Вот и вышло, что спать я лег около двенадцати. Кэт сквозь сон пробурчала, что подумать не могла, что меня интересуют мужчины, а не она. Но сон оказался сильнее ее сарказма, и она, закинув на меня ноги –руки, сладко заснула дальше.

За завтраком я рассказал об успехах, и предложил начать думать, куда мы уедем отдыхать. Потому что работать больше недели это не аристократично. Дамы надо мной посмеялись, и пообещали переговорить с родственниками, о месте кочегара на одном из заводов. Потому что отдых, Ши, нужно выстрадать. Я, милые дамы, продолжаю надеяться на вакансию младшего садовника, со знанием китайского языка. Славный пес Куниберт проявляет к нему поразительную склонность. С чем и отбыл. До места меня подбросил садовник, отправленный хозяйкой за покупками. Так что мой приезд выглядел солидно.

В отличие от меня, советские представители явно не спали всю ночь. При моем появлении дверь гостевого дома открылась, и из нее вывалились переговорщики в полном составе. Часть из них, поприветствовав меня, не мешкая уселись в поданный к дверям лимузин и уехали. Оставив меня с Косыгиным, неизменным Христюком, и товарищем Карасевым, что умудрялся быть совершено незаметным.

Алексей Николаевич заявил, что хочет прогуляться, и мы пошли по улице в сторону Боварской Канцелярии. Советский вице— премьер был задумчив, и слегка меланхоличен. Молча пройдя с сотню шагов он сказал, что в принципе мои предложения принимаются. Нужно будет пройтись по цифрам, но это уже не к тебе? Разве что, ты же уже познакомился с Владимиром Козловым? Есть мнение, что его можно назначить главой создаваемой в Швейцарии структуры. Не буду скрывать, Петр, он сын человека, которого Никита Сергеевич называет своим приемником, и который в отсутствие Хрущева руководит в Москве.

Я подумал, что не помню в руководстве страны, при Брежневе, мощной фигуры, по имени Козлов. С другой стороны, какая мне разница? О чем и ответил Косыгину. Что ему виднее. Хотя лично мне, выход на Брежнева, через его сына, кажется более рациональным.

Косыгин повернулся ко мне, и собрался что то сказать. Но тут на пустой улице улице стало как-то оживленно.

Из арки на противоположной стороне улицы, метрах в пятидесяти впереди, бодро вышли два каких-то мужика. Откуда-то сбоку, через улицу от них, появился еще какой-то деятель. Охранник Косыгина, Карасев, развернулся к нам, одновременно расстегнув пиджак, и тоже собрался что-то сказать.

И в это мгновение "Фольксваген Жук", что стоял на обочине, рядом с Карасевым, взорвался.

Взрыв был серьезный. Карасева просто смело и бросило на тротуар. Меня швырнуло на Косыгина и мы оба оказались прижаты к стене дома, лежа на тротуаре. Голова стала ватной и тяжелой. Я сглотнул. В ушах хлопнуло, и я услышал, звон бьющихся и опадающих стекол, и как кричит Карасев. Наверное, от боли.

А потом я услышал пистолетные выстрелы и автоматные очереди. И увидел как мужик, что объявился на тротуаре нашей стороны улицы, стреляет в вышедших из подворотни. А те лупят очередями в него.

Сзади тоже раздавалась пистолетная и автоматная пальба. Тут автоматчики завалили противника и побежали в нашу сторону. Я понял, что похоже нам кранты.

Вернувшись в Мюнхен, я, даже не пойму почему, подаренный Карлом «вальтер», доставать из рюкзака не стал. И сейчас почувствовал себя голым. Подо мной зашевелился Косыгин. Скатился с него, и решил попробовать добраться до Карасева, что к этому моменту затих. Чуть поодаль, на тротуаре заторможено копался Христюк, тоже угодивший под взрывную волну.

У лежащего на боку охранника из-под пиджака виднелась кобура. И я было собрался прыжком до нее добраться. Да только не успел даже прыгнуть.

Обойдя стоящий у обочины "Воксхолл", на тротуар ступил высокий, смуглый мужчина с автоматом, поворачиваясь в нашу сторону. На мгновение мы встретились взглядом. И я понял что — все.

Но, видимо, лимит неожиданностей не кончился. Потому что с треском рвущегося брезента за моей спиной раздалось три выстрела подряд. Мужик с автоматом рухнул в паре метров от меня. А перед нами выскочил высокий китаец, со стволами в обеих руках, мазнул по нам взглядом, и повернулся к набегающим по тротуару автоматчикам.

