Мне вспомнился разговор с директором одного оборонного завода. Он тогда купил себе служебный Гелендваген. По поводу чего я над ним посмеивался. Потому что я купил себе для тех же нужд ЛендКрузер. Скромно, надежно и с достоинством, Саша! И никаких понтов.
И доктор наук, настоящий, серьезный производственник, мне тогда сказал:
— Вот ты умный, Петрович, но дурак— дураком. Я в год проезжаю под сотню тысяч километров. Ты сам знаешь наши концы и климат. Двигатель твоей Тойоты, в разных вариациях, собирают лет пятьдесят. А Мерседес — уже сто лет. Чувствуешь разницу?
— Это ты о чем?
— Я о технологической культуре сборки и производства. И доведенном до совершенства регламенте, когда даже тупой, необразованный турок — рабочий, не МОЖЕТ накосячить. И дело не в том, что японцы хуже работают. Дело в том, что они еще многое не до конца отработали.
Поэтому покупка и постройка завода, сама по себе дело конечно хорошее. Но, на том же ВАЗе , стоило кончиться контрактным, привезенным из Италии запчастям, пошел брак и недоделки. Хм, любой россиянин мужского полу знает, что распредвал жигулей — это жопа. Исправить ситуацию смогли лет через десять. То есть, просто отработать.
Но есть и еще одна деталь. Качество ГСМ в Союзе оставляет желать. В частности, так и не поставленная на Волгу и Жигули АКПП — результат отсутствия необходимых масел.
Дело здесь, насколько я помню, в качестве нефти. Мало кто обращал внимание на то, что марка нефти Urals — это марка смеси. В Тюмени добывают очень приличную нефть и конденсат. Как я помню, там народ, конденсатом, при нужде, запросто заправляет авто. А вот получить качественный бензин из Татарской или Кавказской нефти — та еще задача.
Насколько я знаю, НПЗ в Астрахани, к примеру, почти не производил светлых нефтепродуктов. Лишь соляру и мазут. Ну и, что там еще. Высокое содержание примесей.
В общем, в трубопроводах нефть бодяжится, и, что бы получить нормальный бензин нужно затачивать под эту смесь производство. Не говоря уж о маслах.
От переговоров с немцами отказались еще и потому, в том числе, что немецкая техника потребляла высокооктановые бензины и высококачественные смазки. Для СССР, где, сейчас, семьдесят второй бензин –это круто, вопрос не простой.
Получается, советской делегации нужно предлагать еще и НПЗ под ключ. Сами движки заточить под бензин, в принципе не сложно. А вот смазки — это будет проблема. О, а еще ведь и колготки, с которых все началось.
Все это я обдумывал отбиваясь от Хофмана, что наседал с требованием собираться— одеваться и мчаться.
— Ты в Провансе, Карл. Здесь так дела не делаются.
— А как здесь делаются дела?!
Тут на свет божий выползла сонная Кэт.
— Катарина! Я счастлив видеть тебя живой и здоровой! — заявил Хофман.
— С чего это ей быть мертвой и больной? — обиделся я.
— Была надежда, что вы друг друга поубиваете, Грин. Она ведь сразу поняла, что вы созданы друг для друга и принялась скандалить.
-Это же логично.
— И ты это снес?!
— Она гасит свет в комнате силой мысли, Карл.
— Хочу это увидеть.
— Ты упустил свой шанс.
Я поставил перед Кэт чашку с кофе, и апельсиновый сок. Она сонно кивнула. Как то неуловимо снова становясь немкой Катариной Уфельхайм.
-Кэт, скажи хоть что-то — попросил Хофман.
— Хоть что— то делать мы будем только после ланча, Карл— ответила она.
— То есть, поедем послезавтра, на машине , и в Париж — уточнил я…
Мы выехали ранним утром, и Кэт мне много по этому поводу наговорила. Но я был непреклонен. Смысл броска в Париж был прост. Соседом моих друзей Айрин и Джо, был промышленник Даниель Мэтьюр, занятый как раз строительством нефтеперерабатывающих и химических заводов. Получить такого партнера — дорогого стоит. Время есть, почему не попробовать? А уж оттуда лететь в Бонн, на встречу с Алексей свет Николаевичем.
