По полю ходили вооруженные копьями половцы и добивали раненых русичей. Некоторые умоляли о пощаде, но большинство русичей принимали смерть бесстрашно. Лишь немногим из них «посчастливилось» попасть в плен, и они стояли теперь обезоруженные и раздетые до исподнего.

Сергея и его товарищей отвели на край половецкого лагеря, в отдельно стоящую палатку, где им вернули их хирургические инструменты и перевязочные материалы.

— Лечите наших раненых воинов, и делайте свое дело хорошо, иначе — всем вам смерть! — сказал по-половецки Чепухай, — а я пойду к Шарукану за наградой и узнаю, что он дальше задумал.

Матвеев перевел его слова своим друзьям, а от себя добавил: «По крайней мере, нам повезло, что мы будем заниматься более привычной нам работой, а не копать ямы для нечистот или что-то подобное. Ничего, братцы, один раз я уже сбежал из половецкого плена, значит, можно это будет нам всем вместе еще раз проделать». Внутренний голос почему-то подсказывал ему, что эта их временная неволя будет недолгой. Но больше всего Сергей сейчас боялся повстречать здесь кого-нибудь знакомого из орды хана Тарха, ведь тогда бы ему пришлось отвечать еще и за прошлогодний побег и за поджог ханских конюшен. И тогда даже Бике не сможет его защитить!

В шатре Шарукана состоялся ханский совет и праздничный ужин, на котором присутствовали все шесть ханов и большинство их беков. Все восхваляли мудрость и дальновидность Шарукана, принесшую кипчакам великую победу. Он давно мечтал об этом, и вот теперь его честолюбивые замыслы сбылись. Хан сидел, самодовольно улыбаясь и щурясь, как большой объевшийся сметаны кот и приглаживал свои усы и жидкую бороду. В его честь целый день поднимались полные вином кубки. Теперь он силен, как никогда, и бывшие его соперники должны это осознать. Из старого поколения ханов по эту сторону Днепра остался только Изай, но и тот даже не думает перечить Шарукану. А среди остальных ханов Шарукан старше и по возрасту и по статусу, поэтому вся власть в Половецкой степи, без сомнений, теперь будет принадлежать только ему. От таких приятных мыслей Шарукана отвлек голос Бегубарса:

— Полагаю, великий хан, теперь пришла пора захватить город Переяславль и вдоволь поживиться, как ты и хотел в прошлом году.

— Мы с тобой, Шарукан! Куда твоя орда пойдет, туда и мы свои поведем, — почти одновременно сказали Изай и Гзак.

Шарукан ненадолго задумался, а потом произнес:

— Переяславль был нашей целью раньше, а теперь я думаю о другом. В этой битве мы и так добыли себе великую славу. Урусы надолго запомнят наши имена. Зачем же нам тратить силы, размениваясь на города, где сидят остатки урусской рати? Мы все видели их в сражении и понимаем, что потеряем много своих всадников, пока будем пытаться захватывать крепости. Да и на сооружение таранов уйдет время. Пусть себе урусы сидят по своим городам, как байбаки в норах, а вся их остальная земля будет нашей. Теперь никто не защитит их села от нашей мощи. Так заберем же их скот, богатство и женщин! Пусть боятся нас, а мы будем хозяйничать на их бывшей земле, которую они не смогли в своих руках удержать!

— Слава хану Шарукану! — раздались голоса беков.

— Теперь все три урусских князя вряд ли соберутся вместе незаметно от нас, а пока мы их будем бить поодиночке, — продолжал Шарукан, — А если они вздумают снова собрать войско против нас, мы их еще раз разобьем и заставим впредь платить нам дань. Как вам такие мысли? Или у кого-то есть возражения?

— Живи вечно, великий хан, — вскричал полупьяный Бегубарс. — Лучше и я бы не придумал! За тобой хоть на край света!

Его поддержали несколько беков. Остальные ханы согласно закивали головами. Шарукан перевел взгляд на Асеня и Сакзя, который находились к нему в пассивной оппозиции, но в данный момент угрозы его политическому авторитету не представляли. Сакзь, поколебавшись, поднял кубок в честь хана, а Асень последовал примеру брата. Шарукан скривил губы в подобии улыбки. Все продолжили пить, есть и шумно обсуждать предстоящую добычу. В шатер вошел Чепухай и направился к Шарукану.