Потом вскинул обе руки, в которых было по стволу, на уровень глаз, и, словно танцуя какую— то странную лезгинку, начал быстро смещаться боком снова на проезжую часть. Одновременно с этим стреляя по набегавшим автоматчикам. И в этом весьма преуспел. Уложив обоих пятью, кажется, выстрелами. Метров с десяти.

Я исполнился почти мистического восхищения. Лишь потом сообразив, что он увел нас с Косыгиным с линии огня, вызвав огонь на себя.

Установилась тишина. Китаец подошел к нам, вгляделся в меня, и склонился в почтительном поклоне. Я окуел.

За все время пребывания в Мюнхене я не видел ни одного китайца. Боец, в это время, не разгибаясь, сказал на китайском:

— Господин Цзинсун просил вам напомнить о своей маленькой просьбе.

Я, почти ничего не соображая, на автомате кивнул. С трудом вспомнил, что Цзинсун — это глава китайской резидентуры в Нью-Йорке. Высокий китаец увидев на моем лице понимание, видимо удовлетворившись этим, протянул мне рукоятками вперёд оба ствола. Произнёс:

— Меня здесь не было, господин Грин.

Начал что— то понимать, взял два «Вальтера ППК» и тоже кивнул. Китаец развернулся и исчез. На пустой улице! Вот был, и нет его.

Вся эта война заняла по времени не многим больше минуты.

А я огляделся. Рядом валялся труп. Поодаль лежало еще два. Вдали лежал видимо немецкий охранник, приставленный к нам, и первым открывший огонь. Оглянувшись назад по улице, я увидел метрах в двадцати еще одно тело с автоматом. И, чуть дальше, еще одно. Христюк стоял прислонившись к стене дома метрах в пяти от меня. Я сказал:

— Христюк! Держи— бросил ему пистолет. Где то за домами завыла сирена — на все распросы будешь говорить что это ты и я отстреливались. Понял?!

Убедившись, что он, хоть и полностью очумело, но поймал ствол, я повернулся к Косыгину. Помог ему встать. Визуально никаких повреждений у него не было. Даже костюм не очень запачкался. И я повернулся к трупу рядом. Он лежал лицом вниз, придавив телом автомат. Виднелся лишь дырчатый кожух ствола. Я подошел и перевернул тело, намереваясь откинуть автомат ногой подальше.

Что автоматчик жив, я понял лишь когда он, перевернутый на спину, вдруг поднял ствол и выстрелил мне в лицо. Улетая в небытие я услышал только, как Христюк засадил в него несколько выстрелов…

Я открыл глаза и сориентировался. Я в своей квартире, в своей спальне на Покровке. Так это был сон! Надо же. Очень, очень жаль! Так приятно и радостно было почувствовать себя молодым, пробираясь в джунглях Камбоджи. В компании славных молодых ребят. Так приятно было снова влюбляться и получить взаимность от восхитительной стройной красавицы с яркими карими глазами, курносой и с ямочками на щеках…

В спальне было темно и тихо, из чего я заключил, что уже глубокая ночь. Вдруг в гостиной, достаточно громко заиграл ритм-энд-блюз. ZZ-TOP, узнал я.И вспомнил, весь предыдущий день.

К шестидесяти годам я сколотил приличное состояние. И занимался бизнесом лишь от понимания, что предавшись безделью, быстро слечу с катушек в старческую немощь. А бизнес — это непрерывная движуха и напряжение ума, не дающие обрюзгнуть-опуститься.

Поэтому, случившееся после февраля двадцать второго, воспринял философски. В отличие от моего зама. Я неспешно, в кооперации с бельгийцами и французами, готовил выход на рынок нового продукта, что порвет конкурентов и оставит после меня мое имя. Хоть и как бренд, но тоже ничего.

Когда началось, западные партнеры были в отчаянии, но пойми Питер, министр торговли никогда не подпишет нам поставку в Россию. Нет, через Китай тоже не сможем. Ведь все будет понятно.

Крушение всех надежд я воспринял спокойно. В отличие приближенных моих сотрудников. Кто-то запил, кто-то пустился во все тяжкие. Выждав месяц, я собрал народ, и сказал речь. Что нам ли загоняться?! Херня, давайте подумаем, и начнем производство потихоньку запускать здесь. Ублюдок,будет а не продукт. Но что же, ныть? Да, почти двадцать лет выкинули в жопу, но фигня, чего нам? Поворчав, народ подуспокоился, и приступил. По моим прикидкам — не пропадем.