Время до отъезда мы провели с пользой. Валялись на лежаках, на солнышке, обсуждали планы. Катарина, лучше меня знающая внутригерманские дела, спорила с Карлом. Созвонились с Джо, договорились о встрече с мсье Мэтьюром. Отправили Карла обратно в Германию. Причем, ему тоже стало неохота уезжать. Давай осенью сюда приедем, я тоже хочу дом как у вас.Карл, поблизости роскошные развалины замка маркиза де Сада. Они ждут тебя!
В общем, договорились с соседями о присмотре за домом. Вкусно поужинали у мадам Жульет. И, рано утром уехали. Уезжать было грустно. В Провансе уже почти лето.
Когда Катарина знакомилась с Джо, я натурально взревновал. Почему белым женщинам так нравятся высокие и могучие негры?! Ты ничего не понимаешь, Ши! Я почти не общалась с черными. А тут — такой! Еще одно слово, Кэт, и между нами все кончено. А убьет тебя Айрин. Я даже руки пачкать не буду, так и знай. Рассказывая о наших с парнями приключениях, я пояснил ей как-то, что на одном из диалектов Китая, меня называют Ши. Ей понравилось, и она теперь так меня почти всегда называет.
Айрин с Кэт друг другу не то что бы не понравились. Скорее, обе не понимали, как себя вести. Но тут уж привычки Катарины Уффельхайм сыграли свою роль. Аристократия с детства учится доброжелательной сдержанности, сильно упрощая общение.
Ребята нас ждали. Айрин Паттерсон, вполне эмансипированная американка, с удовольствием нахваталась от французов либеральных идей про еду. В гостиной накрыли стол, и принялись нас потчевать под кларет, и парижские новости.
Поначалу Джо рассказывал про свою учебу, и завидовал французскому языку Катарины. Она единственная из нас, кого французы принимают за свою, не чувствуя акцента. Во мне и Айрин сразу опознают американцев. А с Джо смешно. В Сорбонне постановили, что его акцент — сенегальский. И с ним борются. Разговор, собственно, шел на французском, и мы решили, что в Сорбонне что то мутят.
В общем и целом, в Париже тревожно. Заезжий турист ничего не поймет. Но, после январского референдума о самоопределении Алжира, оттуда потянулись сильно озлобленные французы. А военные и ультранационалисты, требуют всеобщей мобилизации и возвращения колоний. Вдобавок «Юманите» подзуживает рабочих на забастовки. А Де Голль отмалчивается. Все это дурно пахнет. На мой вопрос, не ждать ли революции, Айрин смеясь рассказала, что левые силы в затруднении.
Дело в том, что со смертью Сталина, французские интеллектуалы провозгласили новую эру. Предполагая скорое наступление социализма повсюду демократическим путем. Никакого насилия и расстрелов, народы сами выберут путь, по примеру Восточной Европы.
Да только революционную теорию как всегда грубо поломала практика. Политиков, что устанавливали социализм в Чехии, Венгрии, Румынии и на Балканах, как то стремительно начали вешать и расстреливать. И все эти коммунисты побежали на запад. Осев, в существенной части, в Париже.
Многие из них сражались с фашистами, убежденные коммунисты, но были вынуждены бежать. Стоит добавить еще беженцев из послевоенного СССР, которых тоже предостаточно, и которые нелестно отзываются о практике социализма.
Среди всех этих эмигрантов немало людей, знакомых с французскими коммунистическими идеологами. Которые теперь оказались в затруднении. А тут еще председатель Мао, с теорией большой деревни, и винтовка рождает власть. Так что максимум— забастовки. Потому что никто не понимает зачем устраивать новую Тиранию Свободы.
Впрочем, все это обсуждалось достаточно вскользь, потому что основным, конечно, стала бешеная популярность Джо в Сорбонне. Айрин шипела что эти все французские кошолки, только что не вешаются на моего Джо, не понимая что с огнем играют. Правильно, Айрин, тут еще одна немка от вида Джо онемела. Вот где угроза! Немки они такие.
А вообще, я был рад увидеть ребят. Рад, что Кэт не вызвала у них отторжения, и что они ей понравились. Когда разговор зашел о Провансе, и что я ловко поимел там восхитительный дом в волшебном месте, мы с Джо пошл пить коньяк в курительную. Ни я, ни Оттам, не сомневаемся в выводах, которые сделает Айрин.
