Я плечом покачал голову Катарины. Она сонно на меня уставилась:

— Так и знай. Я всеми силами буду избегать светской жизни. Будешь вредничать, сбегу в Прованс.

Она улыбнулась так, как умеет только она, чмокнула меня в щеку и, снова задремывая, сказала:

— Господи, ну какой же ты дурак, Питер.

Сославшись на то, что мне нужно познакомиться с мамой Катарины, я не то что бы слукавил. Просто, я решил все еще раз обдумать, не находясь под влиянием бешеной энергетики Хофмана –младшего, и веселого пофигизма Джо Оттама.

Карл доказывает отцу, а прежде всего себе, что он крут и вообще. Джо, связав жизнь с Айрин, изо всех сил старается соответствовать, и любит учиться чему-то новому. Для них эта история всего лишь один из проектов.

А мне хочется, что бы в России появился хороший автозавод. Это, с моей точки зрения, для России гораздо полезнее, чем прорваться к Хрущеву, и сказать— смотри Никита, довыеживаешься!.

И мы с Кэт полетели в Мюнхен.

На самом деле Катарина — серьезная и рассудительная девушка. Даром что немка. Хотя она фыркает, и заявляет, что ты ничего не понимаешь, Ши. Я — боварка. Скажите пожалуйста! А в чем разница? Это постигают сердцем, может быть, когда-нибудь поймешь.

Сейчас Кэт на распутье. Закончив Мюнхенский университет, она думает. Продолжать учебу до получения степени, пойти на работу, или выйти замуж за этого Грина, который предложение сделал и затих. Потому что начинать действовать нужно, все тщательно спланировав.

Вообще то, и в Рубийоне, да и потом, мы не только тешили гастрономические порывы, и занимались тем, что интересует эротоманов. Хотя, честно говоря, именно этим и занимались. Мы много разговаривали, исподволь изучая друг друга. Тут же, кстати, делясь друг с другом наблюдениями. И это было тоже страшно занятно. В частности, Кэт сказала, что я какой-то асоциальный тип, оторванный от реальности. Как будто, где-то прятался от газет, радио и телевидения. А еще, я не жила раньше с мужчинами, Грин. Скажи, а все мужчины вешают одежду на пол?

И мне тоже с Кэт интересно. Она рассказала, что подумывает пойти поработать. После окончания юридического факультета, нужно увидеть жизнь. Дедушка предложил, на выбор, устроить в федеральное ведомство по финансовой деятельности, или в секретариат организации Гелена*. В общем, к бывшим дедушкиным сослуживцам.

— Никаких Геленов, Кэт! я сам найду тебе работу. Где-нибудь в женском монастыре, архивариусом.

— Почему?!

— Как можно пускать тебя в разведку?! Тебя же начнут охмурять болгарские шпионы! А ты — такая наивная и доверчивая. А они — все такие красавцы, и смотрят на тебя огненным взглядом.

-Шииии… ты ревнуешь!

— Нет, Кэт, завидую. На меня вот, парни так не смотрят!

— Тогда поеду с тобой в Бонн. Поговорю о работе в банковском надзоре.

— А дома подождать меня не хочешь?

— Скучно. Мюнхен, он же такой маленький, Питер. Куда не посмотри, или бывший вздыхатель, или тот, о ком ты слишком много знаешь.

— Ах вот как? Все, я ухожу! Этот лебедь лучше летает в одиночку.

— Ну, Шииии… не капризничай. Мне же нужно чем то заниматься.

Впрочем, пока мы с Джо разводили французских нефтепромышленников на строительство завода, она много болтала с Айрин. Да и я ей рассказывал байки про паблик рилейшн, и ПиАр компании. Так что сейчас она размышляет о структурах Общего Рынка, пресс-служба которого, надо же, сейчас как раз в Париже…

Мама Катарины, София Эвелин Уффельхайм — приятная женщина. Красивая и ухоженная блондинка. Не зная что к чему, легко можно принять их с дочерью за сестер. С ней оказалось просто. Сразу же попросила называть ее Софией, и сообщила, что для нас с Кэт приготовлена комната. Я тоже не стал откладывать, а тут же, в аэропорту, испросил у нее руки Катарины.

Правда, не очень понял, что имеется ввиду на светском языке — комната для нас с Кэт. Это еще что то значит, кроме того что я уже не отверчусь? В смысле, у Кэт ведь была своя комната?

