться. Давайте я все подпишу, все признаю, во всем раскаюсь, и больше не буду. А вы мне дадите возможность спросить ЕГО. А потом— и вечные муки приму со смирением.

— Вы не больно-то о себе воображайте, и не задерживайте. Никто вас к НЕМУ не пустит— он на несколько мгновений ушел в себя — Что я, не вижу, что вы только матом с ним будете говорить?! Но, ОН предупреждал о вас. Да и попросили за вас больно сильно. Так что не смею задерживать, идите откуда пришли. И следующая наша встреча может стать для вас последней. Так и знайте.

И он хлопнул ладонью по столу.

Я открыл глаза и уткнулся взглядом в глаза Кэт. Потом понял, что я лежу на кровати, она сидит рядом и гладит мою руку.

Меня страшно мутило, у меня была замотана бинтами голова, и правое плечо. Слегка оглядевшись, я понял, что снова угодил в больничную палату. Она приложила мою ладонь к своему лицу и сказала:

— Доктор нам уверенно заявил, что ничего страшного. Контузия, и ранение в плечо. У тебя теперь будет шрам на щеке, Ши.

— Ты снова избежал всех протокольных процедур, Грин! — подал голос незамеченный мной Хофман.

— На это и был расчет — прохрипел я. Шутить совсем не хотелось, но вид заплаканной Кэт меня сильно смутил. — Я, правда, еще думал, что Катарина меня бросит. Зачем ей постоянная стрельба вокруг?

— Очередь в лицо, Грин. А ты не то что жив, а даже ругаешься с девушкой?! Это чудо.

— Даже не думай от меня сбежать, Ши. Если с тобой случилось чудо, отнесись к нему с уважением.

— Ха! Кэт деликатно не говорит, что в этот раз в коридоре сидит полицейский, у которого приказ не только тебя охранять.

— От кого ж меня теперь нужно охранять? Кажется твоя родня, Карл, удивительно упорные люди.

— Постой, Кэт! Я не люблю, когда девушки ругаются как извозчики. Я сам ему расскажу.

И Карл рассказал мне удивительную историю.Для начала он сообщил новость. Глава службы по Охране Конституции сбежал в ГДР, а на самом деле к русским. И стрельба в Косыгина, а вовсе не в меня, это операция кого-то из русских шпионов. Еще разбираются.

В общем, если совсем просто излагать то, что я своей гудящей головой понял, то было следующее.

Несколько лет назад, когда началось строительство нефтепровода «Дружба», к советским руководителям обратились итальянские коммунисты. С предложением содействовать сотрудничеству итальянских промышленников с Советским Союзом в нефтяной отрасли. Переговоры шли на уровне МИДа, и товарищей, ответственных за работу с зарубежными коммунистами. Но, в связи с деликатностью вопроса, все шло неторопливо.

Тем не менее, были достигнуты какие то договоренности, и наметились какие о планы. Но тут, вдруг, откуда не возьмись — немцы! Да с предложениями куда вкуснее, и, что главное — куда реалистичнее, и, что совсем важно, много выгоднее.

Революционеры поняли, что еще немного, и Италия окажется с нищей компартией. Параллельно с этим, масштабный международный проект, курируемый и возглавляемыйКосыгиным, очень не нравился многим вСоюзе. Хотя бы потому, что существенно расширял влияние Алексей Николаича.

Так возникла идея похоронить проект любым способом. И русские задействовали не только коммунистов, но и свою агентуру. Попытки устроит скандал через прессу не вышли. Ты не поверишь, Грин, но Катарина и Айрин, убедили Шпрингера, с его «Бильд», не выступать. И он честно рассказал, что к нему, со скандальными материалами обратились итальянцы.