— Великий хан, да хранит тебя Вечное синее небо! Я захватил в плен четверых урусских лекарей. Подумал, что они могут нам сейчас пригодиться. Разрешишь им лечить наших раненых воинов или обойдемся шаманами?

Шарукан был доволен прошедшим советом и пребывал в благодушии, а потому кивнул своему бею, только добавил:

— Если будут сопротивляться, убей одного из них сразу. Остальные покорнее будут или тоже все умрут. Только приставь к ним стражу понадежнее.

— Все исполню, великий хан, — ответил бей.

А празднество в ханском шатре все продолжалось.

После возвращения Чепухая из ханского шатра к русским лекарям стали приводить раненых половцев. Ребята занялись по сути тем же, что они делали несколько часов назад: перевязкой и обработкой ран. Работали также, в две бригады. Чепухай вначале пристально следил за ними, но спустя какое-то время расслабился и вышел из палатки. Сергей и его команда четко выполняли свою работу, ведь специально вредить половцам никто из них не собирался. Но яростные взгляды русичей красноречиво свидетельствовали об истинном их отношении к своим врагам. Кочевники тоже не оставались в долгу — почти каждый из них отпускал какую-нибудь злобную шутку по поводу проигравшего русского войска и молодых лекарей. Благодаря знанию половецкого языка Сергей все их колкости понимал дословно, но не вступал с ними в напрасную дискуссию, а его друзья интуитивно понимали негатив, изливаемый на них половцами, но лишь сжимали кулаки в ответ и продолжали оказывать им помощь. Раненых кочевников тоже было немало. Все, чего русичи хотели сейчас, чтобы этот поток пациентов поскорее закончился. Среди раненых оказался один из половцев, чье лицо с расплющенным носом показалось Сергею знакомо. Парень припомнил, что видел его среди свиты Сурьбаря, когда их настигла погоня на Днепре. Матвеев внутренне напрягся, перевязывая ему голову, но, к счастью, раненый кочевник его не узнал.

Было уже темно, когда зашел Чепухай в сопровождении раба, который принес лекарям две черствых лепешки и большую миску с похлебкой. Чепухай был доволен — он удостоился похвалы от самого Шарукана за организацию помощи раненым.

— На сегодня достаточно, — сказал бей. — Хвала Тенгри-хану, больше раненых нет. Если появятся еще — будут приходить сюда. Так что ночуете вы отныне в этой палатке. Можете поесть и отдыхайте — завтра еще много работы будет.

Русичи угрюмо кивнули. Уходя, Чепухай оставил охранять палатку четверых часовых, которым приказал стеречь урусов во все глаза, иначе не сносить им головы. После его ухода в палатке на пару минут стало непривычно тихо.

— Ну что, братцы, как вам, здорово поганых лечить? — первым нарушил тишину Василий. — Разве для этого мы пришли дело лекарское изучать, чтоб губителям Руси помощь оказывать? Сколько еще жизней христианских отнимут те, кого мы сейчас лечили?

— Успокойся, Васятка, поверь мне, как бывшему половецкому невольнику, мы еще не в самые плохие условия попали, — ответил Матвеев, — Ничего, скоро княжеские рати оклемаются, зададут половцам жару, и мы с Божьей помощью снова вернемся назад.

— Знаешь, Сергий, я привык доверять пословице «На Бога надейся, а сам не плошай». Зачем терять время попусту. Часовых четверо, и нас четверо. Нападем на них внезапно, одолеем и пустимся наутек, благо, до Переяславля тут недалеко.

— Согласен с Василием, — отозвался Тихомир, — сейчас мы в окрестностях Переяславля, на своей земле, а потом непонятно будет, куда нас половцы погонят. И вообще, чем нас заставят заниматься, когда закончатся раненые. Только надо дождаться, пока хотя бы двое из часовых уснут. Тогда с ними проще будет справиться.

— А оружие у нас тоже имеется, — добавил Артемий и показал их небольшие подобия скальпелей. — Если мы не сбежим сегодня ночью, то потом это сделать будет намного сложнее.

— Вы думаете, что половцев всего четверо? — спросил Сергей. — Может палатку нашу они лишь вчетвером охраняют, но я помню, как устроен половецкий лагерь. Там еще не менее двух караулов будет, и это если нам повезет по самому короткому пути пойти.