Из аэропорта нас солидно увез Мерседес-Пульман, годов сороковых выпуска, с водителем в специальной фуражке. Дом семейства Уффельхайм , как и у Хофманов, тоже в Грюнвальде, но за рекой. Уютный и приятный двухэтажный особняк с большим регулярным парком, из которого выходишь прямо в Грюнвальдский лес.

Серьезный разговор с Софией Эвелин случился сразу после легкого завтрака по приезде. Это были даже, скорее, деловые переговоры. Точнее, попытка переговоров. Потому что я не поддержал обсуждение размера приданого Катарины, и прочие оценки активов. Заявил, что в этой части ни на что не претендую. И смогу самостоятельно обеспечить Кэт всем, что ей захочется. А она вольна делать со своей собственностью все что пожелает.

Впрочем, у меня сложилось впечатление, что я и так Софии понравился. Потому что мы перешучивались совершенно свободно, и достаточно раскованно. И вообще, три дня до отъезда в Бонн, оказались очень приятными. И я смог покойно прикинуть ситуацию, и вспомнить, все что помнилось, про начало шестидесятых в СССР и Европе

Женская склонность к завершенной визуальной картине, привела мать моей девушки к тому, что у нее есть собака. Ну, что бы изящная леди у камина, в ногах мраморный дог, а за окном непогода, и вот это вот все. Так что мне было с кем гулять в Грюнвальдском лесу по утрам, размышляя, как же мне ловчее все устроить. Когда я бродил по ухоженному лесу, мне думалось особенно плодотворно.

Итак, Алексей Николаевич Косыгин. Выпускник питерского института текстильной промышленности, или как он там назывался. И вообще, он представитель питерских во власти, приведенных туда еще Ждановым. Однако, после расстрела Вознесенского, Кузнецова и прочих, по Лениградскому делу, не только не пострадал, а пошел на повышение.

Среди досужих обывателей, считается чуть ли не реформатором. Ему приписывают успехи пятилеток и прочих радостей социализма. Что, конечно, вопрос дискуссионный. Там, с середины пятидесятых, шло системное сокращение оборонных расходов. Это, кстати, не в последнюю очередь, и довело Хрущева до отставки.

Впрочем, лично, вроде бы мужик очень порядочный. Очевидец однажды мне рассказывал, что в начале семидесятых, увидев в Челябинске землянки, бараки, и прочие сараи, в которых жили рабочие, Косыгин пришел в полнейший ахуй. После чего Челябинску было открыто финансирование, и там началось реальное, а не парадное жилищное строительство.

То есть Косыгин— опытный и талантливый чиновник, всерьез озабоченный повышением эффективности социализма. Увернулся от репрессий благодаря еще и личной скромности. После войны номенклатура жировала не по-детски. А питерские, говорят, совсем краев не видели.

Да и до самой смерти, он выгодно выделялся на фоне жизнерадостных крепеньких жизнелюбов, что пришли во власть с Брежневым. Сдержанность, рациональность, прагматизм.

С другой стороны, в середине пятидесятых, премьер СССР Булганин, по указанию Хрущева, после переговоров с канцлером ФРГ Аденауэром, установил дипотношения с ФРГ. В Бонне открыли посольство. Из Союза отпустили пленных. И Микоян, отвечавший у Хрущева за внешнюю торговлю, подписал с немцами контракт, тот, что потом выдавался за Брежневскую победу. Знаменитый «энергоносители в обмен на трубы». Для, в том числе, строительства прославлленного нефтепровода "Дружба"

Кстати, Карл мне говорил, что программа пребывания советской делегации в ФРГ, допускает изменения и уточнения. Служба протокола предупреждена, и готова. Это и понятно. Официально, главная причина визита — согласование дальнейших действий, в рамках обмена труб на уголь и нефть.

Забавно, но стоило установить дип. отношения, как немецкие промышленники мгновенно убедили власти, исключить трубы для трубопроводов из списка продукции и товаров стратегического значения. Тех товаров, на которые накладывалось экспортное эмбарго. Оно установлено для всех стран-членов НАТО, со стороны Координационного комитета по многостороннему экспортному контролю (знаменитый CoCom). И, уже, даже идут отгрузки труб из Мюльхайма в Союз.